– Он хочет провести это расследование втихомолку, не поднимая шума, – пояснила Тори. – В конце концов, ведь мы с Эллиотом помолвлены. Он не хочет вызывать недовольство семьи.
«А как же я?» – неожиданно подумал Броуди. Что ж, выходит, эта женщина, восхитительное тело которой он только что сжимал в объятиях, любит все же не его, а его брата.
– Спасибо, что рассказала, – пробормотал он.
Броуди понимал, что теперь нужно проводить Тори домой и постараться больше не оставаться с ней наедине, но все никак не мог заставить себя убрать руки, по-прежнему лежавшие на ее плечах…
– Ты говоришь, что видела, как они направились в эту сторону? – проговорил Эллиот, обращаясь к Рейчел. – Давно это было?
Он изо всех сил старался, чтобы в голосе его не чувствовалась тревога, но что-то в том, как Тори и Броуди вели себя друг с другом, не могло не настораживать. После того, как в день похорон он увидел их стоящими рядом на вершине пригорка, они старались держаться подальше друг от друга. Старались слишком усердно, и это не могло не вызывать подозрений. Еще больше тревожили Эллиота перехваченные им взгляды, которые Тори бросала на Броуди в те моменты, когда думала, что ее никто не видит. «Но это же сущее безумие! – убеждал себя Эллиот. – Тори не относится к тому типу женщин, которые вешаются мужчине на шею после первого часа знакомства». Но все равно ему было не по себе.
– Мне кажется, я видела их примерно час назад, – ответила на его вопрос Рейчел.
Эллиот подумал, что, куда бы они ни отправились, у них для этого, видимо, есть веская причина. Он, разумеется, не знал, в чем она заключается, но пытался держать свое воображение в узде и не давал ему чересчур разгуляться.
В ночной темноте холмы казались огромными далекими тенями. Луна посеребрила тянувшиеся вдоль дорожки кусты. С горного кряжа дул пронизывающий ветер – предвестник близкой зимы.
– Как по-твоему, Тори решила показать ему виноградники? – спросил Эллиот нарочито небрежным тоном.
Прежде чем ответить, Рейчел выдержала долгую паузу. Она уже уловила в голосе Эллиота нотки подозрительности. Теперь предстояло раздуть эти искорки, чтобы они превратились в большой огонь.
– Ну, не знаю… – проговорила она. – Может, просто гуляют где-нибудь там.
– Хм-м, – промычал Эллиот, и Рейчел не поняла, удалось ли ей достигнуть желаемого эффекта.
Они свернули направо и пошли по вымощенной камнем дорожке в ту часть виноградников, где росли самые старые лозы шардонне. У основания они были толщиной с доброе дерево, а их узловатые ветви намертво вцепились в деревянные шпалеры и вились по ним наподобие змей. Гроздья ягод уже сняли, поэтому у лоз был какой-то беззащитный вид. Скоро, в преддверии грядущей зимы, они будут коротко подрезаны и заснут в ожидании следующего года.
– Что это? – насторожился вдруг Эллиот и остановился как вкопанный.
– Что?
– Голоса. Прислушайся вон там.
Рейчел бегала по этим тропинкам с самого раннего детства и теперь без труда сообразила, что голоса слышатся со стороны смотровой площадки. Мысленно она прокляла свое невезение. Она-то надеялась, что они с Эллиотом будут долго бродить по виноградникам, а тут… Ну, допустим, застанут они Броуди и Тори за мирной беседой, и что она от этого выиграет?
Эллиот двинулся к смотровой площадке, приказав себе успокоиться. Наверняка существует разумное и логичное объяснение того, почему эти двое находятся здесь в такой поздний час, и сейчас он его услышит. Однако какой-то назойливый червячок продолжал грызть его изнутри: с какой стати им понадобилось в кромешной темноте забираться на смотровую площадку?
Завернув за угол, он наконец увидел Броуди и Тори – и ощутил такой мощный удар ревности, что у него подкосились ноги. Его брат и его невеста стояли лицом к лицу – так близко друг к другу, что между ними нельзя было бы просунуть даже линейку. Нет, они не целовались, но ладони Броуди лежали на плечах Тори, а она смотрела на него так, будто он был ожившим божеством, только что сошедшим с небес. Эта парочка была до такой степени увлечена друг другом, что даже не услышала их шагов.
