Ознакомительная версия.
– Увезите, – вдруг шепотом произнесла мать, глядя на Киру обезумевшими глазами. – Пожалуйста, увезите ее отсюда.
– Да ты с ума сошла, идиотка…
– Ты садист, – Кира смотрела отцу прямо в глаза. – Я тебя ненавижу. Тим, я никогда тебе не говорила. Тим, у меня было точно такое же детство. Тим, помнишь, у меня рука болит после перелома… Так это он ее сломал. Я хотела стать пианисткой, а он…
Тим был уже не бледный, а зелено-желтый. Он, видимо, хотел ударить отца Киры, даже сжал кулаки и замахнулся. И пошатнулся, медленно сел на пол.
– Идиоты. Все вы идиоты, – сквозь зубы прошипел отец. – Только вздумайте Гельку увезти. Вас обоих за киднеппинг посадят. Я не шучу!
– Тимочка! Тим! – Кира бросилась к жениху, положила его голову себе на колени. Тим дышал с трудом.
– Я тебе помогать в этот раз не буду, – сказал отец. – Сами разбирайтесь. Нашла себе на голову инвалида, то и дело в обморок падает… – Он вышел из комнаты, печатая шаг.
Геля тихо, беззвучно плакала в объятиях матери.
– Мама. Мама, ну что ты стои́шь, – устало произнесла Кира. – Вызови «Скорую», пожалуйста.
…«Скорая» приехала через пять минут. Тима на носилках погрузили в машину. Кира поехала с ним.
– Срочно, в интенсивную терапию! – едва только взглянув на пациента, бросил доктор Захаров. С укоризной посмотрел на Киру – мол, предупреждал же! – Возможно, отек легких начался.
Кира осталась ждать известий. Через час вернулся доктор, сообщил, что пациенту чуть лучше, но без серьезного лечения не обойтись.
– К жениху вашему, Кира Игоревна, я вас не пущу сейчас. Идите домой. Если что, вам позвонят. Сами мне звоните, если хотите. Тимофею звонить бесполезно – он сейчас на аппарате ИВЛ, под маской лежит.
– Он не умрет? – спросила Кира.
– Я врач, а не Господь Бог, – усмехнулся Захаров. – Жив еще ваш жених.
– Вы удивительно тактичны, доктор… – усмехнулась Кира. Она хотела рассердиться, но не могла. Да и смысл сердиться – сама виновата, могла бы отговорить Тима от поспешной выписки!
Кира вернулась домой. Калитка была открыта. «Вот, ирония судьбы… Пришла беда – отворяй ворота… Мало того что Тиму хуже стало, так еще и отец, оказывается, поднимает руку на Гелю! А на что я надеялась? Что человек изменился, подобрел со временем? Нет, нет, чудес не случается… Все в этой жизни очень просто, логично. Если отец бил меня, значит, он бьет и сестренку…»
Тишина в доме.
– Папа! Папа, ты здесь? – закричала Кира. – Папа!!! Иди сюда! Я хочу с тобой поговорить!
От ярости Киру буквально затрясло.
Появилась мать.
– Кирочка, он ушел, – робко произнесла она. – Как только Тимофея увезли, так ушел из дома. Сказал – живите, как хотите, без меня.
– Он совсем ушел?
– Я не поняла… Мне кажется, он тебя боится. Ну, что ты его опозорить перед людьми можешь…
– К черту людей. Где Геля? – Не дожидаясь ответа, Кира бросилась в детскую. Геля лежала у себя на кровати. – Больно? – Кира осмотрела ее голову. Там, где отец тянул девочку за волосы, обнаружилось красное пятно, кожа вспухла. И, кажется, часть волос все-таки была вырвана с корнем…
– Нет, – шепотом ответила Геля.
– Больше он не посмеет тебя тронуть, – сказала Кира, прижимая к себе сестру. – Я у него сама все волосы повыдергиваю, всю физиономию ему расцарапаю! Скотина…
– Кира, ты не переживай, со мной все хорошо, – примерным голоском, от которого Кире только хуже стало, выдала Геля. – А Тимоша сильно заболел?
