Радик забрал у официанта-разносчика бутылку водки. Добрыня разлил.
— Ну чего, еще по сотке инвестиций в недвижимость?
— А вы недвижимостью занимаетесь?
— Да каждую субботу.
После двух рюмок Максим, который теперь употреблял спиртное крайне редко, почувствовал внезапное желание отпустить себя и напиться бездумно, до обморока мозга, как в студенческие годы они напивались с приятелем Юджином в ирландских пабах. Алиса хвасталась перед дурнушками своим мужем, выпускником Стэнфорда:
— Он мог остаться в Калифорнии, но что там делать? Дешевый рай для пенсионеров. Россия сейчас дает огромные перспективы для самореализации.
Подруги кисло переглядывались, кивали. Во время очередного похода к фуршетному столу Радик дернул Максима за пиджак:
— Слышь, чего на этих куриц время тратить? Поехали, закажем профессионалок.
Добрыня не поддержал товарища:
— А чего? Офисные шлюхи дают не хуже центровых. У них же мотивация.
— Да на хрен ли слушать эту лебеду, мне проще заплатить, — бурчал Радик, и Максим согласился:
— Мне тоже проще заплатить.
Моральную победу временно одержал Добрынин. Вместе с девицами они переместились в ресторан на верхнем этаже торгового центра. Взяли еще водки и бутылку розового. Но суп и горячее готовили долго, и Радик первым перешел на виски. Хлопнули по сто, потом по двести. Последствия этой арифметики Максим ощутил уже в такси, когда, очнувшись, обнаружил, что его голова лежит на мягкой груди шатенки. Полная рука обнимала его за шею, теребила ухо, он отупело разглядывал и считал волоски на ее родимом пятне.
Добрынин, то и дело задевая Максима локтем, бодро вещал:
— В слюне клещей энцефалит, грануцитарный анаплазмоз, боррелиоз, бабезиоз, еще туева хуча заразы. Гулять по лесу — все равно что трахаться без гондона.
— Хочу гулять по лесу, — вслух размышлял Максим. — Плевать на клещей. Я старый опытный камикадзе.
— Не забудь главное — нас жрут грибы. В человеке живет до ста подвидов разных паразитов и грибов. Это самая загадочная форма жизни. Не исключено, что грибы вывели породу homo sapiens для своего питания, как мы выращиваем кур.
В квартире Добрынина, лежа на кожаном диване цвета мяты и созерцая принты Энди Уорхолла, Максим с вялой досадой ощущал, как по-прежнему безымянная девица царапает его спину под рубашкой. Красивая Алиса исчезла вместе с рыжей карлицей. Добрынин, еще не позабывший свои занятия бальными танцами, отбивал чечетку перед зеркалом. Хмурый Радик, кругами расхаживая от двери к окну, заказывал по телефону девок.
— Ты женат? — спрашивала девица. — Обычно мужчины снимают кольцо. А дети у вас есть?
Твердый предмет упирался в ребра, Максим достал из кармана трубку и увидел двенадцать пропущенных звонков от жены. Он встал, едва не опрокинув вместе со стаканами столик из гнутого стекла. Вышел в соседнюю спальню, где со шкафа, стен и занавесок смотрели Angry Birds.
— Господи, я уже не знала, что думать! — закричала в трубку Кристина. — Что случилось? Почему ты не звонишь?!
Максим отвел телефон от уха.
— Прошу тебя, не надо так кричать.
— Максим, ты пьяный? — удивилась она. — С кем ты?
— С друзьями. Встретился с друзьями.
— Там у вас женщины, — Кристина драматично всхлипнула.
— Нет никаких женщин. Ложись спать. Я приеду завтра, — сказал Максим и выключил телефон.
Допили виски. Добрынин распечатал бутылку китайской водки с двумя заспиртованными игуанами. Дохлые твари в смертельном объятии сплетались внутри бутылки крошечными лапками, смыкались слепыми мордами, словно Тристан и Изольда.
— Похоже на Кунсткамеру, — покривился Радик, но протянул стакан.
Добрыня смеялся:
— Давай, Жирный, я тебе их вытряхну. И выпивка, и закуска. Ты же любишь джанки-фуд.
— Закуси моим хреном, — огрызался Радик, принюхиваясь к экзотической водке.
Максим тоже взял стакан.
— Надо их Котову отвезти, — заявил Добрынин. — Сделает волшебную настойку с мухоморами. Макс, ты про Котова слышал?
Котов, четвертый их школьный приятель, пропал из поля зрения пару лет назад. Максим покачал головой:
— А что с ним?
— Реально не в теме? Он же теперь брахман, великий гуру! Замутил там в Индии, прошел обряды посвящения. У него целая секта сподвижников! «Древо жизни». Все отказались от собственности в пользу общины…
— Ага, их даже по «НТВ» показывали, — подтвердил Радик. — Как он разводит лохов на бабки.
«Древо жизни», так назывался гостевой дом на Гоа, где Аглая жила несколько месяцев, откуда приходили счета. Чертовски глупо было бы узнать, что девчонка попалась на крючок Андрея Котова, как плотва на пластиковую муху.
— И что, Котов там главный?
— Конкретный Иисус. Лечит болезни, пророчествует. Исцеляет девственниц от бесплодия.
— Нехило наживается, по ходу.
— А где все это? В Индии?
— Да везде, где есть бабло.
Проститутки приехали с охранником, Добрынин расплатился в коридоре. Радик приказал девицам раздеваться. Максим вышел на кухню и обнаружил там шатенку с родинкой. Пошатываясь, она строгала на железной терке кусок сыра. На плите кипела кастрюля с макаронами.
— Я готовлю пасту. Ты любишь с томатом или просто с сыром? Тебе нужно поесть.
Домашний запах еды пробудил в душе Максима смутную тоску. Девушка чем-то напоминала Аглаю. Ему захотелось уткнуться лицом между ее грудями и почувствовать, как его, утешая, гладит полная горячая рука.
— Кстати, ты не любишь свою жену, — проговорила девушка. — Угадала? Я тоже могла бы жить в Москве. Мне после универа предлагали работу. Но я отказалась. Наверное, зря?
Вместо желанного покоя Максим почувствовал досаду и, чтобы заставить замолчать, обхватил ее за плечи и усадил к себе на колени. Девушка закрыла глаза, потянулась с поцелуем, он прижался губами к ее рту, преодолевая брезгливость.
Максим не хотел ее и не чувствовал ни капли возбуждения, но она первой начала снимать колготки. Без одежды ее тело, выкормленное картошкой и полуфабрикатами, выглядело совсем неаппетитно. Дешевое синтетическое белье, наверное, причиняло ей неудобство. Максим вспомнил, что Добрынин дал ему пачку презервативов и попробовал поставить девушку к себе спиной, наклонил к дивану. Но, глядя на ее оплывшие лопатки, на складки жира на талии и дряблые толстые ляжки, он понял, что уже не сможет отделаться от мысли о сотнях видов паразитов и грибов, пожирающих человеческую плоть.
— Извини, я много выпил. Ничего не получится.
Она повернулась и, вместо того чтобы взять свою одежду, прильнула к Максиму и с неожиданной пылкостью стала покрывать поцелуями его лицо, грудь и плечи, как могут целовать только самого близкого человека.
