— Как то не складываются у нас с Вами отношения, доктор, вчера я на Вас постоянно нападала, теперь Вы клеймите всю популяцию богатых людей в моем скромном лице… Нам почему то трудно понять друг друга…
— А нам и не нужно изучать точку зрения друг друга, слава богу. Скоро Ваша подруга немного поправится, ее состояние стабилизируется, Вы перевезете ее в комфортабельную клинику профессора, и на этом наше общение благополучно закончится…
— Знаете, Денис Алексеевич, когда я утром разговаривала с Альбертом Владимировичем, он отзывался о Вас значительно уважительнее. А Вы, похоже, его тоже осуждаете…
— Вы ошибаетесь. Профессор великий человек. И клинику, и «Мерседес» он честно заработал. И свой долг человечеству он уже давным-давно выплатил к своим семидесяти годам.
— А Вам, значит, еще просто рановато?
— Вот именно. — Серьезно подтвердил Тихомиров.
— А когда, по-вашему, пора будет? — Поинтересовалась я.
— Как получится. Вот диссертацию для начала писать начал… Идет, правда, медленно, работа все время отнимает.
— Жить с Вами, наверное, не просто. Вчера Вы были еще с ночной смены, а сейчас уже снова на посту…
— Вы говорите точь в точь, как моя жена. — Усмехнулся Денис Алексеевич.
— Вы женаты?! — Почему-то это открытие меня крайне удивило.
— А что, я выгляжу одиноким и брошенным? — Я неопределенно пожала плечами и тактично промолчала, а Тихомиров, вздохнув, добавил:
— вообще то, Вы правы. Марина ушла от меня три месяца назад…
— Извините, я не знала…
— Да, ничего страшного. Я был даже рад, когда это, наконец-то, случилось. Мы так долго и нудно шли к этому, что измотали друг другу все нервы. Скандалили с утра до вечера… — Тихомиров снова достал из кармана сигареты. — Я оказался нерадивым семьянином… А, может, и не только во мне дело. Друзья говорят, что все жены считают своим долгом пилить мужа по любому удобному поводу.
— Это не правда. — Неожиданно для себя самой сказала я. Откровенность, с которой Денис Алексеевич говорил о своей жизни, вдруг вызвала в моей душе искренний отклик. — Мы с мужем прожили четыре года и ни разу не ругались… Даже голоса всерьез друг на друга не повышали… Вернее, был один раз. Единственный…
— Неужели расстались после первой же ссоры? — Недоверчиво поинтересовался Тихомиров.
— В тот день его не стало… Я ушла, хлопнув дверью, а его убили. До сих пор себе простить не могу.
— Я не знал… — теперь пришла его очередь извиняться. — Мне очень жаль… Это случилось недавно? — Осторожно спросил он.
— Почти пять лет прошло.
— И Вы что же с тех пор так и живете одна?
— С сыном. Ему три года, очаровательный ребенок. Другой мужчина, кроме него, уже вряд ли надолго приживется в моем доме.
— Вы еще так молоды, — счел своим долгом отвесить мне комплимент Тихомиров, — и красивы, что я бы на Вашем месте зарекаться не стал… Только я не совсем понял, мальчику всего три года?
— Я не так уж молода, мне тридцать четыре, и я знаю, о чем говорю… А что насчет Павлика, то это мой ребенок от второго брака… Вернее, брака то собственно не было, Сергей застрелился прямо у меня на глазах во время свадебной церемонии… — Я удивилась, насколько спокойно прозвучали из моих уст эти слова. Пожалуй, впервые за последние годы я вспомнила об этом с поразительным безразличием. — Мужа не стало, а вот сынишка остался…
— Ужасно. — Искренне посочувствовал Тихомиров. — несчастный случай?
