Ефим Аркадьевич снял трубку, а Маша ощутила дежавю, причем в самой острой форме.
— Да, это я, — сладенько ответил Ефим Аркадьевич невидимому собеседнику. Глазки заблестели, очочки засверкали. — Конечно, приеду. Я обожаю садовые работы.
О господи! Это он-то обожает садовые работы? Да он лопату хоть раз в жизни в руках держал?
— Да, Людочка. Назначайте время, вы же знаете, я всегда рад вас видеть. Дорогу найду по навигатору. Целую, — и, закончив куртуазную беседу, аккуратно повесил трубку.
«Слава богу, что Людочка, — подумала Ежкова. — Тогда вроде Танечка была». А то бы вообще было ощущение, что она нырнула в синхродыру, оказавшись на десять лет в прошлом.
— Так вот, что касается искусства, — как ни в чем не бывало продолжил профессор (преподавание, Мария знала, он не бросил), — искусство здесь, несомненно, присутствует, — обведя рукой стены, успокоил ее бывший препод. — Прежде чем раскручивать нового художника, мы, кроме моего нюха, — его нос ощутимо задвигался, — пропускаем автора через жесточайшее сито из самых разных экспертов-искусствоведов, как в хорошем музее. А моя главная фишка в том, что я теперь знаю еще с десяток критериев промотируемости художника. И талант — лишь один из этих критериев. Правда, важный, — великодушно добавил он, заметив Машкино изумление.
— А с картинами… — осторожно начала она, — не скучно? Каждый день ведь.
— Не-а, не скучно, — ответил Береславский. — К тому же, не каждый день, а лишь когда захочу. Или когда жду клиента.
— А в остальное время?
— Ну, у меня разные проекты. Стараюсь, чтоб они не были тривиальными.
И рассказал про свой нетривиальный проект по зарабатыванию денег на сомалийских пиратах.
Ефим Аркадьевич договорился с монархом маленькой южноафриканской державки — за очень небольшие деньги — о должности адмирала их военно-морского флота. А поскольку ранее флота не имелось, то Береславский его купил: дохлое суденышко-сухогруз в три тысячи тонн водоизмещения. И вооружил зенитной пушчонкой-скорострелкой. Вообще на коммерческие суда оружие ставить нельзя. Но теперь сухогруз был официальным военным кораблем страны с труднопроизносимым названием. Береславский даже фотку показал, себя в адмиральской форме. Золота в этой форме было больше, чем на богатой цыганке.
А дальше — все чудесатее и чудесатее.
Военный корабль под командованием — конечно, не Ефима Аркадьевича, а профессионального военного моряка — гулял вдоль пиратского побережья, за умеренную плату конвоируя гражданские суда. И даже поучаствовал в настоящем морском бою.
Расскажи Машке подобную историю кто-нибудь другой — только бы посмеялась. А фотку сочла бы фотошопом. Но — не в случае с этим… необычным, скажем так, человеком. Ежкова ни секунды не сомневалась, что Ефим Аркадьевич успел-таки поработать антипиратом. А может, и пиратом тоже.
— А почему бросили, Ефим Аркадьевич? Неприбыльно оказалось?
— Прибыльно, — ответил почему-то сразу погрустневший Ефим Аркадьевич. — Только убивать по-настоящему, даже морских разбойников, — совсем не так прикольно, как в компьютерных играх.
Вот теперь Мария Ивановна Ежкова точно знала, что все сказанное — правда. Если что и приврано — так исключительно для красоты и литературности. И еще она вдруг поняла, что ее нелинейный бизнес вполне может заинтересовать Ефима Аркадьевича Береславского. Причем не только в плане икры, но и в плане флота, пусть даже не военно-морского и без адмиральской шикарной формы.
Так оно и случилось.
Для начала он купил пять кило икры. Для себя, обожаемого. И для любимой жены Натальи. А потом легко вошел в долю, ровно на два миллиона, преобразовав джаз-кораблик в джаз-арт-кораблик. А что, целевая аудитория-то — одна и та же, перекрестный маркетинг, то бишь кросс-промоушн, штука отличная — Мария всегда была хорошей студенткой. Идея действительно лежит на поверхности. Те, кто придет слушать джаз, вполне могут приобрести безумные картины авторов галереи Береславского. И наоборот.
Они покинули бывший «Беор» через без малого два часа, чтоб обмыть сделку свежим соком в соседней кафешке. По пути Ефим Аркадьевич не пристально, но внимательно разглядел свою спутницу — Машка телом почувствовала. Если пристанет — непонятно, как себя вести.
Однако — не пристал.
Возможно, вспомнил свой ужас перед призраком педофилии, несмотря на то, что бывшая студентка заметно повзрослела.
Выпив с Машей сок, действительно оказавшийся вкусным, Ефим Аркадьевич отвез ее к метро на новом роскошном «Ягуаре» — видать, антипиратство действительно прибыльное занятие. Часы на пухлой руке остались прежние, внешне скромный «Ролекс». По-прежнему мятой осталась и синяя рубаха — Мария искренне надеялась, что новая, — по-прежнему нечищенными — модные десять лет назад остроносые башмаки.
Расстались, вполне довольные неожиданным союзом.
Машка пошла к метро, так и не сумев разобраться: хотела бы она, чтобы он к ней пристал, или нет. Было что-то притягательное в этом персонаже, чего уж скрывать…
6. Астрахань — Москва. Джама Курмангалеев
Джама улетел в Москву после обеда, на аэрофлотовском рейсе.
Отвезли его в аэропорт брат с отцом.
Перед этим посидели на реке, в ресторане-поплавке «Акватория».
День занимался жаркий, но здесь, у воды, на продуваемой палубе, было вполне комфортно.
Мимо прошел теплоход на подводных крыльях, поднял волну. Мощные, черные, со здоровенными шарнирами, трубы-компенсаторы, крепившие «Акваторию» к берегу, надежно демпфировали качку, оставив лишь приятную дрожь корпуса — мол, не забудьте, мы с вами — не на земной тверди, а на волжской водичке.
Отец завел речь о своем новом проекте — небольшом заводе, перерабатывающем газовый конденсат в моторное топливо, бензин и солярку. Конденсата дешевого — хоть залейся, моторное же топливо — дорогое и дефицитное.
— Проблем не будет? — Джама приподнял глаза вверх. Известно, что в стране с выстроенной вертикалью власти последняя подозрительно напоминала нефтяную вышку.
— Нет, — покачал головой отец. — Не будет. Наоборот. Дефицит на бензоколонках властям невыгоден. Люди злятся. Да и мощности небольшие, ничьих интересов не затрагивают. Так, мелочишка в масштабах страны.
— Тогда очень даже перспективно, — оценил Джама.
— И деньги есть, — вступил брат. — На все про все нужно двадцать миллионов.
— Рублей? — усомнился капитан.
— Евро, — улыбнулся брат. Впрочем, для капитана милиции Курмангалеева что двадцать миллионов рублей, что двадцать миллионов евро были все равно неким мифическим количеством денег.
