Говорила долго, много. Про золотую клетку, и что за его спиной она никогда не станет самостоятельной. И что нельзя больше вставать между ним и женой. И что Москва, сумасшедшая и жестокая, город совершенно не для нее.
Игорь терпеливо ее выслушал, усмехнулся:
– А теперь еще раз. Но коротко и правду. Почему ты уезжаешь?
Леся всхлипнула:
– Да потому! Думаешь, не вижу, что для тебя я забава, игрушка? Отличный вариант отдохнуть, альфа-самцом себя почувствовать. Только меня такой расклад больше не устраивает. Я хочу, чтоб ты весь мой был. Весь, целиком! Со всеми мыслями, чувствами, понял?
Никогда еще его робкая девочка не высказывалась столь смело.
– Ты же прекрасно знаешь… – начал Игорь.
Но она лишь отмахнулась:
– Все я знаю. Поэтому и не прошу тебя ни о чем. Просто уезжаю.
Взглянула на него несчастными глазами, грустно добавила:
– Буду Бога молить, чтоб научил меня, как выбросить тебя из сердца…
А Игорь как только представил, что больше не будет у него этой милой девочки в светлой замоскворецкой мансарде, и на душе совсем черно стало.
– Леся, – твердо произнес он, – дай мне месяц. Я…
– Игорь, пожалуйста, – всхлипнула она. – Не уговаривай. Мне и так тяжело.
Но вдруг зажала рот рукой, бросилась прочь из комнаты, грохнула дверью ванной.
Вернулась спустя минут десять. Бледная, несчастная. Пробормотала:
– Извини.
И – личико решительное! – продолжает собирать чемодан.
– Леська, – пробормотал Игорь, – ты что, беременная?
– С чего ты взял? – возмущенно молвила девушка.
Но глаза опустила.
Игорь же еле удержался от нервного смешка. Как там звучит пословица? Не было ни гроша, да вдруг алтын?
– Леся, – возвысил он голос. – Скажи мне, пожалуйста, правду.
Она затравленно взглянула на него, но твердо повторила:
– Нет. Ничего подобного.
Врала совсем неумело – ребенок, он и есть ребенок.
Игорь нежно взял ее за подбородок, мягко спросил:
– Чего ты вредничаешь?
А она оттолкнула его руку, грудь вздымается, щеки запунцовели:
– Слушай, ну, что ты пристал?! Даже будь я беременна, тебе скажу об этом в последнюю очередь!
– Но почему?
– Да потому! Что я сама во всем виновата! Я ведь обещала тебе: буду следить, не допущу беременности! И прошляпила. Мне теперь и расхлебывать.
– Леся, ты со мной как с врагом разговариваешь, – печально произнес он.
– О чем ты говоришь, – безнадежно вздохнула она. И вдруг схватила его руку, прижалась к ней губами, заговорила горячо: – Я тебя больше жизни люблю! В огонь бы за тобой прыгнула, в море, в Сибирь, куда угодно!
– Ой, давай, пожалуйста, без Сибири, – улыбнулся он.
– Все смеешься надо мной, – потупилась Леся. И упрямо продолжила: – В общем, я все уже решила. Вешать свои проблемы на тебя не буду. Но убить твоего ребенка тоже никогда не смогу. Поэтому давай договоримся: расстаемся друзьями, я еду домой и… и…
– И что?
– Не знаю, – виновато улыбнулась она. – Мамка, конечно, взбесится. Но не зверь же она. Побушует да простит.
– А другие варианты ты не рассматриваешь?
– Какие?
– Ну, например, самый логичный. Ты останешься здесь. А я буду содержать тебя и ребенка.
– То есть ты не сердишься? – робко спросила она.
– За что?!
– Что я тебе проблемы создаю?
Он схватил ее в охапку, крепко обнял, поцеловал:
– Да о чем ты говоришь?!
– Вау! Супер!!! – радостно взвизгнула девчушка.
Игорь же поразился тому, насколько он – сейчас, в данный конкретный момент – чувствовал себя счастливым. Никакого сравнения с тем мгновением, когда новость о беременности объявила ему законная супруга Вера.
* * *
Времена сейчас жесткие. Один раз из седла вылетишь – снова сесть в него не дадут.
Василий понимал, что придется ему после позорного проигрыша нелегко. Но даже представить не мог, насколько все окажется беспросветно.
Рассчитаться с долгом самостоятельно ему никак не светило. Конечно, можно было набрать краткосрочных кредитов – из тех, что дают без справок с работы, но под огромные проценты. Гордо швырнуть деньги под ноги бывшим работодателям. Но Вася был пусть не слишком удачливым, но все ж финансистом. И понимал прекрасно: выплаты на его семью тогда навалятся даже не как снежный ком, а лавиной. Раздавят, погребут. До конца жизни будешь перекредитовываться и бегать от коллекторов.
Бывшие коллеги и знакомые, кто мог одолжить ему под нормальный процент, быстренько устранились. Только жена – вот святая женщина! – нет бы спустить на него всех собак, в беде не бросила. Хотя стоило Василию только подумать о способе, которым Аля взялась зарабатывать деньги, как руки его сами собой сжимались в кулаки.
Да он душу был готов дьяволу продать, только бы жена не шла в рабыни к Вере и Игорю!
Но Аля (подо все она, видите ли, подводит психологическую базу) начала соловьем разливаться. Что ей это совсем не в тягость. И что несчастной Вере, даже не применительно к их собственным проблемам, надо помочь. Смотрит на него печальными глазами, убеждает: «Васенька, милый! Да я даже рада! И людям доброе дело сделаем, и денег заработаем. Беременность, ты помнишь, мне не в тягость. Наоборот, это здорово! На законных основаниях гуляй, ходи в бассейн да спи! Хоть отдохну – меня ж Вера обещала на три последних месяца в хороший санаторий отправить…»
И без толку убеждать наивную, что Вера вовсе ей не подруга. Аля только отмахивалась:
– Характер у нее, конечно, не сахар. Но на самом деле Верка хорошая. Просто нервы у нее истрепаны из-за того, что с детьми не получается. А появится малыш, она совсем нормальной станет, ты сам увидишь.
Не нашел Василий слов, чтобы отговорить жену. А просто запретить не решился. Хотя формально мог отказаться подписывать согласие на то, чтоб жена в суррогатные матери шла. Но он решил: пусть будет, как Аля хочет. К тому же и денег больше взять негде – только от Веры с Игорем.
Женушка сразу, как получила аванс, принесла денежки ему в клюве: «Решай, Васенька, сам, как их использовать».
Велико было искушение отдать все два миллиона в счет погашения долга. Но Вася решил по-другому: половину отложить.
– Зачем? – удивилась Аля.
– На черный день. Мало ли, что у тебя вдруг случится со здоровьем.
– Да все у меня в порядке будет! – отмахнулась она. – К тому же в контракте написано: если у меня, не дай бог, какие-то осложнения возникнут, то лечение Вера оплачивает.
– Ну, мало ли что написано, – нахмурился он. – А подруге твоей я не доверяю, ты знаешь.
– И ты, Васечка, не прав, – безмятежно улыбнулась Аля. Прижалась к нему, лукаво заглянула в глаза: – Или ты на этот миллион отыгрываться собрался?
