— Как дела? — миролюбиво спросил Гриша.
— Нормально, — коротко ответила Любка, что с ней, вообще-то, бывает нечасто.
— Вы не меня тут караулили? Если что, можете заходить, не стесняйтесь.
— Всенепременно, — снова сказала Любка, а я даже забеспокоилась, все ли у нее в порядке.
— Сегодня дискотека в местном клубе, — сменил вдруг тему Гриша, — пойдете?
Мы переглянулись и пожали плечами.
— Приходите, потанцуем, — подмигнул он мне и пошел к своему дому.
Намек вышел пошленький, я покраснела, а Любка хмыкнула, передразнивая Гришу:
— Приходите, потанцуем. Говорю же, Василиса, тут все ясно, как Божий день.
На этой ноте мы отправились домой и застали во дворе за столом Сашку, с аппетитом поглощающего пироги. Бабуля хлопотала на кухне, так что, видимо, в этот раз семейная гроза миновала.
— Отходчивая она у тебя, — заметила Любка, присаживаясь на скамейку и поглядывая на пироги.
— Это вы отходчивые, — тут же ответил он с набитым ртом, — хорошо отходите.
Нам стало стыдно, Любка даже вздохнула, но Сашка махнул рукой.
— Где шатались?
Уплетая пироги, мы вкратце рассказали ему о встрече с Аркашкой.
— Ничего не понимаю, — недоуменно ответил на это Сашка, — что же там творилось, в этой деревне?
— В какой деревне? — Сашкина бабушка поставила на стол очередную порцию пирогов.
— Мы про Аркашку, он просто другой человек становится, стоит о Дымно заговорить.
— Ничего удивительного, — пожала она плечами, — пережить такое…
Сашка смолчал, но по лицу читалось, что события последних дней пронеслись у него перед глазами.
— Что же он пережил? — аккуратно спросила Любка.
— Много чего, — бабуля присела на край скамейки, обмахиваясь полотенцем, — он же без родителей рос, какая-то бабка местная его к себе взяла. Мальчишкой оказался на войне, потерял всех знакомых, деревню его сожгли. В Марьино его кто-то приютил на первое время, тут он с Анютой и познакомился, это жена его. Она тоже без родителей на войне осталась, сошлись, стали жить вместе. Это дом-то Анютиной семьи, чудом на войне уцелел. Детей вот только не нажили, никакой отдушины Аркашке не осталось.
— А где его жена? — спросила я.
— Лет десять как умерла уж. На войне здоровье сорвала, болезная была, ребенка родить не могла. Болела часто, а потом в один миг умерла, сгорела, как свечка. Аркашка с тех пор совсем и запил.
— Откуда вы все это знаете?
— Так все знакомы, — вроде удивилась бабуля, — Анюта, бывало, заходила в гости, вот и разговаривали. Очень она тревожилась за Аркашку.
— Почему это? — насторожилась я.
— Говорила, есть у него тайна какая-то, гложет она его, а поделиться ей он не хочет. Она и так подходила, и так, но он только делал вид, что не понимает, о чем речь. О своей прежней жизни молчит, скажет пару слов, пошутит что-то и разговор на другую тему переводит. И ведь пьет, как мерин, болтает обо всем подряд, а об этом молчит. Что хотите, то и думайте.
Мы с Любкой переглянулись в который раз за время рассказа. То, что Аркашка что-то знает, было ясно и до этого, но теперь, уверена, Любка считает: он в нашем деле замешан по уши, а потому надо узнать все, что только возможно.
Именно это подруга и сказала, стоило нам остаться вдвоем. Я закатила глаза:
— Не приставай к человеку. Он в прошлом горя хлебнул будь здоров, это тебе не пироги с капустой трескать.
— Василиса, — отчаянно заявила Любка, — еще чуть-чуть, и ты станешь занозой в моей заднице. Ты серьезно веришь, что воспоминания о войне навевают на него такой ужас, что в глазах мутнеет?
— В глазах у него мутнеет от пары литров алкоголя.
— Именно, а почему? Тяжело ему тайну хранить, вот он и заливает в себя. Я считаю, нам нужно наведаться к нему домой.
— А смысл? Мы уже дважды заводили с ним разговор, очевидно, что Аркашка не желает открыть нам душу.
— Ему совершенно необязательно присутствовать, — заметила Любка, а я уставилась на нее с подозрением.
Тут появился Сашка и с ходу задал вопрос, сбив меня с толку:
— На танцы хотите сходить?
— Что за танцы? — поинтересовалась Любка.
— Местная дискотека в соседнем поселке, километра два-три.
— И что там происходит?
— Танцы, — ответил Сашка.
Любка нахмурилась.
— Кто туда ходит, если тут одни старики?
— Это в Марьино, а в окрестностях молодежи прилично, на лето съезжаются. В одном из домов организовали клуб, музыка, выпивка, все, как надо, в общем.
— То есть все городские? — задала я вопрос.
— Ага, — кивнул Сашка, — кто из Питера, кто из Пскова, кто из Новгорода. Пойдете?
— Мы подумаем, — ответила Любка, — а ты сам-то собираешься?
Он на мгновенье смутился, потом кивнул:
— Я на каждую хожу.
— Может, на Васькиной машине махнем?
— Идея, конечно, неплоха, — ответил он, — но дорога до поселка так себе, налетим на колдобину, можем застрять надолго. Тем более, по темноте.
— Зачем по темноте? — запереживала подруга.
— Потому что дискотека ночная, — терпеливо объяснил Сашка, — начало в полночь, и до утра.
— А как же мы туда попадем? — задала я вопрос, — если не на машине.
— Я знаю короткую дорогу.
— Пойдем? — посмотрела на меня подруга, я пожала плечами, — значит, пойдем.
— Сейчас меня другое интересует, — заявила я решительно, — где можно помыться?
— Есть летний душ, — Сашка кивнул за дом, — я там мылся. Можно на озеро сгонять, там, правда, только искупаться сможете.
— Предлагаю, сначала душ, потом на озеро, — сказала я, — дорогу покажешь?
— Да тут пять минут, сначала по главной улице, через два дома после магазина поворот налево, по той дороге и выйдете к озеру.
Я приняла душ и почувствовала себя совершенно новым человеком. Подкрепившись пирогами, мы отправились на озеро и вскоре уже лежали на берегу, подставив солнцу спины. Народу было не так уж мало, правда, большинство среднего возраста и с детьми, видимо, приехали на выходные. Чуть поодаль компания молодых парней и девушек играла в волейбол.
— Искренне не понимаю подобного отдыха, — высказалась подруга, — переться в такую даль, чтобы покупаться в озере.
— Ты пойдешь? — кивнула я в сторону воды.
— Предпочитаю загорать, — тут она ткнула меня в бок, — смотри.
Я повернулась и увидела выходящего из озера Гришу. Надо сказать, судьба не поскупилась и одарила его не только красивым лицом, но и телом тоже. Женские взгляды он притягивал независимо от возраста и семейного положения.
— Какую красоту прошляпили, — печально вздохнула Любка.
