Сухой щелчок дал понять, что связь закончена. Черт! Позвонить еще раз? Леона подозревала: жалости у мужика не появится. А вот желание выйти и «объяснить по понятиям» очень даже. Леона пнула калитку, подергала в разные стороны, но чуда, как в санатории, не случилось. Калитка не поддалась ни на миллиметр. И как теперь быть? Ждать окончания занятий? На каникулах в этой пафосной школе проводились кружки и секции. Добровольно-принудительные.
Леона вычитала инфу из отзывов в интернете. Одни называли школу «вершиной», другие «достойным учебным заведением», третьи обливали говном. Третьим, как правило, было больше всего веры. Но мамаша Чарли явно ориентировалась на «все самое лучшее». И вместо игр на улице таскался пацан в каземат. Где все смотрят свысока и пальцы гнут.
Дождаться его после занятий, может, и выглядело разумно, только Леона не знала, насколько Чарли изменился, и надеялась найти его в списках распределения по секциям и кружкам. Затем прокрасться к нужному кабинету — и ловить прицельно.
Леона двинулась вдоль забора. Сколько ей ждать? Нужно было успеть вернуться к приходу Гамельна, изображая пай-девочку, которая лечится дома. После нескольких дней отдыха и мазей плечо правда чувствовало себя лучше. Но Гамельн «выползание в свет» все равно не одобрил бы.
Перед Леоной вдруг спикировала сумка — кричаще ярко-зеленая. Какой-то ученик перелезал через забор: занес ногу, нащупал опору и спикировал вниз. Все это он явно проделывал не первый раз. Отряхнувшись и развернувшись поднять сумку, парень замер и волком зыркнул на Леону, а затем неожиданно замахнулся.
— Эй-эй, полегче! — Леона перехватила летящий в нее кулак. — Убирать свидетелей — крайняя мера. Нужно либо драпать, либо договариваться.
— Простите. Перепутал. Мама студентку приставила — та на днях тоже руку сломала. Какая досада. Заебала.
— Да тебя, похоже, все заебало, — Леона кивнула в сторону школы. — А с мамой говорить не пробовал?
— С ней наговоришься, когда она за весь год даже месяца дома не проводит. Зарабатывает. Пашет. На сыночка любимого. «Я ради тебя!». В школу эту говенную определила, рукой помахала, щелк-щелк — и свалила в аэропорт. Заебала.
— Оу. Не хочешь сделку?
Парень ощутимо напрягся.
— Какую?
— Я нанимаюсь вместо той студентки — и делай че хочешь.
— С хуяли такая щедрость? Я в благотворительность не верю, — парень вцепился в ремень сумки, словно собрался ей, сумкой, обороняться.
— Ты напоминаешь мне меня, — Леона пожала плечами: она не врала.
— Спасибо, я как-нить сам. Доверие дорого стоит, — пацан развернулся и зашагал прочь.
С его сумки на Леону смотрели крысы, бегущие по изогнутому нотному стану. Ничего себе выбор.
— Любишь сказку про Гамельнского крысолова? — Леона крикнула наугад, даже не надеясь на ответ. Но пацан как запнулся.
— Хочу, чтобы он пришел за мной и забрал в другой мир. Этот слишком отстойный. И заебал.
— Чарли? — Леона спросила тихо. Парень не двигался. И молчал. — Не хочешь поиграть?
— Я уже не ребенок, — парень отмер и ускорил шаг.
— Это очень интересная игра! У нее много вариантов, и чтобы выиграть, нужно быть хитрым, как лиса! — Леона орала чуть не на всю улицу. Но парень не остановился, даже не вздрогнул. Ну и нафиг.
В «Саймон говорит» они играли все вместе, когда жили в домике в лесу. Весело проводили время дни напролет.
Леона цыкнула и развернулась в другую сторону. Значит, показалось. Не повезло. Бывает. Настроение резко испортилось. Возвращаться к воротам и караулить незнамо кого уже не тянуло. Домой, скорее домой. Наведается в следующий раз.
Запыхавшийся хриплый выкрик настиг ее, когда Леона уже поджидала автобус:
— Саймон говорит: стой! Саймон говорит: обернись!
Чарли — точно он — смотрел на Леону с болью и надеждой. Леона посмотрела в ответ и протянула руку.
— Прости, у меня нет гвоздики, но если хочешь — пойдем со мной.
Желтые гвоздики Гамельн оставлял на местах, откуда уводил детей за собой. Прочь от жестокого мира. Это был один из ярких знаков, по которому разрозненные исчезновения связали между собой. Другой — то, что всех похищенных детей воспитывали матери-одиночки. И никто из них не справлялся.
