– Я уже заметила, – сухо бросила Клео.
– Ну, у тебя-то все хорошо, – неожиданно взвилась Доминик – интересная работа, шикарная жизнь в Нью-Йорке. Везде бываешь, встречаешься со знаменитостями. Как бы тебе понравилось целыми днями торчать в хемп-стедском доме с ребенком, нянькой и мужем, для которого ты пустое место.
– Не забудь любовника. Доминик залилась краской.
– Ты всегда видела насквозь. Но я не виновата. Исаак такой внимательный, если бы я выкрасила волосы в голубой цвет и голой снималась для «Санди Тайме», Дайан бы и не заметил! Я бросила потрясающую работу, чтобы выйти за него замуж, а теперь чувствую, что три года пошли насмарку.
– Едва ли насмарку, если ты можешь показать прелестного малыша.
– Я собираюсь разводиться, – упорно делилась Доминик.
– Чего же ты тогда ждешь?
– Не так все просто. У Исаака нет денег, а я не знаю, смогу ли вернуться на прежнюю работу. Встретился бы какой-нибудь денежный мешок и вызволил меня – вот что мне действительно нужно.
– Чудесно! Так все сводится к деньгам.
Доминик поправила выбившийся локон и улыбнулась знакомой за соседним столиком.
– Наверное. Послушай, Клео, Дайану и секс больше не нравится. Предложи ему на выбор – футбол по телевизору или я, и догадайся, что он выберет. Когда я за него выходила, он был помешан на сексе. Слава богу, днем я провожу время с Исааком, а то бы с ума сошла.
– Клео! – Шеп Стоун с видом победителя положил ей руку на плечо. – Вот это совпадение. – Он стоял у столика – лицо его расплылось в улыбке. – Цветы тебе понравились?
– Красивые, – ответила Клео. Доминик толкала ее ногой под столом, поэтому она добавила. – А, Шеп, познакомься с моей подругой… Доминик Ласт… Шеп Стоун.
Доминик взметнула ресницы.
– Я вас видела по телевизору, без ума от вашей последней пластинки.
Шеп вдруг удостоил ее вниманием, еще радостнее заулыбался.
– Я не Синатра, но кое-что у меня выходит.
Он стрельнул глазами в Клео – как она относится к тому, что он настоящая звезда. Клео уткнулась в меню.
– Вы надолго? – справилась Доминик и на одном дыхании добавила. – Почему бы вам не составить нам компанию? – Щелкнула аккуратно наманикюренными пальчиками. – Официант! Пожалуйста, еще стул.
Официант тут же принес стул, но Шеп продолжал стоять.
– Я здесь с деловыми партнерами. – Он не сводил глаз с Клео, надеясь, что она будет уговаривать его сесть, но она решительно продолжала изучать меню. – Ну, разве только на минутку. – Шеп сел.
Клео встала.
– Я пошла в туалет, – объявила она.
В предбаннике дамской комнаты зло уставилась на себя в зеркало. Господи, ей и своих проблем хватает… а стало бы легче, если бы хоть кто-то захотел ее выслушать. Да ко всему еще из головы не идет этот мужик, которого она решительно не выносит. Так и стоит у нее перед глазами: рожа – красная, дергает ширинку и клянчит: «ну, пососи же».
Доминик пригласила его к ним за столик, вот пусть сама с ним и торчит.
Сделав свой выбор, Клео подошла к портье и оставила записку для Доминик. «Вызвали по работе». Наверно, будет вне себя от злости, но остается только пожалеть. Опостылело миндальничать, думала Клео, чем с людьми деликатнее, тем больше тебе садятся на шею.
Она оставила деньги, чтобы хватило оплатить счет, и на такси отправилась по магазинам.
Отоварившись двумя парами туфель от Ива Сен-Лорана, тремя майками от Бибы, парой темных очков с зелеными стеклами от Оливера Голдсмита и платьем от Хлое, Клео чувствовала себя куда лучше. Сорить трудовыми деньгами – ничто так не снимает стресс.
Всю жизнь Клео хотелось быть пожестче с людьми. Но ей-то как раз и наступали на пятки. Слабость не вызовет уважения, ее чуют как ароматный кофе и тебя уже просто топчут.
– Ты когда-нибудь можешь отказаться и не пойти на прием? – часто упрекал ее Майк. – Мы совсем не бываем дома, один за другим эти чертовы приемы.
– Я пробовала отказаться, – мямлила Клео, – но они настояли.
Но если ее доведут, она умеет быть жестокой. С Майком собирается быть жестокой. Господи! Каков наглец. Не успела она уехать за границу, как он поселил у себя грудастую Сюзан. Ну пусть с ней и сидит. Пусть гнет над ней горб, пока его кондрашка не хватит. Это только доказывает, она сделала правильный шаг.
Она думала о разводе. Развестись – быстро и без сложностей.
– Джефф сегодня утром зайдет мыть окна, – заявила Маффин.
– Что? – спросил Джон.
– Придет мыть окна, – терпеливо отозвалась Маффин, выставив пальчики на ногах, она раскрашивала ногти замысловатыми белозелеными полосками.
– С какой стати?
– Так ему хочется. Сказал, что будет в наших краях, заскочит и вымоет.
– Боже! Не понимаю, на что он тебе здесь сдался? Он на грани полного слабоумия.
– Он очень милый, правда.
– Он очень милый, правда, – передразнил Джон, и был очень милым, когда ты с ним гуляла?
– Да я всего пару раз с ним и гуляла.
– Ах да, верно, сестренка его у тебя из под носа увела. – Джон оделся. Он не мог объяснить, почему так зол.
Маффин сидела. на. кровати по-турецки, поглощенная работой – расписывала пальчики на ногах.
– Оденься-ка лучше, – раздраженно бросил Джон, – не можешь встречать твоего мойщика окон в своем пель-пердинчике или как раз и задумано?
Маффин хихикнула.
– Не говори глупости. Если бы я знала, что ты приревнуешь, отказала бы.
– Я не ревную.
– Да просто окна сто лет никто не мыл, и я подумала, как любезно с его стороны предложить помощь.
– Любезно, – угрюмо повторил Джон. У него других забот по горло. Джейн. Соглашение. Она его по миру пустит, а из-за того, что Маффин как дурочка настаивает на женитьбе, ему остается только согласиться.
– Тогда я пошел, – сказал Джон. – Спасибо за завтрак.
Маффин соскочила с кровати.
– Что же ты не сказал?
– Ты знала, что мне надо быть в адвокатской конторе в десять.
– Сейчас я тебе что-нибудь приготовлю.
– Времени нет. – Он смягчился и чмокнул ее в нос. – Оденься, – приказал он, шаря руками под ее короткой ночной сорочкой, – и штаны надень.
Когда Джон ушел, Маффин продолжала красить пальцы на ногах. Закончив, вытащила косметичку и принялась за лицо. Она как раз рисовала последнюю веснушку, когда в дверь позвонили.
Скраф принялся лаять, и Маффин быстро окинула себя взглядом в зеркале ванной. Она повела щеткой по светлым волосам с оранжевыми прожилками и побрызгала себя духами «Эстее Лодер». После этого, не переодев коротенькую ночную сорочку, пошла открывать.
Джефф стоял перед дверью со смущенным видом. На нем был голубой рабочий комбинезон из хлопчатобумажной саржи, клетчатая рубашка, в руках он держал стремянку и большое ведро.
