— Вот дерьмо.
Полдень еще не наступил, а уже было жарко и влажно, солнце стояло почти в зените ясно-голубого неба, и Рэйф рассеянно пожалел, что его люди не натянули брезент, дающий хоть какую-то тень. Но теперь в усилиях не было нужды, еще полчаса, и здесь появится фургон коронера.
Тело, находившееся в неуклюжей позе у его ног, превратилось в кровавое месиво. Она лежала спине, с раскинутыми руками и ногами, в жалко незащищенной, уязвимой позе, что вызвало желание прикрыть ее, несмотря на наличие одежды. Стоял сильный запах меди. Когда-то белая, а теперь бледно-красная, залитая кровью блузка, была все еще влажной, несмотря на жару. Тонкая, весенняя, в цветочек юбка пропиталась кровью, обернулась вокруг бедер, но осталась целой, а краешек почти элегантно приподнялся выше колена.
Когда-то девушка была симпатичной. Теперь, хотя лицо и осталось практически нетронутым, симпатичной она больше не была. Изящные черты — искривлены, широко открытые глаза таращились, рот раскрылся в безмолвном крике. Вероятно у жертвы не осталось возможности или дыхания его издать. Ручейки крови сбегали по щекам от уголков раскрытых губ, смешиваясь с золотыми прядями длинных, светлых волос. Кровь стекала на землю вокруг.
Когда-то она была красавицей.
— Кажется, на сей раз, он по-настоящему вышел из себя, Шеф. Хотя напоминает первую жертву, я бы так сказала, — сухо заметила детектив Мэллори Бэк, явно не встревоженная этим кровавым зрелищем.
Рэйф посмотрел на нее, читая правду в сжатых губах и мрачных глазах. Но лишь добавил:
— Если не ошибаюсь, эта с ним боролась?
Мэллори заглянула записную книжку.
— Судмедэксперт, разумеется, составил только предварительный отчет, но он говорит, что девушка пыталась. Имеются защитные раны на руках жертвы, а также колотая рана на спине, которая вероятно, и была первой.
Посмотрев на тело, Рэйф ответил.
— В спину? Так что девушка пыталась повернуться, — или убежать, — от него, когда её ударили в первый раз. И, или он повернул ее, чтобы прикончить лицом к лицу, или она развернулась, чтобы бороться с ним.
— Похоже на то. И прошло это всего лишь несколько часов назад. Нам позвонили раньше, чем в других случаях. Судмедэксперт определил приблизительное время смерти: около половины шестого утра.
— Ужасно рано, чтобы просыпаться и куда-то выходить, — отметил Рэйф. — Калеб, как правило, открывает свой офис между половиной десятого и десятью часами. Она была его помощницей, верно?
— Верно. Помощница обычно приходила в офис около девяти. И сегодня вышла на улицу довольно рано. Чего я не понимаю, как это он умудрился завлечь ее настолько далеко от дороги. Здесь нет никаких признаков того, что ее тащили, и присутствует два вида отпечатков подошв, — кстати сказать, очень хорошо заметных, получается, она пришла вместе с ним. Я не Даниель Бун[1] , но судя по следам, жертва шла спокойно и легко, вовсе не боролась и не колебалась.
Рэйфу пришлось признать, что, в основном, земля вокруг была удивительно спокойной и нетронутой, даже принимая во внимание жестокость расправы с жертвой. И после прошедшего прошлой ночью дождя, все следы были прекрасно видны. Так что это место преступление, как и предыдущее, явно показывало, что же именно здесь произошло.
Судя по всему, двадцатишестилетняя Триша Кейн на рассвете вышла из своей машины на обочине обычно оживленной двухсторонней магистрали. А затем, принимая во внимание профиль ФБР, прошла вместе с каким-то мужчиной, около пятидесяти ярдов по лесу до поляны. И уже потом этот спутник ее убил.
Жестоко.
— Может быть, у него был пистолет, — предположил Рэйф, высказывая свои мысли вслух. — Или нож, чтобы она покорно дошла до этого места.
Мэллори нахмурилась.
— Если хочешь знать мое мнение, я бы сказала, что жертва не видела ножа. Пока они не дошли до этой поляны. В ту секунду, как она его заметила — попыталась убежать. И вот тогда он ее поймал.
Рэйф не знал почему, но думал он также.
— И преступник также нападал на двух других. Каким-то образом, он убеждал этих женщин выйти из машины и спокойно пойти вместе с ним в лес. Умных, находчивых женщин, которые, судя по всему, были слишком осторожны, чтобы позволить незнакомцу подобраться настолько близко.
— Это значит, что они были с ним знакомы.
— И все-таки, ты бы вышла из машины и прошла в лес с каким-то парнем? Особенно если ты знала, что две другие женщины не так давно были убиты при подобных обстоятельствах?
— Я нет. Но я — подозрительный коп, — покачала головой Мэллори.
— Всё-таки, что-то здесь не так. А как же машины? Все трое просто вышли из машин на обочинах оживленных магистралей, и пошли прочь от них. Оставили ключи в зажигании, Христа ради! Ведь теперь даже в небольших городках немногие так поступают. И мы даже не знаем, был ли он с ними, когда девушки останавливались, или он каким-то образом подстерег их и потом убедил прогуляться. На обочине нет никаких следов, лишь отвердевшая грязь и гравий.
— Может он поступает, как Банди[2] — делает вид, что ему нужна помощь.
— Может быть. Хотя я всё же считаю, что это работает лучше, если жертвы знали того, кто просит о помощи. Этот парень убивает знакомых людей. Я думаю, что составители психологического портрета убийцы правы в этом, шеф.
Со вздохом Рэйф ответил.
— Да, я тоже. Меня воротит от мысли, что этот ублюдок — местный, а не какой-то безумный незнакомец проездом оказавшийся в нашем городе. Но я не вижу другого способа объяснить, как он убеждает этих женщин пойти с ним.
— Если только он не представитель власти, которому они доверяли и слушались беспрекословно. Например, коп.
— О, черт, даже не думай об этом, — так быстро ответил Рэйф, что Мэллори поняла, такая возможность уже приходила ему в голову.
Она бесцеремонно разглядывала его, пока Рейф хмуро смотрел на тело Триши Кейн. В тридцать шесть лет, за всю историю Гастингса он был самым молодым шефом полиции, правда с большим опытом работы в силах правопорядка, как в теории, так и на практике: никто не сомневался, что Рэйф Салливан достаточно квалифицирован для подобной должности.
Кроме, вероятно, самого Рэйфа, который был намного умнее, чем осознавал сам.
Мэллори не раз задумывалась о том, не были ли сомнения в себе и своем мнении связаны с тем, как он выглядел. Рэйф не был уродлив, но, честно говоря, то, как он себя описывал — «головорез», вполне походило на правду. У Рэйфа было резкое, но достаточно спокойное лицо. Над глазами, такими темными, что люди под его взглядом испытывали неловкость, нависали тяжелые веки, а нос был сломан по крайней мере дважды. Шеф полиции обладал острой, упрямой челюстью, а высокие скулы безоговорочно свидетельствовали о кельтском происхождении.
