– Например? Какое именно основание?
– Ну… супружеская измена, допустим. Если прибавить это к намерению бросить ее…
Тристан решительно покачал головой:
– Нет-нет-нет! – Даже если Гарет спал в Бельгии с другими женщинами, Софи не захотела бы об этом говорить. Да и парламент, несомненно, простил бы его из-за амнезии. – В любом случае, – продолжал Тристан, – я бы хотел, чтобы герцогиня не имела к этому ни малейшего касательства.
Гриффитс приподнял светлые брови.
– Но это затруднит дело, милорд.
– Ох, вы не знаете мою жену. Она не станет ни на чью сторону.
– Да, понимаю… – кивнул Гриффитс. Но судя по его взгляду, он совершенно ничего не понимал.
Тристан же не мог объяснить собеседнику, что неспособность Софи занять чью-либо сторону не имела ничего общего со слабостью. Наоборот, это лишь свидетельствовало о силе ее характера и о нежелании причинять боль тем, кого она любила.
Тристан молча допил свой эль и отставил кружку.
– Хотите еще, сэр?
Он взглянул на служанку и кивнул. Это была худенькая девушка лет пятнадцати; и ее рыжевато-каштановые волосы стояли над головой как нимб из веточек. Когда девушка налила эль, Тристан сунул ей крону. Густо покраснев, служанка сделала реверанс и исчезла.
Тристан вновь обратился к Гриффитсу:
– Я хочу подать встречный иск об аннулировании брака герцога и герцогини.
– Как это, сэр? – Гриффитс нахмурился.
– Думаю, суд аннулирует брак на основании его долгого отсутствия и официального признания смерти. То есть все будет по закону.
– Но закон в этом случае…
– Вы же сами сказали, что прецедента не было. На что я отвечаю: мы его создадим.
– Но аннулирование означало бы, что его брак с самого начала был недействительным. Вы этого хотите?
– Нет-нет, я вовсе не желаю, чтобы его ребенок считался незаконным. Основанием должно служить то обстоятельство, что герцога признали мертвым.
Гриффитс со вздохом кивнул:
– Понимаю. Но это почти невыполнимая задача…
– Но такая, которую вы готовы попытаться решить?
Гриффитс долго изучал собеседника. Потом кивнул:
– Да, милорд. Так и есть.
– Вот и хорошо, – пробормотал Тристан.
– Однако вполне возможно, что нам придется подавать апелляцию, причем несколько раз. Сомневаюсь, что нижние суды посмеют подтвердить ваши заявления, милорд.
– Мы сделаем все, что необходимо.
Гриффитс откашлялся.
– Видите ли, у меня есть связи с некоторыми адвокатами, считающимися авторитетами в законах о браке. Они более серьезно изучат эту ситуацию и, возможно, смогут отстоять ваши интересы.
– Превосходно.
– Однако помните: Колтон – герцог и к тому же прославленный офицер армии его величества. Вы же вообще не служили. И далее: весь Лондон только и говорит о его возвращении. О возвращении героя. Это ставит вас в неловкое положение. Да, вы весьма популярны в обществе, но народной любовью в отличие от герцога не пользуетесь. И никто не забудет о том, что герцогиня была сначала его женой.
– Но теперь она моя жена, – напомнил Тристан.
– Разумеется. – Гриффитс улыбнулся.
– Что ж, спасибо, что потратили на меня время, мистер Гриффитс. Жаль, что причинил вам неудобства, заставив ехать сюда. Но все же… – Тристан указал на свои синяки. – Сами понимаете, я вряд ли могу показаться на людях в таком виде. Предпочитаю не подливать масла в огонь.
– Естественно, милорд. У меня к вам никаких претензий. Совершенно никаких.
Тристан поднялся и пожал руку Гриффитса. Когда тот вышел, он снова уселся на шаткий стул и допил эль. Затем надел свой плащ и покинул полутемную таверну. Ему следовало поспешить, так как он очень не хотел оставлять жену наедине с Гаретом.
Несколько часов спустя Тристан вошел в Тюльпановую комнату, переоделся в халат и направился к письменному столу у камина, где оставил свои серебряные часы.
Казалось, что он пропустил обед и не смог увидеть детей до того, как их уложили спать. Но все же день был довольно удачным. После встречи с Гриффитсом он нанял человека, чтобы тот следил за Гаретом и Фиском и докладывал ему, что они делали, когда выходили из дома. Кроме того, Тристан нанес несколько визитов близким друзьям из палаты лордов и объяснил им ситуацию. Друзья же заверили, что будут держать его в курсе всех разговоров, касающихся возвращения Гарета.
Тристан снова взглянул на часы. Начало первого… Софи скорее всего уже спала.
Боже, как он тосковал по ней! Пожалуй, надо к ней заглянуть и проверить, как она там. Возможно, ему удастся уговорить этого смехотворного ночного стража, которого по настоянию Гарета поставили у его двери, и тот позволит ему пожелать Софи спокойной ночи. А если она крепко спит, то он просто посмотрит на нее.
Повернув дверную ручку, Тристан осторожно вышел и огляделся. Коридор был безлюден и темен.
Бесшумно ступая босыми ногами по холодному полу, Тристан свернул за угол, чтобы пройти в противоположное крыло дома.
А вот это странно… Стул рядом с дверью Софи был пуст. Что ж, возможно, страж отошел облегчиться.
Тристан без колебаний подошел к двери и отворил ее.
Затем осторожно закрыл дверь, подошел к кровати и отодвинул занавеску, чтобы увидеть жену. Она лежала на боку, подложив под щеку ладони. Медовые волосы Софи раскинулись по подушкам, а губы были чуть приоткрыты. И кожа ее казалась почти прозрачной в лунном свете, сочившемся через щель в занавесках.
За последние восемь лет ее лицо утратило детскую невинность, которой отличалось до исчезновения Гарета. Исчезла припухлость щек, скулы стали резко выделяться, а в уголках губ проступили тонкие морщинки.
Непокорный локон упал на ее щеку, и Тристан потянулся, чтобы его откинуть. Тут Софи вдруг открыла глаза и пробормотала:
– Тристан, ты…
Улыбаясь, он сел на край кровати.
– Я скучал по тебе, любимая.
Она положила ладошку на его руку.
– Я тоже скучала.
– Дорогая, у тебя все хорошо?
– Да, – кивнула Софи.
Он провел пальцем по щеке жены и, наклонившись, прижался губами к ее губам.
– Ты для меня самая красивая.
Его прикосновения, казалось, взволновали Софи. Она приподнялась на локте, и ее локоны рассыпались по плечам.
– Как ты сумел пройти мимо стражника у двери?
– Там никого не было.
– Никого? Странно…
Тристан пожал плечами.
– Возможно, настало время смены караула.
