– Отойди назад, Кьяра, – велел Марони хриплым голосом.
Кьяра? Кьяра Манчини? Та самая Кьяра, которая звонила Тристану Кейну прошлой ночью? Он ее мужчина? Неужели Морана жестоко ошибалась и у Тристана Кейна все же была женщина?
Эта женщина?
Желудок ухнул вниз, в груди зародилась вспышка злости. Враждебность больше не была односторонней.
Кьяра одарила ее ухмылкой, и ее великолепное лицо обернулось отнюдь не красивой гримасой. Морана в ответ лишь вскинула бровь, но внутри чувствовала себя намного хуже. Она предположила, что Тристан Кейн не из тех мужчин, кто станет изменять, просто потому что он ей таким показался. Но это мафиозная группировка. Мужчины в ней изменяли и становились жертвами измен, даже зная о замужестве партнерши. Мысль о том, что он состоял с кем-то в отношениях, пока спал с ней, разозлила Морану. А мысль о том, что он состоял в отношениях, пока так целовал ее, завладевал ее ртом и разделил с ней нечто настоящее, причиняла боль. Господи, а она была так в нем уверена. Неужели она ошибалась?
Будто призванный ее мыслями, Тристан Кейн медленно, почти лениво зашел в комнату и замер на пороге. Его восхитительные голубые глаза остановили на ней взгляд и быстро осмотрели, не упустив из виду, как она инстинктивно потянулась к прикрепленному к бедрам оружию. Его губы едва заметно дрогнули, но этого оказалось достаточно, чтобы семейство бабочек начало отплясывать самбу у нее в животе в самый неподходящий момент. Он прислонился к дверному косяку, перегораживая проем, и сунул руки в карманы. Рубашка плотно облегала его грудь, ноги были скрещены в лодыжках.
И тогда он посмотрел ей в глаза.
То, что он увидел в них, его изумило. Каждый мускул в его теле напрягся, пока его пристальный взгляд сосредоточенно буравил ее, пытаясь разгадать то, что он заметил. Морана намеренно посмотрела в сторону Кьяры, которая поспешила к нему с приторной улыбкой.
– Тристан.
Он не отреагировал. Она попыталась прикоснуться к нему – он схватил ее запястья и отодвинул в сторону, все это время не сводя глаз с Мораны. А потом один раз покачал головой, рассеивая все сомнения, которые начали у нее зарождаться. Она должна доверять ему. Они так далеко зашли благодаря изрядной доле честности. Морана должна верить в это. Особенно пока находится здесь.
Отвернувшись, она увидела, как Лоренцо Марони сел в просторное кресло. Солнце играло на его волосах и строгом костюме. Когда он все-таки посмотрел на нее, в его равнодушных глазах промелькнуло любопытство.
Для Мораны, оказавшейся перед Марони, восседавшем в кресле в компании его людей, которые выстроились в ряд позади него, сцена выглядела чертовски устрашающей. Хорошо, что у нее уже накопился опыт с собственным отцом. Она знала, как плавать среди акул, не проливая крови, а Лоренцо Марони был акулой на вершине этой пищевой цепочки.
Морана сохраняла невозмутимое выражение лица и расслабленную позу, явственно ощущая прикованные к ней взгляды – особенно взгляд женщины, которая стояла позади, но так и не покинула комнату. Если бы взглядом могли убивать, то Морана была бы уже десять раз убита. Пульс зашкаливал, пока она ждала сигнала от Ищейки. Ладони вспотели, холодные лезвия, прежде приносившие утешение, теперь болезненно впивались в кожу.
Кто-то подошел и встал рядом с ней. Морана не стала оборачиваться, но по знакомому запаху одеколона поняла, что это Данте. Отчего-то это позволило ей слегка расслабиться.
– Отец. – Морана услышала его спокойный голос. – Позволь представить тебе Морану Виталио. Морана, это Лоренцо Марони.
Договорив, Данте остался стоять рядом с ней, чем снова удивил ее. Его поза не ускользнула от внимания Мораны, и уж точно – от внимания Марони. Тот посмотрел на вызывающую позу сына с легким прищуром, а затем подошел к ней.
– Морана, – произнес мужчина тем же хриплым голосом, от которого волоски у нее на руках встали дыбом. – Ты выросла красавицей. Я видел тебя однажды, когда ты была младше лет на…
– Двадцать, – закончила Морана.
