кассир, Вася подпер собой стойку со скучающим видом и ответил вместо меня:
– Картой, – за каким-то лешим достал свою, я подняла бровь, а он скривился: – За синяки.
– Надо было брать оба, – фыркнула в ответ, он приложил карту, ухмыльнувшись, а я взяла пакетик и пошла на выход, размахивая им.
Вася догнал почти у выхода, обнял за плечи и развернул в обратном направлении, сунув в мой пакет второй комплект.
– Вась, я пошутила, вообще-то, – сказала с укором.
– Херня, забей, – ответил лаконично. – Пошевеливайся только. Марина Николаевна заждалась. Извелась вся, бедолага, изнылась, всю плешь мне проела, в мозгах с утра пораньше чайной ложкой ковыряет и с упоением жрет. Зараза. Вот скажи, я для этого развёлся? – Вася болтал, ведя меня по первому этажу и поглядывая по сторонам, а я пыталась идти с ним в ногу, чтобы было удобнее, но на каждый его шаг приходилось делать два и было больше похоже на то, что я его догоняю. – Не для этого. Я развёлся, чтобы жить спокойно. Но покой мне только снится. И вот на днях, сплю я, значит, и тут звонит приятель. Так и так, Макар, девку твою ищут. Я натурально удивился, девки у меня нет и в помине, в том смысле такой, чтоб прям моя, а он мне говорит – а ту, что до сих пор твою фамилию носит. И так язвительно, ехидно, падла. Я расстроился, Зорька. Так сильно, что этим идиотским гипсом ей разок поджопник-то отвесил. Но задницы там нет и в помине, поэтому и пострадала.
– Вась, ты чё несёшь? – пролепетала, покосившись на него.
– А это чтоб ты не удивлялась и не думала, что я тиран там какой-то.
– Что с ней? – рыкнула, проходя вслед за ним за неприметную серую дверь с надписью «для сотрудников».
– Вот видишь, ты уже взъелась, – вздохнул Вася тяжко, – да нос она себе расквасила. Теперь, видите ли, пластика за мой счёт. Обобрала меня до липки и продолжает это делать.
– Ты дал ей пинка, а расквасила она нос? Это как, простите?
– Как выяснилось, легко и непринуждённо. Говорю ж, жопы нет. Я двинул-то легонько, чтоб не брыкалась, а она носом вниз. Нехер потому что на диетах сидеть.
– Что-то ты мне заливаешь, Вася… – пропела с прищуром, а он залез пальцем в рот и поддел ногтем зуб, сопроводив очевидным:
– Зуб даю.
Мы вышли на улицу узким коридором, Вася продолжал вести меня и через пяток метров уже усадил в какой-то убитый шедевр отечественного автопрома, унылого грязно-серого цвета. Сел на водительское место, залез руками под руль и начал там копаться, а я взвизгнула:
– Она что, ворованная?!
– Ну ты всем расскажи… – буркнул в ответ и завёл мотор, тут же тронувшись с места. – Мне что, на лимузине тебя на выходе надо было подождать? Или дорожку постелить? Ты только скажи, я сейчас по-быстрому все организую.
Я обиженно засопела, а Вася по-хозяйски похлопал меня по бедру.
– И где Марина? – спросила тут же. Обижаться на Васю дольше трёх секунд было сложно.
– У меня, где ж ещё… Сказал на улицу не выходить, если башки запасной нет, вроде сидит.
– Вась, чего происходит-то вообще? – вздохнула, пристегнувшись и на всякий случай ухватившись за ручку.
– Какое-то дерьмо, – ответил с чувством, – конкретнее пока не скажу. Доедем, откупорим бутылку, если Марина Николаевна ещё не изволила её пригубить, и прикинем.
– Хоть намекни…
– Вот и она такая же любопытная! – рассердился Василий и бросил на меня суровый взгляд.
– Ну Вась… – заканючила, а он отрезал:
– Не мычи.
– Какой ты грубый, Вася, – скривилась в ответ, – поэтому Марина с тобой и развелась.
– Это она так сказала? – ухмыльнулся, покачав головой.
– Это я так говорю, – ответила, надменно вскинув подбородок.
– Да, я хамло, – пожал плечами и резко свернул налево через две полосы.
– Да ты решил меня угробить сегодня! – взвизгнула, зажмурившись.
– Зорька, помолчи пару минут, лады? – сказал серьезно. – Нам нужно доехать без сопровождения.
– За нами следят?! – тут же завертела головой, пытаясь хоть что-нибудь углядеть, услышала тяжёлый вздох и затаилась, стараясь дышать через раз.
Как-то раз мы с Васей поругались, из-за Марины, разумеется, чью правоту я отстаивала, как тигрица, не особенно вдаваясь в детали. Василий рассвирепел, сжал кулаки, глаза налились кровью и я решила, что в их отношения лезть более не буду никогда. Посуду он не бил, мебель не крушил, меня не обидел, стоял, как вкопанный, и, по-моему, даже не моргал, что выглядело особенно страшно. В общем, парень он простой, но темпераментом господь не обидел, а предел его прочности проверять не хотелось. К тому же, он уже какое-то время живет под одной крышей с бывшей женой, что, уверена, настроения ему не прибавляет.
– За нами не следят, – сказал бодрым голосом, выезжая из города в сторону области, – но нужно было убедиться. Ты как? – на секунду развернулся и спросил задумчиво: – Это седая прядь или свет так падает?
– Уверена, что первое, – буркнула в ответ.
– Не дуйся, – хмыкнул, вновь похлопав по ноге, – Марина Николаевна такую кашу заварила, даже на закуску тратиться не придётся.
– А вот это зря, – ответила со вздохом, – я бы пожрала.
– Ну да, ты чёт схуднула, мать. Но зато, глядишь, новые трусы впору будут.
– Ну ты гад, – засмеялась в ответ и посмотрела в окно, за которым стремительно менялся пейзаж. – Марина обобрала тебя до нитки и ты перебрался в глухую деревню?
– Типа того, – хмыкнул, сбавляя скорость.
Через пару километров свернул на просёлочную дорогу, проехал ещё с десяток по жутким ухабам и остановился у поля.
– Что-то я малость напряглась, – сказала честно.
– А так и должно быть, – ответил серьезно, развернувшись ко мне. – Одну партизанку я уже допросил, осталась ещё одна.
– В смысле допросил? – сглотнула, отодвинувшись на сиденье подальше.
– В смысле мы поговорили, она все выложила, как на духу, но не сразу, – ответил охотно. – Да ты не ёрзай, бежать тут все равно некуда.
– Вась, ты меня пугаешь, – пробормотала, потянувшись к