– Сильно, – сквозь зубы, стараясь не расплакаться, произнесла Кира. И в этот момент поняла – Тима она не бросит. Не уйдет от него никогда. Она его любит. Любит! И раньше она его тоже любила, только не понимала. А не понимала почему? Потому что душа была словно отморожена… ничего не чувствовала. А теперь точно оттаяло все. Вода пробила лед, выплеснулась наружу, затопила все вокруг. И никакого Сергея не надо. И ничего не надо. Только бы Тим жил и не болел.
– Он выздоровеет?
– Конечно. И тебя больше никто и пальцем не тронет. Я вас всех спасу. Вытащу из этой ямы. Я всех спасу. Я сильная, я смогу!
– А мамочка?
– Что?
– А мамочку ты тоже спасешь? – все тем же примерным, тихим голоском спросила Геля.
Кира ответила не сразу. С трудом:
– И маму спасу, да. Ладно, ты отдыхай пока, – она поцеловала девочку в макушку, подула туда еще, как совсем маленькой. – Все, все заживет теперь!
…Мать сидела на кухне, подперев голову руками.
– Ой, калитка-то, поди, опять не заперта… – вскочила она.
– Плевать. Мама, сиди. Мама, надо поговорить. Почему ты мне раньше не сказала, что отец и Гелю бьет? – морщась, с тоской спросила Кира.
Мать молчала.
– Я вас увезу. Тебя и Гелю. Как только Тим выздоровеет, мы все уедем в Москву.
– Все сейчас едут в Москву, – пробормотала мать. – А она, поди, не резиновая.
– Ты о чем? – подозрительно спросила Кира. – Ты что, не хочешь ехать? Ты хочешь с этим уродом остаться?!
– Нет, нет… Просто жалко родной город покидать. И этот дом тоже. Я ведь сколько лет здесь живу… Да, Геле с вами лучше будет. Но я-то без нее как? Конечно, я хочу ей лучшей доли, но…
– И она без тебя не сможет, – сказала Кира. – Поэтому вы должны уехать вместе.
Мать заплакала, опустив голову.
– Вообще это глупо. Больно жирно ему будет! Целый дом ему оставить… Мама, надо у него отсудить то, что принадлежит тебе и Геле.
– Кира, детка, да разве он отдаст…
– Конечно, он не захочет отдавать, не сомневаюсь. Через суд надо действовать.
– Кира… но разве он позволит?
– Мама, его никто и не спрашивает! – разозлилась Кира. – Закон есть закон. Отец – представитель закона, но он – не выше этого закона. Ты его так боишься, даже смешно… Не убьет же он нас, правда? Он садист, но он не дурак, не станет подставляться… И ты же сама говоришь – он опасается, что люди узнают о его художествах. И хорошо. Пусть узнают. Майор Гартунг – садист. Пусть его из органов выкинут.
Мать продолжала плакать. Похоже, слова Киры совершенно на нее не действовали.
– Мама, чего ты ревешь? – с отвращением спросила девушка.
– Ой, доченька… стыдно-то как!
– Это ему должно быть стыдно. Это он на детей и жену руку поднимал, – оборвала мать Кира. – И не вздумай меня останавливать. Знаешь, я тоже столько лет молчала, никому не говорила. Даже Тим не знал. А теперь… А теперь не могу молчать. Как увидела, что отец Гелю мучает, так и… – Кира стиснула зубы и махнула рукой.
– Тимоша твой очень хороший человек. Очень.
Кира о Тиме не могла говорить. Иначе она тоже заревела бы. Поэтому сменила тему:
– Значит, так, мама. Завтра я пойду и всем расскажу об отце. Какой он негодяй.
– Кому расскажешь?
– Теткам, дядькам, соседям, начальству. Всем, – мстительно пообещала Кира.
Ознакомительная версия.