Рейчел поймала его руку и еле слышно прошептала:
– Может, не будем им мешать?
Однако не успела она договорить, как Броуди резко развернулся и увидел их. Опасный блеск в глазах брата напомнил Эллиоту, что этого человека долго учили сражаться и убивать. Он прикончил шесть человек, причем четырех из них – голыми руками.
Эллиоту потребовалась вся его выдержка, чтобы подавить жаркую волну бешенства, захлестнувшую его изнутри. Самым большим наслаждением для него было бы изо всей силы ударить Броуди кулаком в лицо, но он понимал, что сейчас для подобных разборок не время и не место.
– Я искал тебя, Броуди, – насилу выдавил он, стараясь, чтобы его голос звучал спокойно.
Броуди и Тори подошли поближе, с этого расстояния Эллиот мог лучше рассмотреть их лица. Тори выглядела слегка смущенной, но выражение лица Броуди было, как всегда, непроницаемым.
Эллиот был не в состоянии произнести больше ни слова, поэтому инициативу взяла на себя Рейчел.
– Мы за вами, Броуди, – сказала она. – Приехали братья Корелли, и мы хотим, чтобы вы познакомились.
Тори мысленно проклинала себя за то, что так и не нашла времени, чтобы отвести Эллиота в сторонку и вернуть ему кольцо. Она все время помнила о том, какое горе его постигло, и такой шаг казался ей жестоким и несвоевременным. А теперь Эллиот наверняка подумает, что ее решение расторгнуть помолвку напрямую связано с появлением здесь его брата… И, разумеется, нельзя было позволять Броуди целовать ее. Собственно говоря, ничего особенного не произошло, и все же ее переполняло горячее чувство вины.
Братья пошли по тропинке в сторону дома, Тори и Рейчел последовали за ними. Рейчел за всю дорогу не проронила ни слова, однако от внимания Тори не укрылась торжествующая улыбка, появившаяся на ее губах в тот момент, когда они застукали их с Броуди на смотровой площадке.
– Уже поздно, – проговорила Тори, когда они приблизились к особняку. – Я должна отвезти Пини домой.
– У тебя есть на чем добраться? – холодно осведомился Эллиот.
– Да, папу подбросили его друзья, а свою машину он оставил мне.
Эллиот мимолетно поцеловал ее в щеку.
– Езжай осторожнее. Особенно через обрыв Мертвеца.
Он хотел добавить еще что-то, но ему не позволила Рейчел.
– Корелли ждут, – напомнила она.
Тори повернулась и направилась к площадке, где стоял отцовский «БМВ». Сначала она впустила на пассажирское сиденье Пини, а затем села за руль, завела мотор и поехала.
Частная дорога, проходившая по территории поместья, изобиловала коварными поворотами, и Тори в который раз спросила себя, почему Джан не удосужился заасфальтировать ее или хотя бы замостить камнем. Видимо, он полагал, что в представлении городской публики грунтовая проселочная дорога больше подходит для сельской идиллии. Что и говорить, Джан всегда был не прочь придать «Хоукс лэндинг» дополнительный шарм, который отсутствовал в других хозяйствах.
Тори ехала медленно, пытаясь разобраться в своих чувствах. Она поклялась себе быть предельно честной, и это заставило ее признаться – опять же самой себе – в том, что ее неудержимо влечет к Броуди. Так же сильно, как когда-то ее влекло к Коннору…
Выходя замуж за Коннора, она прекрасно знала, насколько опасна его профессия. Знала и то, что он будет подолгу отсутствовать, кочуя с одной съемочной площадки на другую. А Тори всегда мечтала об уютном домашнем очаге, о дружной любящей семье – такой, какая была у них до того, как безвременно скончалась ее мать. И все же, предав свои девичьи мечты, она вышла замуж за Коннора.
– Всегда получаешь то, что заслуживаешь, – проговорила Тори, обращаясь к Пини, который всегда слушал ее так, будто понимал каждое слово.
А получила она нечто совершенно противоположное тому, о чем некогда мечтала. Ей в голову не приходило, что одиночество – такая тяжелая вещь. Даже успешная карьера в престижном дизайнерском бюро не могла скрасить ее вечера, лишенные семейного уюта, и долгие одинокие ночи.
