— Спасибо, дружище, с меня причитается!
И Стив, оглядывая публику в баре, направился туда, где уже расселась развеселая толпа приятелей. Народу пришло человек двадцать!
Друзья шумно приветствовали его и усадили в центр:
— Давай наливай себе! Выпьем за новую жизнь! Наконец-то тебе повезло!
Стив смущенно улыбался, чувствуя себя почти счастливым. Впервые он подумал о том, что не зря прожил в Сан-Франциско десять лет.
Пили за его здоровье, за отъезд, за возвращение… всего не перечислишь, за что они в тот вечер пили. В разгар веселья, когда очередной тостующий произносил речь, договорившись до «скатертью дорожка», к ним подошел бармен Дик. Он тихо, чтобы слышал только Стив, сказал:
— Нет, ты большой везунчик, с тебя точно причитается. Твоя загадочная Лана здесь! — Он выпрямился и лукаво подмигнул ему.
Смущенный и явно обрадованный Стив спросил:
— Она что, снова работает в ресторане?
— Не работает, а случайно зашла. Иди, тебе говорю!
Стив неуверенно встал и, извинившись перед друзьями, направился следом за барменом.
Дик, обожавший интриги, заранее потирал руки от удовольствия. Он уже представил, как столкнет лбами двух соперников, на глазах у всех! Посмотрим, кто кого!
Дик, в свое время обидевшийся на Лану за пренебрежение к его персоне, был не прочь напакостить молодой женщине. Когда он увидел с ней Илью, хозяйского дружка (вот уж кого терпеть не мог!), его озарила идея. Он решил немного поиграть на чувствах влюбленных мужчин.
Он подтолкнул нерешительного Стива и, ухмыляясь, сказал:
— Иди скорей, увидишь свою красавицу в большом зале у окна, — и показал столик, за которым сидели Илья Борисович и Ветка.
Однако Стив, увидев, что Лана не одна, остановился как вкопанный:
— Дик, прости, я совсем не хочу им мешать.
Бармен преградил ему путь:
— Я тебе говорю, иди! Этот русский — ее босс, хозяин магазина, где она работает. Так сказать, производственное совещание.
Стив, все еще не решавшийся что-то предпринять, по инерции медленно двинулся, неотрывно глядя на лицо, сиявшее в полумраке зала. Ее лицо. Все прочие лица почему-то исчезли, мир накрыла странная тишина.
Три месяца брачного контракта пролетели. Роза собиралась обратно в Москву. Впрочем, она знала, они с Паскалем расстаются ненадолго. Бумаги на регистрацию брака были уже поданы. И неважно, что невесте стукнуло сорок три, а жениху сорок пять лет. Они были счастливы и влюблены друг в друга и планировали провести оставшуюся жизнь вместе. Казалось, что все горести и недоразумения остались в прошлом, хотелось удержать обретенное счастье. Конечно, у каждого из них есть дети, которых они любят и будут поддерживать во всем, ну а бывшие супруги, которых тоже просто так не сбросишь со счетов, пусть остаются друзьями. Все же лучше, чем глухая вражда. Роза и Паскаль разложили все по полочкам: бывшие семьи, деньги, свободное время. Они даже разграничили собственные территории в небольшой квартирке. Лучше обо всем договориться на берегу.
Роза бегала по магазинам, выбирала подарки сыну, заодно купила бывшему мужу рубашку от Кардена.
Она старалась не думать о делах и проблемах, которые обрушатся на нее в Москве. Надо будет сворачивать бизнес. Нужно попробовать продать агентство, но кто захочет связываться с не слишком прибыльным предприятием? Надо что-то решать с квартирой. Только что сделала евроремонт. В общем, голова у нее шла кругом. Роза вспомнила насмешки сотрудниц «Гименея». Да ради бога! Ей теперь все нипочем! Пусть смеются сколько угодно! В порыве великодушия она прикупила «танечке-леночке» колготки от Диора. Знай наших!
К Рождеству Ирка немного оклемалась. Она начала всерьез беспокоиться о своем плачевном физическом состоянии. Никогда раньше не жаловалась на здоровье. А тут даже подумывала сходить к врачу. Удерживало ее от этого шага, конечно, только одно — язык. И она решила отложить это важное мероприятие до России. Все равно собралась в Москву и даже билет купила — на второе января!
Предпраздничная лихорадка плавно перелилась в ленивое лежание в постели — благостный отдых рождественских праздников. Ирка валилась с ног от усталости. Тяжелое дело — выбор подарков для многочисленной голландской родни: не только дети от первого брака, но и дядюшки, тетушки, племянницы и племянники решили навестить Ваню и посмотреть на его новую жену! Пришлось лезть вон из кожи, чтобы доказать, что она справляется не хуже бывшей Ванечкиной супруги. Жарила-парила, как на роту солдат (одних салатов было пять или шесть, а еще борщ, котлеты, пельмени и прочие русские яства). Все было съедено и выпито за один присест! Ирина совсем выбилась из сил.
В первый день нового года она впервые за много лет чувствовала себя подавленной. А ведь это был ее самый любимый праздник! Неужели Новый год может быть таким унылым? Она прислушалась: из соседней комнаты доносилась приглушенная музыка, сыновья Ванечки должны были провести у них рождественские каникулы. Между прочим, хорошие мальчики! Ирка неплохо пообщалась с ними по-английски. В кухне был включен телевизор, это Ваня пьет кофе и смотрит спортивную программу. И никому нет до Ирины никакого дела! Еле сдерживая слезы, Ирка легла в постель. Вставать завтра утром надо очень рано: в шесть часов.
Она все ждала, когда Ванечка, нежный и ласковый, ляжет рядом, обнимет и успокоит. Так и не дождалась. Уснула в слезах.
В аэропорту было тихо и до странности пустынно. Ваня, как всегда с утра излучавший энергию, пытался растормошить понурую супругу.
— Дорогая, смотри! — Он подвел ее к витрине.
В магазинах и бутиках аэропорта уже началась рождественская распродажа, но невыспавшуюся Ирку это мало интересовало, ее опять тошнило. Мысль, что придется три часа провести в самолете, лишь усугубила ее плачевное состояние. И только сознание, что вечером она окажется в своей квартире, куда через два дня прибудет Ветка (у нее закончилась американская виза), поддерживало ее.
Объявили посадку на ее рейс, она уже миновала черту, за которой оставались провожающие, как вдруг Ваня, такой обычно сдержанный, проскочил через пограничное ограждение, схватил Ирку в охапку и со слезами уткнулся ей в лицо:
— Обещай, что вернешься! Я люблю тебя!
Земля поплыла из-под ног у Ирки, она так ждала этих слов.
— Милый ты мой дуралей! Да куда же я денусь! Конечно вернусь!
Не успели они насладиться прощальным поцелуем, как охранники скрутили Ванечку и увели от счастливой и плачущей Ирки. Она почти в истерике кричала вслед:
— Я вернусь, Ванечка! Обязательно вернусь!
