Можно собрать свои вещички и уйти. Или даже гордо не забирать свои тряпки? Да пусть задушится той роскошной шубой и дорогим фотиком! Только вот… Только вот если я уйду, то больше ничего в моей жизни не будет. А я так полюбила его всего: и эти чертовы умные глаза, пушистые ресницы, прекрасный рот, красиво растущие аккуратные волосы на лобке, его ладони, скользящие по моей коже. Это только начиналось, как расчетливая авантюра. А теперь страсть связала меня по рукам и ногам. Я нуждаюсь в Игоре, как в наркотике. Любовь, оказывается, делает такой слабой и беспомощной. И гордости в ней нет, и самоуважения. Какая же она сука, эта любовь! Подкрадывается незаметно, маскируется под цветущий в сердце сад. А сама потихоньку расползается, как зараза, по всем твоим клеточкам. И потом ты себе уже просто не принадлежишь. От всей меня, веселой амбициозной девчонки, в считаные часы осталась одна тень. У этой тени только один рефлекс сохранился – преданной собачкой бежать за Игорем…
Если честно, понятия не имею, зачем я потащилась в гостиную. Наверное, с головой у меня стало совсем плохо. А еще возникла очень странная потребность – увидеть Игоря. Только бы увидеть – и тогда, может, получится дышать, и не будет колоть сердце, и слезы прекратят струиться по щекам горячей щиплющей солью…
Они даже не закрыли дверь.
Из коридора я, закусив губу, чтобы не завыть от боли, наблюдала, как Игорь развалился на диване и смотрит на свои любимые спортивные автомобили. А проститутка в это время старательно делает ему минет.
Грановский чуть повернулся на бок, дотянулся до красивой полной груди девчонки, и… наши глаза встретились.
Я даже испугалась.
Взгляд у Игоря был чистый и невозмутимый. «Это все – в порядке вещей. Не происходит ничего экстраординарного», – сказали мне его глаза.
Я почему-то сразу вспомнила свою двоюродную сестренку Анечку. Ей уже пять лет, но мать над ней трясется, как над младенцем, кормит ее с ложечки. В такие минуты Анечка всегда выглядела важной и сосредоточенной, ее абсолютно не волновало, что сверстники ловко управляются со столовыми приборами. Она была уверена, что все происходит правильно. Такая же детская уверенность и невозмутимость была сейчас на лице Игоря.
«Он сумасшедший», – екнуло сердце.
– Маш, сделай нам чай, – приветливо попросил Грановский и улыбнулся. – Ты себя хорошо чувствуешь? Что-то ты какая-то бледная…
Вытащив вялый член Игоря изо рта, проститутка смахнула с лица гриву золотистых волос и недоуменно пожала плечами:
– Ребята, может, я пойду? А вы тут без меня разбирайтесь! Вы что, поругались, что ли? Так давайте миритесь! А то толку от того, что я его сосу, никакого! И мне, между прочим, неприятно. Я хочу, чтобы мой клиент удовольствие получал, а не жену мучил…
Вместо ответа Игорь нагнул ее голову вниз. И снова на меня посмотрел чистым честным взглядом.
У меня после всего произошедшего даже не осталось сил, чтобы взять какой-нибудь тяжелый предмет и с удовольствием разбить им голову придурка-олигарха…
Когда я зачем-то послушно делала на кухне чай, все мои мысли были лишь об одном: как бы мне грамотно отправить негодяя на тот свет?
Теоретически выходило, что это было делом совсем несложным. Нужно просто найти людей, которые продают оружие или отраву. И договориться с ними о встрече в каком-нибудь торговом центре. Грановский настаивал, чтобы меня везде возил его водитель. Но у меня теперь такой новый интересный этап, столько всяких вещей происходит впервые! Впрочем, пока Игорь же не выгоняет меня. Возможно, он выпустит меня из дома, может, даже без водителя – а что, совру, что погуляю по территории комплекса. Встречусь с нужными людьми. А найду их через Интернет – в Сети есть все. И вот потом…
Потом Игорь мне заплатит за то, что он вывернул мне душу наизнанку и в нее нагадил.
И что произойдет со мной после убийства любовника, посадят ли меня в тюрьму – мне абсолютно все равно. Теперь во мне горит и взрывается такая дикая боль, о существовании которой я даже не подозревала. С ней надо срочно что-то делать. Иначе я сойду с ума. Впрочем, я уже стала сумасшедшей. А кто бы чувствовал себя иначе, увидев, как мужчина, который вчера клялся тебе в любви, сегодня привел шлюху и на твоих глазах наслаждается минетом?!
Чай мы пили втроем.
То есть пил его в принципе только Игорь: невозмутимо, с удовольствием, отправляя в рот небольшие шоколадные печенюшки. Я даже не пыталась поднести ко рту свою чашку – у меня дрожали руки. А проститутка попробовала сделать глоток – но чай выплеснулся на блюдце. Девушка смотрела на меня с таким сочувствием, что я едва сдерживала желание разрыдаться на ее плече. В конце концов, она же ни в чем не виновата. Она продает себя – в каком-нибудь элитном ресторане или закрытом ночном клубе. Приглянулась Игорю, договорились об условиях, и… Девушка же не знала, что он такой псих!
Улучив момент, когда Грановский отошел к окну, проститутка прошептала:
– Ну, не страдай, не страдай, у нас с ним так ничего и не вышло. А вообще, все мужики козлы, а этот – особенно. Мой совет: раскрути его как следует на бабки и сваливай. У него с башкой конкретные проблемы. И член почти не стоит. Поэтому стриги свою капусту и лети на другой огонек. Просекла?
– Да. Я так и сделаю. – Шмыгнув носом, я вытащила из коробочки салфетку и протерла глаза. Решено: больше никаких слез. – Ты права, надо с ним завязывать. Все равно из этих отношений ничего хорошего не выйдет.
Игорь проводил девушку, закрыл за ней дверь. А потом сгреб меня в охапку, притащил в гостиную, обнял, включил тот самый ненормальный канал, где ревут спортивные автомобили.
Рука Грановского путешествует по изгибам моего тела.
На экране телевизора красная машина стремительно летит по черной ленте дороги.
От подушечек приятно пахнет духами проститутки.
– Игорь, объясни мне, что все это значит? Ты больше меня не любишь? Ты хочешь, чтобы я ушла?! Неужели ты не понимаешь, как больно ты мне делаешь?! Все это настолько унизительно! Неужели нельзя было меня предупредить. Я ведь волновалась! Хотя да, понимаю, – о чем тут предупреждать?! Что ты приведешь проститутку?!
Я понимаю, что говорю глупости. Что единственно разумным было бы дать Игорю по морде и свалить отсюда. Только вот мое тело, почувствовав его ладонь, меня не слушает. Оно получило свой наркотик и наслаждается… Но с этим все равно надо что-то делать, нельзя допускать, чтобы со мной так обращались! Я понимаю все это на уровне рассудка. А губы шепчут:
