— Не слишком, — признался Теннисон и, отступив от Лили, сунул руки в карманы. Как ни удивительно, он по-прежнему не отрывал глаз от жены. — Лекарство на старого мистера Дейли уже не действует. Он поговаривает о том, как хорошо бы сунуть в рот дуло ружья. Очень напоминает тебя, Лили. Эта ужасная депрессия, с которой не может справиться рассудок. День выдался хуже некуда. Даже времени не было навестить тебя перед выпиской. Прости.
— Что же, подобные неприятные вещи иногда случаются, не так ли?
Шерлок погладила его по руке и улыбнулась при виде его презрительной гримасы.
Савич подмигнул жене.
Они дружной гурьбой направились в столовую. Теннисон заботливо усадил Лили на стул во главе длинного стола. Лили любила эту комнату. Переехав сюда, она перекрасила стены в светло-желтый и выбросила всю массивную мебель. Теперь обстановка выглядела очень современной, с блестящими столом, стульями и буфетом в стиле итальянского ар-деко. На стенах висели пять постеров тоже в стиле ар-деко, наполненных красками и светом. Не успел Теннисон сесть, как миссис Скраггинс принесла первое блюдо. Обычно она просто оставляла еду на плите и уходила, но только не сегодня.
— Добрый вечер, миссис Скраггинс. Как любезно с вашей стороны остаться и помочь!
— О, ничего особенного, я очень рада доктор Фрейзер.
Шерлок, наблюдая, как она нагружает с верхом тарелку Лили, поняла, что по своей воле экономка не уйдет. Разве что ее вышвырнут силой.
— Не могла же я бросить миссис Фрейзер в ее первый лень дома, верни?
Савич едва сдержал улыбку. Миссис Скраггинс не терпится услышать подробности. Она знала: атмосфера накаляется и скоро станет еще жарче, но вот почему?!
Лили надкусила домашнюю булочку и облизнулась.
— Божественно!
— Кстати, Теннисон, думаю, ты будешь доволен, узнав, что я не пыталась по доброй воле врезаться в дерево. Я все вспомнила. Тормоза не работали, даже аварийный, и поскольку я находилась на самом опасном участке шоссе, у меня почти не было шансов выбраться. Надеюсь, тебе стало легче?
Теннисон ошеломленно молчал. Вилка с насаженным на нее кусочком лазаньи застыла у самого рта.
— Вспомнила? — промямлил он, склонив голову набок.
— Именно.
— Значит, ты передумала кончать жизнь самоубийством, но было уже поздно, потому что отказали тормоза?
— Совершенно верно. Я поняла, что не хочу себя убивать, но это уже не имело значения, потому что кто-то, очевидно, потрудился над тормозами.
— Кто-то? Брось, Лили, это абсурд.
— К несчастью, «эксплорер» пустили под пресс на следующий день после аварии, так что мы не можем проверить, как все было, — небрежно вставил Савич.
— Возможно, Лили, — очень мягко спросил Теннисон, — тебе хочется вспомнить что-то другое? Что могло бы облегчить боль последних месяцев?
— Не думаю, Теннисон. Видишь ли, все это я вспомнила под гипнозом. Ну а когда вышла из него, оказалось, что в моей памяти сохранилось и многое другое.
Густые брови взлетели едва ли не к корням волос. Сави-чу еще не приходилось видеть, чтобы брови поднимались с такой быстротой. Теннисон повернулся к Савичу.
— Хотите сказать, что отвезли Лили к гипнотизеру? — сдержанно осведомился он, хотя, судя по виду, был готов взорваться. — К одному из тех шарлатанов, которые забивают бредом мозги пациентов?
— О нет, — вмешалась Шерлок, поглаживая под столом сжатый кулак Лили. — Доктор ничем не забивала ей мозги. Она просто помогла вспомнить, что случилось тем вечером. Мы с Диллоном тоже присутствовали, а ведь и он, и я знакомы с гипнозом. Это часть нашей работы. Все было по правилам. Но не считаешь ли ты странным то обстоятельство, что тормоза не работали? Не согласен с такой возможностью, что кто-то вывел их из строя?
— Нет. Скорее всего Лили ошибается. Не уверен, делает ли она это специально или просто сбита с толку и отчаянно хочет, чтобы все так и было. Неужели не видите? Она придумала поломку, чтобы не остаться лицом к лицу с осознанием того, что наделала. Вряд ли тормоза отказали. Намеренная поломка? Это просто неслыханно! А хуже всего, что она этому поверила и хочет убедить меня. Это крайне тревожно. Боюсь, Лили опять потеряет почву под ногами. Видите ли, я психиатр, настоящий, а не такой, который проделывает разные фокусы с людьми, чтобы получить заранее предопределенный результат. Мне это не нравится, Савич. Я муж Лили и несу за нее ответственность.
Шерлок ткнула в его сторону вилкой и ледяным, как айсберг, голосом отрезала:
— Пока что ты не слишком хорошо выполнял свои обязанности, не находишь?
На миг Савичу показалось, что Теннисон сейчас швырнет тарелку в голову Шерлок. Он тяжело дышал, а лицо приняло ужасающе-багровый оттенок. Но Шерлок как ни в чем не бывало принялась жевать боб.
— Кроме того, время было выбрано уж очень подходящее, — продолжала она, сглотнув. — Ты ведь помнишь, Теннисон? Сам ведь позвонил Лили и попросил отвезти слайды в Ферндейл, зная, что, когда она окажется на шоссе 211, уже стемнеет. Да еще тормоза отказали. Странные совпадения, не находишь?
— Черт возьми, вы двое действовали у меня за спиной, прекрасно зная, что я не одобряю подобных действий. Лили здорова и больше в вас не нуждается, Повторяю, я ее муж и позабочусь о ней. Что же до ваших смехотворных плохо завуалированных обвинений… я не унижусь до того, чтобы на них отвечать!
— На твоем месте я все же попробовала бы унизиться, — посоветовала Шерлок, и Теннисон пронзил ее убийственным взглядом.
Савич немного подождал, пока буря успокоится, прежде чем объявить:
— Ладно, пока никакого унижения. Пойдем дальше. Предположим, Теннисон, что Лили все запомнила правильно. В этом случае неизбежно возникают вопросы. Почему тормоза отказали? Может, обычная поломка? Но ведь и аварийный тормоз не работал, а это уже трудно назвать совпадением. Значит, кто-то перерезал шланги. Кто, Теннисон? Кому нужна смерть Лили, тем более что ее наверняка посчитали бы типичным самоубийством. Кто хочет ее гибели?
Теннисон медленно поднялся. Шерлок видела, как яростно бьется жилка на его шее. Он взбешен… и не только. Напуган? В отчаянии? Трудно сказать, и это очень обидно. Умеет он держать себя в руках.
— Ты коп. И во всем видишь дурное, — начал Теннисон с таким трудом, словно слова застревали у него в глотке. — Имеешь дело с преступниками. Уж поверь, никто не желает смерти Лили, кроме нее самой. Она была очень больна. Все это знают, даже Лили. Самое логичное объяснение случившегося — Лили попросту не помнит, как все было, поскольку не может заставить себя открыто признать, что действительно пыталась покончить с собой. Вот и все. Больше я не потерплю твоих обвинений. Это мой дом. Я требую, чтобы вы оба его покинули. И отныне не вмешивались в нашу жизнь.
