ясно осознала, что её опустило. Что-то, вечно державшее и сжимавшее, душившее её ночами, исчезло.
В воздухе растворился последний крик.
— Я с тобой, — одними губами сказала она Малфою. И он её понял. В его глазах снова зажёгся огонёк надежды.
* * *
Они шли плечом к плечу и молчали. Аппарировали на Гриммо 12, и Николь постучала в дверь. Блейз уже держал палочку наготове
— Сколько тебе было лет, когда мы познакомились? — задал вопрос Джордж, открыв им дверь.
— Тринадцать, — ответила девушка, и Уизли кивнул. Он окинул взглядом Блейза, и его губы дрогнули в отвращении.
— Мы договаривались только о тебе, его не впущу.
— Блейз ничего вам не сделает, — сказала Николь, взглядом давая понять, чтобы Забини молчал.
— Змей не пускаем, — твёрдо стоял на своём Джордж.
Слизеринец дёрнулся, чтобы ударить рыжего, но Николь удержала его.
— Я думал, львы храбрые, — оскалился Забини.
Джордж открыл рот, чтобы ответить в той же манере, но замер, увидев на улице две фигуры в тёмных мантиях.
— Быстро в дом! — он силой впихнул Николь и Блейза и запер дверь. — Сдайте свои палочки, — обратился к ним рыжий.
— Что? Мы так не договаривались! — воскликнула Николь, покрепче обхватив древко палочки.
— Тогда валите отсюда.
Николь сжала кулаки и обернулась к Блейзу, молча договариваясь с ним. Забини закатил глаза и кивнул, протягивая ей свою палочку. Рейнер протянула её и свою Джорджу, сразу почувствовав себя неуютно без палочки. Она занималась внепалочковой магией с Волан-де-Мортом, но для этого была нужна серьёзная концентрация, поэтому девушка по-старинке доверяла палочке.
— Идите за мной, — махнул рукой Уизли и спрятал палочки в карманы своих брюк. Николь сглотнула, сразу обдумывая, как их незаметно вытащить.
Джордж повёл их в комнату совещаний, где уже собрались почти все члены Ордена. За столом сидели Кингсли Бруствер, Римус Люпин, Дедалус Дингл, Молли Уизли и её рыжее семейство, Нимфадора Тонкс и Арабелла Фигг. Собрание проходило в дружественной обстановке, перед каждым стояла чашка чая или чего-то покрепче. Никто не предложил Блейзу и Николь присесть. Никто не предложил выпить чаю. К ним отнеслись как к мусору, мешающемуся под ногами. Молли разговаривала с Нимфадорой, Кингсли что-то рассказывал Артуру, Джордж смеялся над Биллом.
Никто не обращал на них внимания. Пустое место.
— Кхем, — Николь прочистила горло, обратив на себя внимание. Злость бушевала внутри, но она понимала, что нужно сдерживаться. Ради Драко. Это всё ради Драко. — Прошу прощения, но у нас очень мало времени. Не могли бы вы выслушать нас сейчас?
Кингсли неохотно кивнул, позволяя Николь говорить. Она, в свою очередь, перевела взгляд на Блейза. Мулат потёр подбородок и вышел чуть вперёд.
— Добрый вечер, — вежливо начал он. — В первую очередь, я хотел бы поблагодарить вас за то, что согласились выслушать нас. Поверьте, дело крайне серьёзное, иначе мы не пошли бы на крайние меры, — он замолчал и посмотрел на Николь. Она слегка улыбнулась ему, подбадривая. — Нашему другу нужна помощь…
— Почему он не пришёл сам? — спросил кто-то.
Блейз вопросительно покосился на Николь.
— Его состояние не позволяет ему чётко осознавать, что именно происходит и что с этим нужно делать, — ответила девушка. Блейз продолжил свою речь.
— Его прокляли, и теперь он гниёт изнутри. Он потерял рассудок и поддался тьме. Он умирает. Поэтому я от лица Драко прошу вашей помощи, — по залу прошлись шепотки.
— Малфой? Сын Люциус Малфоя? — спросил Римус.
— Да.
— Почему мы должны помогать сыну пожирателя? — спросил Кингсли. — Он ведь и сам пожиратель?
— У него не было выбора! — вмешалась Николь. — Это не делает его плохим человеком! Тем более именно пожиратели прокляли его.
— Драко умирает? — подала голос Тонкс. Николь посмотрела на неё. В глазах женщины был страх. За кузена ли?
— Да, — Рейнер смотрела только на Нимфадору, найдя в ней возможную поддержку. — Ему отмеряли четыре месяца, три из которых уже прошло.
Блейз, сбоку от неё, со свистом втянул воздух. Он впервые услышал реальные цифры.
— Прошу…
— Что за проклятье? — спросил Люпин, сжав руку Тонкс.
— Ротабинтус{?}[Rot ab intus (лат.) — гниль изнутри], — произнесла когтевранка. — Вы когда-либо сталкивались с ним?
— Лично — нет, но я читал об этом, — ответил бывший профессор ЗОТИ.
— Вы сможете помочь? — глаза Николь были полны надежды.
— Я постараюсь. Приходите к концу следующей недели.
— Спасибо! Спасибо большое, профессор! — Рейнер была настолько счастлива, что чуть не кинулась обнимать Люпина. Блейз был скромнее, но и он сиял, получив желанные обещания.
В один миг разговоры возобновились, все снова потеряли интерес к чужакам. Николь подошла к Джорджу и протянула руку. Фред слегка улыбнулся ей, но его глаза остались печальными. Джордж недоумённо изогнул бровь, и Рейнер фыркнула.
— Палочки!
Уизли усмехнулся и достал две волшебные палочки из кармана. Он протянул их девушке, и когда их руки соприкоснулись, притянул её ближе и прошептал на ухо, чтобы не услышал никто, кроме их двоих:
— Спасай своего парня и больше не приближайся к нашему дому. Никогда. Николь Рейнер для нашей семьи мертва.
Слова неприятно обожгли. Николь нахмурилась и оттолкнула Джорджа от себя.
— До встречи, — выплюнула она ему в лицо, глотая обиду. Отвернулась, схватила Блейза за руку и потащила на выход из дома. Хлопок аппарации сообщил, что в доме остались только члены Ордена.
* * *
Она приходила к нему не поболтать
— они почти не разговаривали. Она сама снимала с плеч мантию, расстёгивала блузку, пока он раздевался — тоже молча, тоже сам. В его прикосновениях больше не было нежности, только злость, боль и раздражение. Иногда она сомневалась, что в них была хотя бы страсть. Кажется, ненависть и презрение заменили её сполна.
Драко уже мало волновало, что она чувствовала по отношению к нему. Ему своих эмоций хватало сполна — он их не различал, но они причиняли обоим боль.
В темноте Николь видела в нём прежнего Драко. Поэтому она не сбегала от него сразу же, как только их близость заканчивалась, а оставалась на час или два.
Николь его не трогала — просто смотрела, как он сидит на кровати, и отросшая чёлка лезет ему в лицо.
Он напоминал ей прежнего Драко: тот же профиль, та же линия носа, тот же разрез глаз. Но этот Драко редко смеялся. Не хохотал во всё горло — зло, раздражённо, хрипло, безумно, а просто смеялся, словно бы забывшись на миг. Но смех у него, пусть и редкий, но прежний — мягкий, негромкий, приятный и всегда мимолётно-короткий.
Ей не нужны его истерики. Она приходила к нему не за этим — чтобы вспомнить и забыться.
