— Где уж мне. Я там не была… очень давно. — Селин спрятала улыбку, представив, как появляется в злачном месте с ребенком.
— Почему же?
— Просто… я это не люблю. — В этом действительно была доля правды.
— Куда же ты ходишь?
— В кино, например. Пей кофе, иначе он остынет.
Селин сделала большой глоток, подавая пример, но Рене явно не торопился.
— Ты отвлекаешь меня, барабаня пальцами по столу и качая ногой, — недовольно проворчал он.
Селин делала это непроизвольно и тут же прекратила после его замечания. Интересно, от чего я его отвлекаю? — лихорадочно крутилось у нее в голове. Дэн неустанно напоминал ей, что как женщина она совершенно ничего собой не представляет, что, если бы не огненно-рыжие волосы, ее можно сравнить с серой мышью.
Рене залпом выпил кофе и, резко встав из-за стола, направился к выходу. Для Селин это было неожиданностью, и после короткого замешательства ей пришлось догонять его.
— Спасибо, что выручила меня, Селин. Хотя, надо признать, ты делала это с неохотой и не скрывая неприязни, — чуть сдавленным голосом поблагодарил Рене.
— Извини, если это действительно так выглядело. — Селин отметила про себя, что даже сейчас не в силах скрыть неприязнь. — Просто я зануда от природы и люблю во всем порядок. Так что, если что-то не получается, это выбивает меня из колеи.
— Постараюсь учесть на будущее, — сухо заметил Рене, открывая входную дверь.
И в эту самую минуту произошло то, чего боялась Селин.
Резкий порыв ветра ворвался в дом, и от сквозняка резко хлопнула дверь кухни. Этот звук гулко разнесся в тиши дома подобно удару грома, и со второго этажа послышался плач Энни.
Селин похолодела, ей даже показалось, что кровь заледенела в жилах.
— Что происходит?.. — насторожился Рене и резко обернулся.
Селин с силой уперлась ладонями в его грудь, загораживая дорогу.
— Что здесь происходит? — повторил Рене, подозрительно поглядывая в сторону лестницы.
Именно в этот момент сверху послышался плачущий голосок Энни:
— Мамочка, где ты?
Селин развернулась и бросилась вверх по лестнице, перепрыгивая через две ступени. Сердце выскакивало у нее из груди. Она влетела в спальню дочери и закрыла за собой дверь на ключ, поскольку допускала, что с Рене станется подняться за ней наверх и потребовать объяснений.
— Тише, — прошептала Селин, склоняясь над Энни, которая сидела в кровати и терла кулачками сонные глаза. — Не пугайся, это ветер захлопнул дверь кухни.
— Я думала, это гром.
— Надо спать, милая. Завтра тебе идти в школу, — Селин погладила дочку по голове и нежно улыбнулась. — Ты же знаешь, мисс Ховард не терпит на уроках сонных мух.
— Можно, я спущусь вниз и что-нибудь попью?
— Нет, золотко.
— Почему?
— Потому что в холодильнике пусто. Надо будет завтра сходить в магазин.
— Можно мне самой посмотреть?
— Там темно, Энни.
— Ну, пожа-алуйста, мамочка.
Энни окончательно проснулась и теперь нелегко будет ее снова уложить, с огорчением поняла Селин.
— Послушай, дорогая, я сейчас спущусь вниз и приготовлю тебе молочный коктейль, хорошо?
— Когда ты вернешься?
— Через пять минут.
Уловка сработала, и малышка, положив голову на подушку, закрыла глазки и вскоре размеренно засопела.
Селин на цыпочках вышла из комнаты, тихо закрыла за собой дверь и спустилась вниз, всей душой надеясь, что Рене все же ушел, решив оставить ее в покое и не вмешиваться в ее личную жизнь.
Но надежды оказались тщетными. Рене поджидал ее в полутемном холле и, судя по его виду, уходить не собирался.
— Может, ты все же объяснишь, что здесь происходит?
— Нет, тебя это совершенно не касается!
Селин старалась изобразить недовольство и даже гнев, чтобы скрыть свой страх и чувство вины, иначе Рене не преминет воспользоваться ситуацией. У Селин оставался единственный выход — сказать часть правды.
— Может, как-нибудь потом расскажу.
— Так торопишься лечь спать? — Губы Рене скривились в хищной усмешке, выражение его глаз заставило Селин вздрогнуть. — Стало быть, ты не лгала, ты действительно рано ложишься спать из-за ребенка. Сколько ему — пять, шесть или больше?
— Это девочка, — устало поправила его Селин. — Уходи, завтра я все тебе объясню.
— И не подумаю, — ледяным тоном отрезал Рене. — Ты солгала мне при собеседовании, и как твой работодатель я должен узнать всю правду о тебе.
— Я не лгала.
— Не пытайся отпираться.
Рене сделал несколько шагов, и Селин, стараясь совладать со страхом, с вызовом взглянула на него, сжав кулаки.
— Ну хорошо, я расскажу тебе, — процедила она сквозь зубы. — Пройдем в гостиную. Но после этого ты сразу же покинешь мой дом, ясно?
Проигнорировав ее тон, Рене молча последовал за Селин в гостиную. Он уселся в кресло, сразу заполнив собой тесное пространство комнаты. Селин прикрыла дверь и присела напротив Рене на подлокотник другого кресла, сплетя пальцы рук на коленях. Ей хотелось как можно скорее покончить со всем этим.
На нее с новой силой нахлынули все страхи и переживания последних недель. Селин ясно осознавала, что сидящий напротив нее мужчина может легко разрушить ее жизнь, лишив ее ребенка, если только узнает, кто отец девочки. Ему ничего не стоит положить конец ее карьере, пустив в ход свои связи и влияние. Но Селин попыталась взять себя в. руки и рассуждать трезво. В конце концов, Рене ведь не знает, что Энни доводится ему племянницей, так чего она боится?
На секунду Селин почувствовала угрызения совести, что скрывает дочь от кровного родственника, но чувство самосохранения взяло верх.
— У меня есть дочь, ей пять лет, — начала Селин. — Я знаю, что должна была сразу сказать о ней, но я боялась.
— Боялась чего? — Лицо Рене оставалось бесстрастным.
— Тебе не понять…
— Тогда потрудись объяснить мне все.
— Очень тяжело одной растить ребенка и нести на своем горбу весь груз ответственности.
— Где ее отец?
— Погиб в автокатастрофе.
— Он француз?
— Д-да. Я умолчала о дочери, поскольку это уменьшало мои шансы получить работу. Наличие у кандидата малолетнего ребенка часто отпугивает работодателей, поскольку они видят в этом лишь головную боль для себя. Зачем им рисковать, когда вокруг полно других соискательниц, не обремененных семьей и детьми? Я собиралась позднее рассказать тебе о дочери, но предвидела твою негативную реакцию и поэтому откладывала. — Селин тяжело вздохнула. — Ты прав, я виновата перед тобой. Мне не следовало соглашаться на твое предложение.
