Вот тут ей и подвернулся Сэм Старретт.
Который проявил сочувствие и понимание.
И напоил ее допьяна, сукин сын.
И почему-то она вдруг решила, что должна непременно переспать с ним.
Алисса до сих пор часто видела во сне ту первую ночь, которую они провели вместе. Никогда до этого у нее не было подобного секса. И хотя некоторые подробности вспоминались будто в тумане, Алисса была уверена, что не забудет ее, даже если проживет еще двести лет. Такая интенсивность ощущений и эмоций до смерти напугала ее, и наутро, протрезвев и придя в себя, Алисса твердо дала Старретту понять, что происшедшее между ними было чистой случайностью, хотя – надо признаться – довольно приятной, и ни в коем случае не должно повториться.
Но прошло шесть месяцев, и она опять встретилась с Сэмом в какой-то ужасной дыре, где приземлился захваченный террористами пассажирский самолет.
И опять он был очень хорош. И забавен. И сообразителен.
И груб, и ужасен. И необыкновенно мил.
И опять она слишком много выпила и пошла с ним в его комнату, и тогда это казалось ей совершенно естественным.
В тот второй раз все оказалось гораздо серьезнее. Как будто между ними действительно начиналось что-то важное и значительное. И Алисса уже начинала привыкать к Сэму и лучше узнавать его, и этот самодовольный мачо даже начинал – подумать только! – ей нравиться, когда выяснилось, что Мэри-Лу Моррисон, бывшая подружка Сэма, ждет от него ребёнка. И Сэм вдруг решил, что должен «поступить как джентльмен» и жениться на ней. И тогда для них с Алиссой все кончилось.
Вот только, к сожалению, ей никак не удавалось окончательно выбросить Сэма Старретта из головы.
А теперь Мэри-Лу была мертва.
Хотя на этот счет у Алиссы имелись некоторые сомнения.
Перед тем как отправиться с Сэмом и Мануэлем Конеско в офис, она успела быстро осмотреть дом Джанин. Две странные вещи привлекли ее внимание.
Во-первых, хотя в доме, совершенно очевидно, жили три человека: две женщины и полуторагодовалая девочка, на полу в кухне лежало только одно тело. Что, вероятно, означало, что вторая женщина – скорее всего, Джанин – и Хейли живы и куда-то уехали.
Но, уезжая, они ничего с собой не взяли. В кладовке были сложены пустые чемоданы, а в шкафах не оставалось свободных вешалок.
Все зубные щетки стояли в своих стаканчиках в ванной. Замученный и, очевидно, любимый плюшевый медведь лежал в детской кроватке, немигающим взглядом уставившись в потолок. На полу детской стояла только что открытая упаковка памперсов.
Если Джанин и Хейли и уехали куда-то, то сделали это поспешно, ничего с собой не взяв.
Тогда, возможно, Джанин и девочку тоже убили, как и Мэри-Лу, но только в другом месте? Возможно, хотя и маловероятно. Гораздо проще было бы убить всех троих в доме.
Но если они не убиты и не захвачены в заложники, почему Джанин до сих пор не дала о себе знать? Куда они уехали? Почему никому не сообщили об убийстве Мэри-Лу?
Второй вещью, на которую обратила внимание Алисса, была сама Мэри-Лу.
На нее трудно было не обратить внимание.
За прошедшие годы Алисса пару раз встречалась с женой Сэма. Это была невысокая, по-видимому, склонная к полноте женщина с каштановыми волосами, изящно вздернутым носиком и аппетитной фигуркой. Алисса помнила, что она показалась ей очень юной, усталой и очень хорошенькой.
Произведенный почти в упор выстрел, жара и отвратительные личинки изменили ее практически до неузнаваемости. У лежащей на полу женщины были каштановые волосы, и ростом она напоминала Мэри-Лу. На этом сходство и заканчивалось. В остальном тело было похоже только на тело, три недели пролежавшее на невыносимой жаре.
Алисса решительно нажала на кнопку интеркома, и в комнате, где происходил допрос, Мануэль Конеско снял трубку.
– Да, – сказал он.
– Я хочу задать вопрос лейтенанту Старретту, – заявила Алисса. – И вам тоже. Не могли бы вы включить громкую связь?
– Разумеется, – согласился Мануэль и нажал на кнопку. – Говорите, мисс Локке.
– Лейтенант, вы совершенно уверены, что женщина на кухне – ваша жена? – спросила она.
Сэм поглядел на зеркальное окошко в стене, через которое Алисса могла его видеть, а он ее – нет. В данном случае в подобной секретности не было никакой необходимости, и Алиссе очень хотелось дать Старретту знать, что она находится в комнате для наблюдателей не по собственному желанию, а по решению Мануэля Конеско.
– Я уверен, мэм.
Мэм.
Было время, когда Алисса мечтала услышать от Сэма подобное почтительное обращение. Но сейчас, после всего, что между ними произошло, оно ее скорее нервировало.
Когда они находились в одной комнате или просто разговаривали, Алисса еще могла притвориться, что лейтенант Сэм Старретт никогда не слизывал шоколадный сироп с ее пупка. Как сейчас выяснилось, притворяться становилось гораздо труднее, когда он называл ее «мэм».
И, что еще хуже, Алисса была совершенно уверена, что и сам Сэм сейчас вспоминает о том шоколаде.
О господи!
– Я не совсем понимаю, почему вы в этом так уверены, – опять заговорила она, усилием воли заставив себя вернуться к действительности. – Я заходила в дом, лейтенант, и видела тело. У нее что, были какие-то особые приметы или, может, украшения?
– Нет, – ответил Сэм, и его голос прозвучал устало и равнодушно, – но на ней были туфли, которые я купил ей в прошлом году. Это Мэри-Лу.
– У меня есть сестра, – напомнила ему Алисса. – У нас с ней примерно одинаковый рост и вес, и, когда мы жили вместе, она постоянно носила мою одежду. Как выглядит Джанин, лейтенант?
Сэм опять посмотрел на зеркальное окошко, и его взгляд вдруг стал пристальным и заинтересованным.
– Они очень похожи, – сказал он, и его голос больше не казался усталым. – Господи, почему же я сам об этом не подумал?
– Мы пока не можем утверждать, что убита не Мэри-Лу, – предупредила его Алисса. – Пропали ведь две женщины. Вероятность, что ваша жена мертва – ровно пятьдесят процентов.
– Бывшая жена, – поправил Сэм. – Она подписала все документы, за которыми я приезжал. Они лежали на столике в прихожей. – Он повернулся к Мануэлю Конеско: – Вы собираетесь производить идентификацию по зубным картам?
– Разумеется. Это стандартная процедура.
– А время смерти уже установлено? – опять вмешалась Алисса.
– Над этим сейчас работают.
– Я хочу, чтобы мне сообщили немедленно, как только время будет установлено, – распорядилась Алисса. – И еще я хочу, чтобы ни слова об этом происшествии не просочилось в прессу, это понятно?
– Надеюсь, вы не считаете, что мне надо напоминать о моих обязанностях, мэм? – сухо осведомился Конеско.