Чарли вцепился в ладонь Леоны как утопающий.
* * *
— Матери еще неделю дома не будет. — Они сидели в парковом открытом кафе за дальним столиком, и Чарли показывал чудеса дипломатии. — Я так надеялся, что уж эти каникулы мы проведем вместе, поедем на море! А она запихнула меня в гребаную элит-школу. До начала учебного года далеко — никто шухер не поднимет. А если поднимет — пожалуюсь на преподов и скажу, что занимаюсь дома. Она поверит. И позволит мне эту «маленькую вольность». Она мне почти все позволяет. И все покупает. Но мне не нужно от нее ничего, кроме самого главного.
— Любви?
— Как ты догадалась? — Чарли желчно скалился, притворно прикладывая ладонь к груди. — Мать как чокнулась, ничего не слышит и не замечает. Я живу один в здоровенном доме! Это нормально?!
— Для кого-то это — предел мечтаний, — Леона вновь задумалась о тесной квартирке Гамельна и переезде.
— Вот и мои бывшие однокашники люто мне завидовали, а я мечтал поменяться с ними местами. Согласен был и с Роханом, у которого папаша пьет, мамаша фанатично верующая, а в тесной квартирке еще пять чумазых ртов. Уже все равно, когда от тоски на стенку лезешь. Поэтому в свой дом я не вернусь. Что хошь делай. Бей, насилуй — не вернусь.
— Ты за кого меня держишь?! Но, Чарли, все не так просто, как тебе кажется.
— У меня есть свой счет в банке и наличка припрятана. А в камере хранения — сумка с вещами.
— Как-то у тебя все подозрительно продумано…
Чарли сдунул челку, наползающую на глаза.
— Заебало все, сбежать думал.
— А тут я? — Леона прищурилась.
— А тут ты, — Чарли безмятежно отправил ложку десерта в рот. — Но замечу, это ты меня искала. Вот и неси теперь ответственность.
— Ишь какой.
— Какой?
— Успел привыкнуть, что все по щелчку пальцев решается? По одному твоему слову? К Гамельну я отвести тебя не могу — не хочу ставить его под удар. Не глупенький, понимаешь, к кому полиция первым делом наведается. И куда мне тебя девать?
— А к себе? Или ты на улице бомжуешь?
— У меня мама… повторно выходит замуж и ждет ребенка. А на ровесника моего ты никак не тянешь, чтобы сойти за друга, которому срочно нужен приют и кров.
— А обязательно быть твоим ровесником, чтобы быть тебе другом? Тогда и с Гамельном ты дружить не можешь.
— Гамельн… это другое.
— Да просто признай, что не хочешь им делиться, — Чарли поморщился. — А визит в школу просто способ эго почесать. «Я смогу всех найти, я крутая». А на самом деле ты — ссыкло. Гамельн пришел и сразу забрал меня. Не ждал, когда звезды сложатся.
— Эгоист тут ты. Гамельну было куда тебя отводить, мне пока нет. Пока.
— Нахуя тогда ты пришла? Играть предложила, руку протянула? Нахуя? Весело это — подразнить, а потом свалить в туман?
— Чарли…
— Заебало, — Чарли поднялся из-за стола и потянул за собой сумку. — Спасибо за фуфловые обещания и пустые разговоры. Больше не приходи.
Чарли махнул рукой и затопал к выходу. Леона выматерилась: уж она знала цену таких детских слов.
— Подожди! Да стой ты! Саймон говорит: стой!
Чарли застыл у самого порога, давая Леоне последний шанс.
— Чтобы выиграть, нужно быть хитрым, как лиса.
* * *
Идея была сомнительной и откровенно говоря херовой. На беременных вообще можно вываливать такое? «Привет, так и так, я решила похищать детей, да-да, тех самых детей». Отличный подарок к предстоящей свадьбе! А вдруг она перенервничает и выкидыш случится? Элизабет немолода уже все-таки.
Леона дала себе отсрочку, по телефону предупредив только, что приедет не одна, а с другом, и попросила, чтобы Рудольф «отправился погулять». Хотя, может, стоило наоборот всем вместе это все обсудить? Но уже было поздно ловить заброшенный мяч. Они с Чарли тряслись в метро. Чарли слушал музыку и пялился в окно. Леона пыталась листать комикс на телефоне, но лишь скользила взглядом по картинкам, так и не вникая в суть.
