Тогда почему же серые капли дождя, скользящие по стеклу, довели меня чуть ли не до зубовного скрежета, когда я утром вошла в кабинет? Почему тусклое марево за окном повергает меня в такое беспросветное уныние?
Но я знала почему. Я сидела за столом, ощущая себя не вполне уместным красочным всплеском: моя красная в белую полоску блузка бросала вызов цвету золы и мешковины, она свидетельствовала о решимости настроиться на рабочий лад. И вот результат: я провела весь день в ожидании того момента, когда раздадутся звуки шагов Монти, и мы с ним встретимся лицом к лицу.
Я никому об этом не сказала — даже Елене, — но сегодня мне уже довелось его повидать. Наткнулась я на Монти случайно, но шок от той сцены, которую я невзначай подсмотрела, разбередил мне душу, и боль не утихала.
Это случилось, когда я пошла за какой-то справкой в отдел вывесок. По пути туда коридор делает крутой поворот и образует закуток, которого не видишь, пока в нем не окажешься. Стоявшие там мужчина и женщина были так заняты друг другом, что не услышали моего приближения. Мужчина стоял ко мне спиной, обхватив женщину за плечи, и я сразу узнала их обоих.
Майкл Монтгомери стоял, обнявшись с Карлой Дрейк, нашей самой экзотической манекенщицей с четвертого этажа.
Они разговаривали тихо, но увлеченно; я не остановилась и не стала слушать, а повернулась и поспешила обратно, к себе в кабинет, более взволнованная, чем мне бы этого хотелось. Даже если то, что делает Монти, меня больше не касается, остается еще Крис, о которой этого не скажешь. Мысль о том, что он завел новую интрижку, казалась мне отвратительной.
Так я и оказалась на грани, в эмоциональном тупике, который мог завершиться нервным срывом. Но я знала, что не могу этого допустить. Не имею права.
Я любила свою работу и не хотела ее потерять.
На двери моего кабинета красуется табличка: "Лайнел Уинн. Рекламные объявления". Это означает, что я сочиняю тексты для плакатов, девизов и разного рода вывесок, используемых как внутри магазина, так и в оконных витринах, самых, на мой взгляд, броских и остроумных на нашей улице.
Два года назад, когда я только устроилась на работу в универмаг Каннингхема, мне выделили кабинет, походивший на конуру и радовавший взгляд не больше, чем тюремная камера. Но мы с Кейтом целую неделю оставались по вечерам, обклеивая голые стены картинками, вырезанными из журналов «Вог» и «Харперс базар». Мы разукрасили комнату самыми яркими цветными фотографиями и наиболее интересными черно-белыми, и она преобразилась: стала интригующей, полной жизни, веселой по цвету.
Когда я чувствую себя опустошенной, лишенной всяких идей, мне бывает достаточно перевести взгляд на пестрые степы в поисках вдохновения — и что-то обязательно приходит на ум.
Но сегодня не помогало и это. День был потерян.
— Меня угнетает то, что я словно выставлена на всеобщее обозрение, — попыталась я объяснить Елене. — Внизу я разговаривала с товароведом, и все продавцы за прилавками, не таясь, наблюдали за мной, зная, что сегодня меня ждет удар — встреча с Монти, вернувшимся из свадебного путешествия. А я вообще не собираюсь принимать удар — или не принимать его. Просто хочу делать свою работу, а не служить объектом для чьего-то любопытства или жалости.
Глаза Кейта потемнели от гнева.
— Хотел бы я разделаться с этим Монтгомери, как с какой-нибудь крысой.
Я взглянула на Кейта, испуганная степенью его озлобленности.
— Не думаю, что это твоя забота — с кем-то там разделываться, — приструнила его я. — Уж как-нибудь сама справлюсь со своими страданиями и со своими врагами, буде таковые объявятся. Кстати, тексты для вывесок отдела дамского белья давно готовы. Отнеси их куда надо и можешь не спешить возвращаться обратно.
Когда он вышел, Елена покачала головой.
— Будь поосторожнее с этим мальчиком, — предостерегла она меня. — Он с ума по тебе сходит и знает, что у него нет шансов. В девятнадцать лет это опасно.
Я попыталась всем своим видом показать, насколько смехотворными представляются мне ее предупреждения, однако ярость, которую я заметила во взгляде Кейта, внушала тревогу. Я поторопилась сменить тему разговора.
— Мне хочется, чтобы Монти наконец пришел и покончил с этим делом. Будет куда хуже, если он почувствует себя виноватым и начнет уклоняться от встречи со мной.
— Вот уж не думаю, чтобы нашему оформителю окон были доступны такие чувства, как угрызения совести, — сухо возразила Елена и посмотрела на часы. — Хочу спуститься на первый этаж. Пластиковые образцы ювелирных изделий, изготовленные по эскизам Крис, привлекли толпы народу. Пойдем, посмотрим, как там идут дела.
— Спасибо за предложение. Но я еще надеюсь поработать, иначе от дня, потраченного впустую, останется тяжелый осадок.
Я была рада ее уходу и испытала досаду, когда Елена уже у двери повернулась, словно собираясь что-то мне еще сказать. Я бы не хотела встретить свои преклонные года так, как Елена — одинокой женщиной, занимающей скромную должность в большом универмаге. Поступок Монти потому и выбил меня из колеи, что сделал такую жизненную перспективу вполне реальной.
То, что молоденькая Крис Гарднер, специализирующаяся на рекламе, воспылала страстью к Майклу Монтгомери, давно уже ни для кого не было секретом; однако, насколько я могу судить, он никогда не уделял ей особого внимания вплоть до того дня — а с тех пор прошло всего две недели, — когда он внезапно, без всякого предупреждения и объяснения со мной, взял и женился на Крис. Я так и не поняла, во мне ли тут причина или в чем-то другом. И хотя дело у нас шло к разрыву, мне было больно, что он поступил со мной подобным образом: я не видела в этом никакой необходимости. Он не должен был…
— Прекрати! — одернула меня Елена. — Он того не стоит.
Боюсь, что улыбка, которую я из себя выдавила, получилась не очень веселой. Я и не знала, что мое лицо так меня выдает; я не хотела, чтобы Елена считала мои переживания настолько уж серьезными. Возможно, мне и удалось бы ей это объяснить, но нас прервали. В коридоре послышались торопливые шаги, и в наш кабинет, проскользнув мимо Елены, вошла девушка.
С минуту она стояла около двери, вызывающе вскинув подбородок. На ней было нарядное желтое платье, но глаза Крис распухли от слез.
— Привет, Крис, — сказала я. — Ты не присядешь?
Крис Гарднер — теперь уже Крис Монтгомери — села на стул напротив меня. Точнее, рухнула на него, ее губы по-детски задрожали.
— Ты всегда была добра ко мне, Лайнел, — завыла Крис. — Никто в этом магазине не помогал мне так, как ты. И чем я тебе отплатила? Предательством. Я разбила твою жизнь, я…
