Трус! Кендалл была слишком хороша для него. Пейдж потянулась к ночному столику за карандашом и блокнотом, но ее пальцы наткнулись на проволочное приспособление для зубов, которые отказывались расти прямо. Девочка с отвращением отдернула руку: из-за этой гадости она чувствовала себя какой-то инопланетянкой и отказывалась надевать проклятую проволоку в школу. Ее рука замерла, когда вновь послышался голос Кендалл:
– Слушай, Харли, я не могу подняться к Пейдж в таком виде... скажи ей, что мне пришлось уйти. Скажи, что я опаздываю на встречу или что-нибудь в этом роде.
– Сама скажи.
– Я не могу разбираться с ней сейчас. Ну пожалуйста, Харли! – умоляюще проговорила Кендалл, и у Пейдж внутри все перевернулось от разочарования. – Уж это самое малое, что ты можешь для меня сделать! Я хочу пощадить ее чувства.
– Что ты имеешь в виду?
– Она хорошая девочка. Немного бестолковая, но милая. Пейдж немного приободрилась. Кендалл считает ее милой.
– Она чокнутая, – пробормотал Харли. Кендалл кокетливо захихикала.
– Все вы, Таггерты, немного чокнутые. Вот потому-то вы все такие неотразимые. И, наверное, потому я так люблю тебя.
– Только, пожалуйста, не «залетай».
Слова Харли еще висели в летнем воздухе, когда шаги Кендалл удалились. Торчащие вперед зубы Пейдж впились в нижнюю губу. Она выглянула в окно и увидела Харли. Он все еще держался на поручень и, ссутулив плечи, смотрел вниз, в каньон. В лице у него не было ни кровинки, и Пейдж даже подумала, что его сейчас стошнит.
– Отпугнул пташку? – донесся до Пейдж густой и тягучий, как масло, голос Уэстона.
– Ты о чем? – сердито обернулся к брату Харли.
– Кендалл меня чуть не сшибла, когда отъезжала. – Теперь и сам Уэстон показался на веранде. Ростом он был выше Харли и, по мнению большинства людей, красивее его. Ловко подтянувшись на руках, Уэстон уселся на поручень. Один небольшой толчок, и он свалится в реку, текущую тридцатью футами ниже. Но он не замечал опасности, и его ухмылка была нахальной, как всегда. – У тебя точно есть особый подход к женщинам, братец!
Харли не ответил, только бросил мрачный взгляд на Уэстона.
– Судя по всему, ты никак не можешь сделать выбор между Кендалл и этой Холланд?
– Ее зовут Клер.
Губы Уэстона скривились.
– Должен тебе сказать, я не понимаю, что ты в ней нашел.
– Где уж тебе понять. Уэстон пожал плечами:
– Она довольно миленькая, но таких сисек и задницы, как у ее сестер, у Клер нет. И не стоило ради нее бросать Кендалл Форсайт. Вот в Кендалл действительно что-то есть. Говорят, она похожа на горячий мед – вся такая липкая, тягучая и сладкая.
Пейдж судорожно сглотнула.
– И она не позволяет всем без разбора залезать к себе в трусы, – продолжал Уэстон. – Так что считай себя одним из немногих избранных.
– Заткнись, Уэс!
– Я бы отдал половину своего трастового фонда, чтобы проверить, правду ли о ней рассказывали. Но я не для того сюда пришел, чтобы обсуждать твои сексуальные проблемы.
– Прекрасно.
– Завтра утром отец отправляется к своему адвокату. Хочет переписать завещание.
– Ну и что?
– Он недоволен тем, что ты перешел во вражеский стан, так сказать. Тебе это может дорого обойтись.
– Пусть убирается ко всем чертям. Уэстон покачал головой.
– Неужели до тебя все еще не дошло? Ты можешь потерять миллионы из-за своего дурацкого увлечения Клер Холланд.
На щеке у Харли задергался мускул, он отвернулся и понуро повесил голову. «Вот и хорошо! – подумала Пейдж. – Так ему и надо».
– Знаешь, я понимаю твое стремление стать бунтарем и бегать на свидания к дочери папиного врага. Но тебе надо научиться правильно разыгрывать свои карты. Ты неудачно выбрал время. Говорю тебе, папа вычеркнет тебя из завещания.
– А тебе-то что?
– Мне? – Уэстон задумчиво вытянул губы трубочкой и, тряхнув головой, отбросил волосы со лба. – Да мне-то, по правде говоря, начхать с высокой башни на твои делишки.
– Тогда зачем ты пришел?
– Просто мне противно думать, что Холланды смогут одурачить одного из нас. Даже такого дурачину, как ты.
– Никто меня не дурачит.
– Клер Холланд водит тебя за нос, да так ловко, что он вот-вот отвалится, а ты и не заметишь.
– Чушь.
– Опомнись, Харли. Никому из нас не пойдет на пользу, если ты выставишь себя влюбленным сосунком, которого водит на поводу хитрая телка.
– А как насчет тебя и Кристи?
«Кристи Сонгберд? – удивилась Пейдж. – Это индианка, подрабатывающая у Холландов? Не знала, что Уэстон с ней встречается».
– Кристи можно доверять.
– С чего ты взял?
– Она знает: все, что мне нужно, это со вкусом перепихнуться и больше ничего. В этом она мне не отказывает.
– А что она за это имеет?
– Помимо самого классного секса, о каком только можно мечтать? Побрякушки.
– Побрякушки?
– Помнишь, Манхэттен в свое время купили за нитку бус? С тех пор расценки не менялись. Я покупаю ей сережки, одежки – все, что она попросит.
– Значит, она просто шлюха, – голос Харли был полон отвращения.
– Смотри не скажи этого при ней. Кристи принадлежит к очень гордому народу.
– Это верно. Неужели ты не боишься, что если ее старик обо всем узнает, то сначала отрежет тебе яйца, а потом оскальпирует? По-моему, ты болен, Уэстон.
– Нет, Харли, я умен. Кристи – это отличный выбор. И не потому, что она дочь местного индейского вождя, а просто потому, что она бедна. Попробуй, и ты сам убедишься: когда у женщины нет денег, она пойдет для тебя на все ради пары ласковых слов и небольших подарков. С бедными женщинами всегда все просто.
– Это отвратительно, Уэс!
– Так создан мир.
– Могу только повторить: ты болен.
– Не все из нас могут быть моногамными, Харли. Скажу больше: лишь очень немногие способны на такое благородство. Но ты, по-видимому, один из немногих, верно? – осведомился Уэстон с таким дьявольски невинным видом что Пейдж поняла: это его особый способ мучить младшего брата. – Ты верен Кендалл... то есть Клер.
Пейдж напряглась в ожидании ответа. Но Харли, видимо, решил, что с него довольно издевательств и поучений старшего брата, и повернулся, чтобы уйти. Однако Уэстон удержал его, схватив за рукав.
– Погоди минутку. Я не хотел тебя обижать, честное слово. Я даже понимаю, почему тебя так тянет к девчонкам Холланд. Запретный плод, все элементарно! Как только старик изменит завещание и я буду точно знать, что моей доле наследства ничто не угрожает, я, пожалуй, сам сорву себе яблочко с древа Холландов. Харли вырвал у него руку.
– Держись подальше от Клер! Уэстон потер подбородок.
– Как насчет пари?
Харли изумленно воззрился на него.