Он впился в нее взглядом:
– Данте и Тристан сообщили мне, что ты на некоторое время останешься здесь в качестве нашей гостьи. Верно?
– Да, – кивнула Морана. – Если вы готовы оказать мне свое гостеприимство, разумеется, – добавила она с милой улыбкой, которая никого не одурачила.
Марони видел ее насквозь:
– Прекрасно. Ты ведь понимаешь, что я таким образом окажусь в странной ситуации?
– Конечно, – подтвердила она.
– Как я уже сказал, отец, – перебил Данте, – она моя гостья. Я пригласил ее как друга и готов проявить гостеприимство.
Лоренцо Марони взглянул на сына:
– Даже без моего согласия?
Данте помолчал несколько мгновений:
– Да.
Похоже, его задели слова Амары. Морана пожалела, что та не стала свидетельницей этого момента. Она промолчала.
Взгляд Марони устремился к Тристану Кейну, стоявшему у порога.
– И ты, как я понимаю, это поддержишь?
Словесного ответа не последовало, но какой-то все же был, если судить по тому, как Марони поджал губы. Но через мгновение он их расслабил.
– Очень хорошо. Вас проверяли на наличие оружия, когда вы вошли на территорию поместья? – спросил он.
Морана помотала головой, ее сердце лихорадочно заколотилось, а ножи, прикрепленные к бедру, будто стали тяжелее. Марони улыбнулся. Ублюдок был доволен. Не сказав ни слова, он поднял руку, уперся локтем в подлокотник и жестом отдал своим людям приказ. Громила в костюме выступил вперед.
– Обыскать ее, – приказал Марони.
У Мораны подскочил пульс. Верзила устремился к ней с горящими глазами и скривив губы в усмешке.
– Отец, ты серьезно? – фыркнул Данте, его голос звучал напряженно. – Бога ради, даже дети разгуливают здесь с оружием.
– Они ведь не потомки Габриэля Виталио? – ответил Марони, не сводя с нее пристального взгляда. – Надеюсь, ты не возражаешь, дорогая Морана. До тех пор, пока я не смогу доверить тебе находиться в резиденции с моей семьей, тебе нельзя иметь при себе оружие.
Так не пойдет. Исключено.
Громила остановился перед ней и протянул руку прямо к ее груди. Морана собралась с духом и стиснула зубы. Годы, на протяжении которых гости отца прикасались к ней за столом, дали ей силы сдержаться, не вспарывать ему горло и не заставлять подавиться собственным языком. Этот тип смотрел на нее жуткими глазенками и выглядел слишком уж возбужденным для проведения простого досмотра. Его рука уже почти коснулась ее, когда внезапно вокруг его запястья сомкнулись пальцы.
И хотя Морана знала вторую руку как свою собственную, все же повернула голову. Ее взгляд прошелся по сухожилиям на его предплечьях, очертаниям татуировки, венам и напряженным мышцам и так до самого лица. Взгляд Тристана Кейна был твердым, как и хватка на руке громилы, который глядел на него в ответ, волнами источая враждебность. Морана нахмурилась, уловив какую-то историю, произошедшую между ними в прошлом.
Громила потянул руку. Тристан Кейн сжал ее, но не ослабил хватку, ошеломив Морану своей силой. Он вцепился в здоровенного парня, который, казалось, прилагал немалые усилия, чтобы освободиться.
– Еще раз прикоснешься к ней без разрешения, – произнес Тристан Кейн так тихо, что Морана еще сильнее ощутила его натиск, а от голоса виски и греха по ее спине пробежала дрожь совсем иного рода, – и я тебя прикончу.
В комнате воцарилась тишина. Морана взглянула на остальных головорезов и увидела, что большинство из них схватились за оружие. Затем перевела взгляд на Марони, пристально наблюдавшего за Тристаном Кейном.
– Любопытно, – пробормотал он и расплылся в улыбке, которая ей совсем не понравилась.
Тристан Кейн отпустил здоровяка и повернулся к Моране лицом, встав спиной к Ищейке и головорезам. Его уверенное движение демонстрировало как непоколебимую уверенность в том, что они не могут причинить ему вреда, так и доверие к Данте в том, что он прикроет. Это было неожиданно. Морана по очевидным причинам даже не думала, что он подойдет к ней так близко на глазах у Марони. А то, что он не просто приблизился к ней, но еще и сделал это демонстративно прямо перед стариком, застало ее врасплох.
