Я обнаружила их вместе с Крейгами на другом конце Плача под аркадой. Кенди промокла, несмотря на свой плащ, и выглядела бледнее, чем когда-либо.
— Вам приходилось когда-нибудь видеть такой потоп? — спросил мистер Крейг. — Но мы думаем остаться здесь на ланч. Мы выпили кофе в очень милом ресторане. Там никто не знает ни слова по-английски, но нам удалось как-то объясниться. Да, наверное, вам лучше забрать детей с собой на пароход.
Миссис Крейг отвела меня в сторону. Эта симпатичная, немного полноватая и обычно вполне довольная жизнью женщина сейчас имела озабоченный вид.
— Что произошло с Кенди и Гилом сегодня утром? — шепотом спросила она.
— Не знаю, — солгала я. — У них действительно немного бледный и усталый вид.
— И отец их странно выглядит, — продолжала она. — Мы его только что встретили, он был на себя не похож. Никогда не видела, чтобы люди так менялись.
— Я не видела его, — сказала я. Мне оставалось только продолжать врать с озадаченным видом. — Я надеюсь, он не рассердился на то, что меня не было с вами?
— О, нет. Я сказала, что вы в магазине. Он не собирается возвращаться на пароход к ланчу. Во всяком случае, мы так поняли.
— Я заберу детей, — быстро сказала я.
Кенди и Гильберт не протестовали, и мы пошли в сторону ворот Плоче.
— Мне все за шиворот льется! — пожаловалась Кенди.
— Ладно, ничего страшного. Высохнешь на пароходе. И осторожнее, не поскользнись.
Сначала, когда мы вышли из города и направились к гавани, я глаз не отрывала от этих коварных камней, но потом подняла голову и посмотрела на море. В воздухе по-прежнему не чувствовалось ни малейшего дуновения, но сейчас на море появилась какая-то серая маслянистая зыбь, поистине неожиданная и тревожная.
Пароходная шлюпка, пришвартованная к маленькому причалу, раскачивалась на волнах и билась о каменную стенку, Два матроса довольно безуспешно пытались удержать ее в равновесии. В шлюпку набилось уже порядочно насквозь промокших людей, но матросы показали нам, чтобы мы тоже садились.
На секунду я заколебалась. Море выглядело ужасно, но повернуть назад значило бы выказать малодушие и, вероятно, напугать детей. Кенди и Гилу помогли сесть в шлюпку, и я последовала за ними. Нам удалось пристроиться на одном из пропитанных водой сидений.
Мы отплыли, держа курс на выход из маленькой гавани. В сером свете пасмурного дня пароход только смутно можно было различить сквозь хлещущие дождевые струи; он казался очень далеким. Как только мы вышли из гавани, нас подхватило волной и несколько человек что-то встревоженно закричали.
Мне никогда не удастся забыть того, что происходило в течение следующего часа. Мне кажется, я получила смутное представление о том, что должен чувствовать человек, вышедший на открытой шлюпке в океан. Нас швыряло из стороны в сторону; ноги наши были по щиколотку не то в морской, не то в дождевой воде. Долгое время пароход, по-моему, вообще не приближался.
Кенди укачало, и я крепко прижала ее к себе. Она расхныкалась от страха; многие взрослые выглядели не лучше.
Это было самое необычайное приключение. Я с интересом обнаружила, что мне совсем не страшно, хотя мне и казалось некоторое время, что сейчас мы все пойдем ко дну. Наверное, я уже настолько устала бояться за время этого круиза, что открытое сражение со стихией почти доставляло мне удовольствие. Я промокла до нитки, и меня слегка подташнивало, но в том, как наша лодка, направляемая двумя молоденькими матросами, медленно, но неуклонно продвигается вперед, мне виделось что-то величественное и достойное восхищения.
Я не видела ни одного знакомого лица; по одному разговору рядом я поняла, что в шлюпке сидели, по большей части, пассажиры второго класса. Одна молодая девушка примерно моего возраста настолько перепугалась, что всю дорогу просто рыдала в голос. Наконец мы приблизились к пароходу и увидели две другие шлюпки с пассажирами, которые кружили вокруг, потому что причалить, очевидно, не представлялось возможным.
«Найтовы лопнули!» — прокричал один из матросов, и я увидела, как несколько человек лихорадочно суетятся у подножия шварт-трапа.
Кенди снова села; вид у нее стал получше, но она продолжала цепляться за мою руку. Гильберт только смотрел на все и не говорил ни слова.
Пароход, теперь угрожающе нависавший над нами смутной громадой, показался мне далеким миром, куда нам никогда не суждено попасть.
Очевидно, поломку устранили, потому что я заметила, как одна из шлюпок с людьми пыталась причалить, но несколько раз была отброшена волной. Потом им наконец удалось пристать, и мы увидели, что людям, одному за другим, помогают выбраться на маленькую площадку у подножия шварт-трапа. Это происходило с явным риском для жизни, потому что каждые несколько секунд шлюпка проваливалась на добрых пять-шесть футов вниз, чтобы потом снова подлететь вверх. В тот самый момент, когда она оказывалась в верхней точке, следующего пассажира втаскивали на площадку. Даже отсюда было видно, как цепко они хватались за перила, поднимаясь наверх по трапу, чтобы потом исчезнуть на борту.
Наша очередь, судя по всему, должна была наступить еще очень не скоро. Я повернулась к той перепуганной девице и что-то сказала ей, полагая, что ей, вероятно, станет легче, если с ней поговорить. Мы едва успели обменяться парой слов, когда кто-то из сидевших на следующем сидении наискосок от меня обернулся и я увидела под пластиковым капюшоном мокрое лицо в очках. Женщина воскликнула:
— Боже милосердный! Неужели Джоанна Форест?
— Мисс Менкрофт! — легкомысленно закричала я и только потом до меня дошло, что следовало притвориться, будто я ее не узнала.
— Да, в конце концов, мир действительно тесен! — продолжала она. — Подумать только, как же я тебя раньше не заметила! Впрочем, на борту больше тысячи человек… Ты с родителями, дорогая? Наверное, путешествуете первым классом?
— Да, первым, но не с родителями, — выдавила из себя я, пытаясь вытереть глаза от дождя мокрым насквозь носовым платком. Кенди по-прежнему упрямо цеплялась за другую мою руку. Шлюпка накренилась, пропуская под собой волну, потом снова выровнялась. Скоро наша очередь.
Мне вдруг страшно захотелось куда-нибудь исчезнуть. Мисс Менкрофт преподавала в моей лондонской школе и ушла на пенсию год назад, но оставалась в большой дружбе с нашей директрисой. Она могла все знать обо мне. И от нее негде было спрятаться, пока мы сидим в переполненной шлюпке, а вокруг бушующие волны Адриатики.
— Ну и дела творятся, верно? — в оживленном голосе мисс Менкрофт не было и намека на беспокойство. — Но матросы, кажется, великолепно справляются. Такого ни одна пароходная компания предвидеть не может. Резкая смена погоды! Говорят, у них здесь все последние недели светило солнце, а дождя вообще не было. Да, я слышала о твоих успехах. Я слышала об этой превосходной оксфордской стипендии. У тебя всегда были способности к языкам. Полагаю, ты вдоволь наговорилась по-итальянски в Неаполе?
