— Я полагаю, это правильное решение. Пожалуй, я соглашусь на должность «важняка».
— Договорились.
— Вы завтра будете допрашивать Лепницкого?
— Всенепременнейше. И всю их теплую компанию.
— Расскажете о результатах?
— А то как же!
— Ну тогда спать. Утро вечера мудренее.
Забравшись в постель, Виктор Петрович решил на сон грядущий снова почитать дневник Алины.
«Есть счастливые бабы, — писала она, — а мне постоянно не везет. Я знаю, что Светка мне завидует. Какая дура! Это я должна бы ей завидовать. Живет как барыня, одна, в деньгах купается. Шмоток — каких угодно сколько угодно. А квартира, машина? Да мне такого ни в жизнь не заиметь. Я же лопух. А она… Голова. Такие фокусы откалывает! И все ей сходит с рук. Взять хоть этот бордельчик. Все свела к шутке. И мы все у нее на поводу. И все в заложниках. Захочет — всех нас перессорит. Расскажет, кто с кем, — и все. А уж про нас с Сережкой и тем более. Да ну и пусть. Расскажет так расскажет. Я выйду замуж за него. Если не передумает, конечно».
«Эту подружку-бандершу Светлану надо, пожалуй, допросить в первую очередь, — думал Кронин, — она, во-первых, знает все обо всех. Кроме того, она и спровоцировала этот скандал. Одинокая женщина, да к тому же, как выясняется, красивая и богатая, а завидует менее привлекательной, но отчего-то более желанной для мужчин Алине. Она ведь, в сущности, стравила мужиков. А пострадала в результате именно Алина. Так и задумывалось? Разумеется. Наверное, Светлана не рассчитывала на такой успех. Ей важно было вызвать у Шиманского недоверие к жене, заставить их затеять семейную разборку с битьем посуды, даже, может быть, с рукоприкладством. Но убийство… Да, интриганка превзошла саму себя. И если только она уже узнала о трагедии — а она непременно узнала от Лепницких, — то эта дамочка должна куда-то смыться от греха подальше. Что ж, посмотрим. Утро вечера мудренее…»
Догадка Кронина оказалась справедливой — найти Светлану Федоровну Прибыткову ему не удалось. В модельном агентстве, где она была директором, ему сказали, что Прибыткова заболела, по адресу, который ему дали там, Светланы Федоровны не было, соседи о ее местонахождении ничего не знали. Потеряв два часа в поисках свидетельницы, Кронин отправился в музей. Лепницкий встретил его с явным испугом. Он был бледен, руки тряслись, как у заядлого пьяницы, но он был абсолютно трезв. Одет он был, что называется, с иголочки — дорогой костюм, свежайшая сорочка, начищенные до зеркального блеска башмаки. Но мешки под глазами, измятое, хотя и чисто выбритое лицо выступали в контрасте с его одеждой. У него была внешность хорошо вымытого, надушенного и роскошно одетого бомжа, подобранного кем-то на помойке и, шутки ради, переодетого в приличного господина.
— Я не понимаю… — говорил Лепницкий, нервно перекладывая предметы на своем столе с места на место, — при чем туг наша дача? Если бы Алину убили именно там — другое дело. А так… Ну выпили, ну погуляли…
— Была же драка? — не то спросил, не то констатировал Кронин.
— Кто вам сказал?! — вскинулся Лепницкий. Его маленькие глазки под набрякшими веками забегали. — Немножко так… По пьяни побузили… С кем не бывает?
— А наутро убили Алину.
— Не наутро, а через день. Шиманские уехали домой в ночь с третьего на четвертое, сразу же после этой… после этого скандала. А мы с женой еще на день остались. Драка — одно, а убийство — другое. В огороде бузина, а в Киеве — дядька. Мы к семейным разборкам Шиманских никакого отношения не имеем.
— Значит, вы думаете, что убил Шиманский?
— Ничего я не думаю! — нервно вскричал Лепницкий.
— Но ведь у вас на даче Шиманский приревновал Алину к какому-то Сергею.
— Откуда вы все знаете? Вряд ли Шиманский с вами откровенничал. Вы кого-то еще допросили? Наверное, Светку? Вы больше слушайте ее. Это такая стерва! Она же и стравила мужиков. Ей по кайфу, когда все грызутся. Одинокая, уже тридцатник, а замужем не была, вот и злая.
