помнить? Леня глотку надрывал, и я всё время с ним, с утра до вечера.
– Так, может быть, расскажешь, как всё было? Из интернета я нужную информацию скачал, но хотелось бы услышать мнение человека как бы изнутри…
Тут Лиз до неприличия вытаращила глаза, разинула рот:
– Ты за кого меня принимаешь? – дальше следует и вовсе нецензурное.
Само собой, я промолчал – не для того пришёл, чтобы в остроумии с ней состязаться. А Лиз взглядом уже продырявила меня.
– Ну, признавайся! Кто тебя прислал?
Нет, ну что за дела, в сексоты записала!
– Лиз, ты что? Ну как ты можешь такое говорить?! Просто уши вянут! С чего вдруг эти подозрения?
– Будешь в несознанку играть? Всё равно узнаю. И не таким развязывала язык.
– Откуда у тебя такие нравы?
– Нравы, не нравы… Признавайся, если собираешься уйти живой.
Я на всякий случай направо-налево оглянулся, прикидывая пути отхода. А она снова давит на меня:
– Бежать хочешь? И не думай! Костей не соберёшь, если свалишься с шестого этажа.
Вот ведь, не могла подобрать себе жилплощадь чуть пониже. Вскоре немного успокоилась и говорит словно бы сама с собой:
– Ну вот зачем свалилась не меня этакая срань? Влад, похоже, ты совсем пропащий!
Ещё чуть-чуть и пущу обильную слезу… Лиз смотрит на меня с укором, словно изучает. А я прикидываю, как бы подобраться к нужной теме и не нарваться на скандал.
– Ладно, извини. Если неприятен этот разговор, я не настаиваю. Ты хотя бы про Лёню расскажи. Как он поживает?
– Да мы расстались…
Лиз погрустнела, что-то бормочет про себя. Я бы её расстраивать не стал, но что поделаешь, если очень нужно.
– Детям хотя бы помогает? Впрочем, что я говорю? Он же безработный.
– Да у него денег куры не клюют!
Вижу, прорвало. Наверняка, обиду затаила – на этом и следует сыграть.
– Вот как! Тебе перепадает?
– Куда там! У него новая пассия, она им и крутит. Да мне, по большому счёту, всё равно. – Вот прикусила губу, в глазах зажёгся какой-то нехороший огонёк. – Мне за ребят обидно. Они же пашут на него от зари и до зари, а он большую часть того, что переводят на счёт фонда, кладёт к себе в карман. Гнида! Наживается на благородном деле.
– Спонсорам не пробовала сообщить?
– А кто их знает? Там хитро всё устроено, не понять, откуда деньги поступают.
Чувствую, она в сомнении. Что-то знает, но пока не решила, стоит ли говорить. Что ж, попробуем вот так:
– Не посоветуешь, за кого мне голосовать на ближайших выборах?
Лиз щурится сквозь дым и тупо молчит.
Я опять за своё:
– Хоть бы какую-то брошюрку написала про те события. Правду сказать, даже не знаю, кто из них есть кто.
А Лиз только похихикивает. Знал бы, что такая упёртая, не стал бы тратить время попусту. От неё, как с похмелья – ни вразумления тебе и ни малейшей радости.
– За бутылкой, что ли, сбегать?
– Там, в комоде возьми.
Выпили ещё.
– Так тебе что ж, совсем неинтересно, что со мною будет? Ведь придётся возвращать аванс, да ещё немалую неустойку выплатить.
Вижу, что-то готова рассказать – то ли запах денег повлиял, то ли обида не даёт покоя. Наверное, всё вместе.
– Пойми же, наконец, хочется тебе помочь, но я против принуждения, – вот-вот от моих вопросов Лиз зарыдает.
– Принуждения к чему? Лиз! Да откуда у тебя такие гнусные мысли про меня? Вроде повода я не давал. То в сексуальных домогательствах обвиняла, когда стояли у двери, а теперь…
Ну вот! Смеётся. А ведь несколько минут назад расправой угрожала. Странные они, эти кинодивы!
– Что-то я не врублюсь никак. Вроде бы ни к чему особенному тебя не склоняю. Ты только прямо мне скажи, что не желаешь оказать посильную услугу.
Посмотреть на неё, так она вроде даже смилостивилась, слушая меня. Чем чёрт не шутит, а вдруг от неё всё же будет толк.
Вот снова говорит:
– Опять ты меня за кого-то принимаешь. Мне на твои заморочки наплевать, но вот сволочей на дух не выношу! Хочу, чтобы всё было по-честному. Если уж присягнул на верность, так стой на этом до конца и не виляй из стороны в сторону. – Ещё чуть-чуть и опять заплачет. – Ну вот представь, служит человек в одном солидном ведомстве, а работает против него. Это же чисто гэбэшные замашки!
– Неужели такие ещё есть?
– Когда Лёня рассказал, я тоже не поверила. А он мне: если бы не Коко́, я бы давно на зоне сгнил.
– Ох, Лиз, раскопать бы, кто он такой, классный получится сценарий. Тогда можно даже рассчитывать на Оскара.
Ей и хочется, и колется. Вижу, что уже готова, но что-то её сдерживает.
– Ну как ты не поймёшь! Я хоть и рассталась с Лёней, но не могу его предать.
– При чём тут Лёня? Ты выгораживаешь этого Коко́. А на меня тебе плевать, и на Лёню тоже!
Лиз в шоке! Растопырив пальцы, попыталась ногтями выцарапать мне глаз. Ну, не знаю, как здесь, а у нас подобная аргументация точно не проходит.
Впрочем, только погрозилась и опять молчит. Не пытать же её горячим утюгом, чтобы сделала признание! Может, с мыслями снова собирается?
– Ты не представляешь себе, до чего иногда хочется напиться!
Как не понять!
– Так мерзко бывает на душе, что хоть от злобы вой.
– Неужели совсем невмоготу?
Выпили. Жаль, что закусить нечем.
– Нет, что-то здесь не так, – Лиз засмолила сигаретку и вроде бы ушла в себя.
А я гляжу, как мучается, и до того мне жалко её стало! Дело у меня, а то я разве б её так терзал?
В сущности, ничего не остаётся, как подвести промежуточный итог. А почему нет? Вроде бы ясно, что из неё уже ничего вытащить нельзя. Опять же нервная система у Лиз не та, да и у меня аргументов кот наплакал. Потому и считаю – сплоховал! Вроде бы этажом ошибся – так бывает. Будто шёл к врачу, а попал к ветеринару на приём…
Однако случаются в нашей жизни чудеса, особенно, если их уже не ждёшь… В общем, под самое утро я от неё ушёл. Что и говорить, полезным оказалось наше с ней знакомство, много чего интересного узнал. Только об одном забыл спросить – об Анне? Её роль в этом деле по-прежнему мне не ясна.
И вот что рассказала мне Лиз – это уже после того,
