у него обнаружили редкое заболевание сердца – обычно оно протекает в скрытой форме, пока у пациента не возникает сильного стресса или тревоги. В такие моменты заболевание может привести к внезапной остановке сердца и смерти.
От таких новостей у меня самой чуть не остановилось сердце, но врачи заверили, что у дедушки легкий случай. Он потерял на какое-то время сознание, но операция, к счастью, не понадобилась. Но лекарства от заболевания не существовало, и деду следовало серьезно откорректировать образ жизни, чтобы снизить уровень стресса и не допустить более серьезного инцидента в будущем.
Представляю, как отреагирует Эдуард. Он самый настоящий трудоголик.
Врачи продержали его в больнице еще трое суток. Хотели оставить на неделю, но он отказался. Сказал, это плохо скажется на общественном настроении и ему нужно вернуться к работе. А когда король чего-то хочет, никто ему не отказывает.
Когда он вернулся домой, мы с Николаем изо всех сил пытались уговорить его переложить часть обязанностей на советников, но он упорно отмахивался.
Три недели спустя мы так ничего и не добились, и я впала в отчаяние.
– Он упрямится.
Я не могла сдержать разочарования, пока вела лошадь к угодьям за дворцом. Эдуарда достали наши с Николаем уговоры прислушаться к рекомендациям врачей, и он буквально выгнал нас из дворца на весь день. Погрейтесь на солнышке, сказал он. И дайте мне спокойно понервничать. Но нам с Николаем было не до смеха.
– Он должен хотя бы сократить ночные созвоны.
– Ты же знаешь дедушку. – Николай ехал верхом, и его волосы лохматил ветер. – Еще упрямее тебя.
– Ты называешь упрямой меня? Забавно. Насколько я помню, это ты объявил трехдневную голодовку, когда дедушка не пустил тебя на скайдайвинг с друзьями.
Николай ухмыльнулся:
– Но ведь сработало? Он сдался уже к концу третьего дня.
Брат был точной копией отца – пшеничные волосы, голубые глаза, квадратный подбородок, – и иногда сходство казалось настолько сильным, что причиняло боль.
– И вообще, это пустяки по сравнению с твоим упорным желанием жить в Америке. Неужели наша страна настолько ужасна?
Началось. Нет ничего прекраснее осеннего дня, слегка приправленного виной.
– Ты же знаешь, дело не в этом.
– Бриджит, я могу сосчитать на пальцах одной руки, сколько раз ты приезжала домой за последние пять лет. Другого объяснения я не вижу.
– Сам знаешь, я скучаю по вам с дедушкой. Просто… каждый раз, когда я приезжаю домой… – Я попыталась сформулировать. – Я словно под микроскопом. Все, что я делаю, надеваю и говорю, тщательно анализируется. Клянусь, желтые газеты способны сделать историю из моего неверного вздоха. А в США всем плевать. Пока я не делаю ничего безрассудного, я могу жить нормальной жизнью. Насколько она вообще может быть нормальной у человека вроде меня.
Ник, мне тяжело здесь дышать.
– Знаю, это непросто, – признал Николай, смягчившись. – Но мы для этого рождены, и ты здесь выросла. Раньше у тебя не возникало проблем с вниманием.
Возникали. Просто я никогда не показывала.
– Я была младше. – Мы остановили лошадей, и я погладила свою по гриве, по привычке наслаждаясь шелковистой шерстью под ладонью. – Тогда люди были не такими злобными, а я еще не поступила в колледж и не пожила жизнью нормальной девушки. Это… приятно.
Николай смотрел на меня со странным выражением лица. Не знай я его, могла бы поклясться: его гложет чувство вины, но это казалось бессмыслицей. В чем он может быть виноват?
– Бридж…
– Что?
Сердце забилось быстрее. Его интонации, выражение лица, напряженные плечи. Сказанное мне явно не понравится.
Он опустил взгляд:
– Ты меня возненавидишь.
Я крепче сжала поводья:
– Просто скажи.
– Прежде всего хочу заверить тебя: я ничего этого не планировал, – сказал Николай. – Я не ожидал, что встречу Сабрину и влюблюсь, и не ожидал, что через два года все так обернется.
Недоумение смешалось с опасениями. При чем здесь Сабрина?
– Я хотел сказать раньше, – добавил он. – Но потом дедушка попал в больницу, и… – Он тяжело сглотнул. – Бридж, я сделал Сабрине предложение. И она согласилась.
Я ожидала услышать отнюдь не это. Даже близко.
Я плохо знала Сабрину, но она мне нравилась. Милая и веселая, она делала брата счастливым. И этого мне было достаточно. Я не понимала, почему он так нервничает.
– Ник, это потрясающе. Поздравляю! Ты уже сказал дедушке?
– Да. – Николай по-прежнему смотрел на меня с виноватым видом.
Моя улыбка исчезла.
– Он расстроился? Помню, он был недоволен, когда вы начали встречаться, из-за… – Я осеклась. Ледяные пальцы скользнули по позвоночнику, когда фрагменты наконец сошлись воедино. – Погоди, – медленно сказала я. – Ты не можешь жениться на Сабрине. Она не благородной крови.
Так говорил закон, а не я. Закон Эльдорры о королевских браках предписывал монархам жениться на особах знатного происхождения. Архаично, но незыблемо – и Николай, как будущий король, подпадал под юрисдикцию закона.
– Нет, – сказал Николай. – Не благородной.
Я уставилась на него. Было так тихо, что я слышала шорох листьев, падающих на землю.
– К чему ты клонишь?
У меня внутри вспыхнул ужас – он рос и рос, как воздушный шар, пока не выдавил из легких весь воздух.
– Бриджит, я отрекаюсь.
Шар лопнул, оставив по всему телу кусочки ужаса. В сердце, горле, глазах, пальцах рук и ног. Я приходила в себя и не могла говорить целую минуту.
– Нет. – Я моргнула, надеясь проснуться от кошмара. Но нет. – Ты не можешь. Ты станешь королем. Ты готовился к этому всю жизнь. Нельзя просто взять и выбросить….
– Бриджит…
– Нет. – Все вокруг расплывалось, краски листьев, неба и травы слились в разноцветный адский пейзаж. – Ник, как ты мог?
Обычно я находила выход из любой ситуации, но рассудок ускользнул, оставив лишь чистые эмоции и тошнотворное ощущение в животе.
Я не могу быть королевой. Нет, нет, нет.
– Думаешь, я хочу? – Николай сжал зубы. – Я знаю, как все непросто. Я мучился несколько месяцев, пытаясь найти лазейки в законе и причины уйти от Сабрины. Но ты знаешь, что такое парламент. Как у них все традиционно. Они никогда не поменяют закон, а я… – Он вздохнул и внезапно стал выглядеть намного старше своих двадцати семи. – Я не могу от нее уйти, Бридж. Я люблю ее.
Я закрыла глаза. Из всех возможных причин для отречения Николай выбрал именно ту, в которой я его винить не могла.
Я никогда не влюблялась, но всю жизнь об этом мечтала. Найти ту великую, всепоглощающую любовь, ради которой можно отдать целое королевство.
Николай нашел. Как я могла упрекать его в том, за что сама отдала бы душу?
Когда я открыла