— Расскажите подробнее о ее предприятии, — попросил Кронин, внимательно глядя на Лепницкого.
— О каком предприятии?
— Н-ну… Об этом… О подпольном борделе.
Полное лицо директора музея пошло красными пятнами.
— Вы и об этом знаете?! Ну Светка об этом не могла рассказать… Шиманский тоже. Постойте! — Лепницкий во все глаза уставился на Кронина. — Эта вчерашняя старушка… Она не ваш агент?
— Какая старушка? — удивленно вскинул брови следователь.
Взгляд Лепницкого потух.
— Да так… Одна вчера тут приходила… Не важно. Ни о каком бордельчике я ничего не знаю! — решительно опроверг он.
Виктор Петрович подумал о том, насколько легко вчера было Елене Ивановне задавать вопросы этому человеку и насколько трудно ему, как лицу официальному.
Он записал фамилию предполагаемого любовника Алины. Им оказался Сергей Михайлович Гудков — менеджер фирмы по сделкам с недвижимостью, где и работала Алина. Лепницкий неохотно называл фамилии участников вечеринки, но вынужден был это делать, коль скоро следствие располагало данными об этом сомнительном мероприятии.
— Значит, Гудков Сергей Михайлович, Прибыткова Светлана Федоровна, мы с супругой, — считал он, загибая пальцы, — затем Шиманские там были — это уже шестеро. И еще две семейные пары — замдиректора ресторана «Турист» Большаков Алексей Алексеевич с женой Линой Валентиновной и Додиковы, Семен Степанович и Вера Витальевна.
— А где они работают? — Следователь записывал показания в протокол под испуганным взглядом директора музея.
— Семен Степанович — хозяин казино «Орест» на Старопанской улице, а супруга его нигде не служит. В основном по курортам надрывается.
Он хохотнул было, но тотчас же смолк и бросил быстрый взгляд на следователя.
— Расскажите подробнее о возникшем скандале, — попросил Виктор Петрович.
Лепницкий снова покраснел и опустил глаза. Видно было, что признаваться кое в чем ему не очень-то приятно.
— Мы же взрослые люди… — начал он неуверенно, — в нашей компании мы все друг друга знаем, можно сказать, почти что с детства. Н-ну и… Так как-то… Кто-то из нас однажды завел такой разговор, что, дескать, скучно, надоело все… А Светка толкнула идею об этом бордельчике.
Он покашлял в кулак, выпил водички из графина, потом закурил. Наконец посмотрел на Кронина виноватыми глазами.
— Ну бывает же всякое в жизни! — воскликнул он с горечью. — Иной раз в самом деле тоска возьмет. Все пашешь да пашешь… А радости нет.
Виктор Петрович терпеливо ждал дальнейших излияний.
— Мы приняли эту идею… Ну, как хохму! Честное слово!
А потом… Подвыпили… Ну и… Решили в общем-то попробовать. Туг ведь вся штука в том, — оживился он, — что ты как будто изменяешь, а в то же время, раз не знаешь — с кем, то вроде как и нет никакой измены. — Он подался вперед и, понизив голос, доверительно проговорил: — Как мужик мужику скажу, ты знаешь — в этом что-то есть. Ага! У меня после этого даже с женой как-то… освежились, что ли, отношения. Чисто психологически… И она тоже… Как говорится, трещины в потолке не считает. Честное слово! — Он хихикнул. — Мы даже поделились впечатлениями с ней…
— Как начался скандал? — сухо спросил Виктор Петрович.
Лепницкий опомнился и заговорил серьезно.
— Светка слово нам дала, что никогда и никому не скажет, кого и с кем сводила. А тут вдруг разошлась и сдала Алину и Серегу. Они, оказывается, того… влюбились, что ли. В общем, понравилось им вместе. И она их нарочно сводила.
— Чтобы потом подставить?
— А ведь правда… — Лепницкий выпучил глаза. — Ну говорю же, стерва.
— А что она выигрывала от их ссоры?
— Да ничего! Если Шиманского хотела заполучить, так ведь он бы на ней не женился. Ему вообще, по-моему, все бабы по фигу.
Кронин отметил про себя, что директор музея изъясняется как мелкий шулер. Человек взрослый, больше тридцати, а держится как хулиганистый подросток.
— Я забыл записать в протоколе допроса сведения о вашем образовании, — проговорил он, — продиктуйте, пожалуйста.