— Самоубийство. — Коротко отрезала я. Денис Алексеевич изумленно на меня посмотрел, но от комментариев тактично отказался. Пряча свое смущение, он начал торопливо прикуривать так и не зажженную сигарету. Забавно, он, наверное, сейчас от любопытства помирает, чем это я так мужика допекла, что он предпочел застрелиться, только бы улизнуть со свадьбы. Все это так ясно читалось на его смущенном лице, что я невольно улыбнулась. — Да не смотрите Вы на меня так, я вовсе не страшная мегера. Сергей сам настаивал на свадьбе… Я здесь совершенно не при чем, просто так обстоятельства сложились. — Я, конечно, покривила душой, говоря эти слова, но Тихомирову об этом знать было вовсе не обязательно. Я, вообще, уже пожалела о своей откровенности. Просто я столько лет боялась даже вспоминать события тех дней, что сегодня, почувствовав, что боль ушла, захотела произнести это вслух. Я решила, что пора менять тему. Я и так непозволительно разоткровенничалась с посторонним, по сути, человеком.
— Вы сегодня целый день в больнице пробудете?
— Вряд ли. — Денис Алексеевич, похоже, тоже обрадовался изменению темы разговора. — Я вообще то сегодня выходной, заехал на работу только посмотреть на состояние Вашей подруги. Моя смена завтра… Хотя несколько часиков побыть на рабочем месте и сегодня еще придется, звонили, что опять какого то тяжелого больного привезли. Но Вы не волнуйтесь, если у Дианы Ярославовны какой то прогресс наметится, меня сразу же известят. Я даже сиделке Вашей на всякий случай телефоны оставил… Вот и Вы возьмите визитку. — Он протянул мне маленький белый квадратик. — Мало ли что, а там все мои телефоны, и рабочие, и домашний…
— Спасибо. — Поблагодарила я. — Не думаю, что пригодится… но Вы правы, мало ли что… Знаете, Денис Алексеевич, — вдруг неожиданно для себя призналась я. — Не смотря на разницу наших представлений о жизни, мне беседовать с Вами понравилось. Вы интересный человек…
— Спасибо на добром слове, Елизавета Анатольевна… Честное слово, не могу понять, чем я показался Вам интересным… Но польщен.
— Я бы хотела извиниться перед Вами за свое вчерашнее поведение. Перелет, вся эта нервотрепка с Дианой вымотали меня… — Подъезжая прямо к главному входу в больницу, не глядя на Тихомирова, сказала я.
— Не берите в голову. — Улыбнулся Денис Алексеевич. — Мне от родственников больных и не такое порой приходится выслушивать… Вы машину то у крыльца не оставляйте, а то сюда часто скорые подъезжают… — Потом Тихомиров вышел, мягко захлопнул дверцу моей машины, легко взбежал по широкой мраморной лестнице и скрылся за массивными дверями клиники, ни разу не оглянувшись.
Я с долей обиды посмотрела ему вслед, послушно переставила машину поближе к забору и заглушила мотор. Я и сама себе не могла ответить, какого черта я привязалась к этому Денису Алексеевичу. Почему его явное пренебрежение к извинениям меня почти оскорбило. Какое мне вообще может быть дело, что думает обо мне и моем поведении какой то заштатный доктор? Ведь не станет же он от этого хуже лечить Диану? …Да нет, все это не то… Мне просто-напросто понравился этот колючий и не приветливый доктор. Такой вот смешной парадокс. Он не сделал ничего, чтобы вызвать во мне хоть каплю симпатии, скорее наоборот, всеми силами пытался показать свое равнодушие и даже легкое презрение к таким людям как я, пустым и глуповатым разряженным куклам. Отчего то мне не хотелось, чтобы его мнение обо мне осталось неизменным. Я пыталась быть откровенной в разговоре с ним, чтобы показать, насколько он ошибается, ведь на самом деле я умная, чуткая женщина редкой доброты… Я улыбнулась собственным мыслям . Конечно, я хорошая, отличная, просто прекрасная! А кто может сказать про себя что то другое? Только вот время для демонстрации своих достоинств я выбрала, нужно признаться, не самое удачное. Вряд ли такой человек в разгар напряженного рабочего дня станет забивать себе голову размышлениями о моем внутреннем мире …
