Глава 13
Под палубой
— Ну и дела творятся, верно? — в оживленном голосе мисс Менкрофт не было и намека на беспокойство. — Но матросы, кажется, великолепно справляются. Такого ни одна пароходная компания предвидеть не может. Резкая смена погоды! Говорят, у них здесь все последние недели светило солнце, а дождя вообще не было. Да, я слышала о твоих успехах. Я слышала об этой превосходной оксфордской стипендии. У тебя всегда были способности к языкам. Полагаю, ты вдоволь наговорилась по-итальянски в Неаполе?
— Я… я… — промямлила я. Как же я надеялась, что Кенди и Гильберт нас не слышат.
Слава богу, вторая шлюпка, высадив пассажиров, отвалила с трудом от шварт-трапа, и наступила наша очередь.
Когда нашу шлюпку удалось наконец пришвартовать к нижней площадке и люди начали выходить, мы с детьми оказались в числе последних; я все время крепко держала их обоих. Вот подхватили и вытащили наверх мисс Менкрофт. Она опустилась на мокрую площадку и энергично затопала вверх по ступенькам. Я увидела, что наверху ей помог один из корабельных офицеров, и через секунду она исчезла на пароходе.
— Нет! Нет! — закричала Кенди, когда подошла наша очередь, а Гильберт презрительно сказал:
— Давай, дура! Прыгай!
Кенди прыгнула, перелетела по воздуху и удачно приземлилась на площадке. За ней Гильберт, а следом я. Я ничего не могла разобрать из-за дождя, но я шла вверх по ступенькам — значит все в порядке. Мы все сгрудились в коридоре на палубе С; с нас ручьями стекала вода.
Там же была миссис Верритон, которая, очевидно, не ездила на берег. Она буквально вцепилась в детей.
— Слава богу, вы вернулись! Все в порядке?
— Я заболела морской болезнью, — с гордым видом заявила Кенди. — И промокла — я сидела в луже.
— По-моему, с ними все хорошо, миссис Верритон, — сказала я. — Я сняла капюшон, встряхнула его и теперь пыталась проморгаться от дождя. С трудом верилось, что мы снова на пароходе, где тепло и уютно, а из столовой доносится запах вкусной еды. — Я прослежу, чтобы они приняли горячую ванну перед ланчем.
— Нет уж, об этом позабочусь я. Вы промокли, — я ни разу не слышала, чтобы она говорила так решительно, хотя вид у нее был нездоровый. Я с благодарностью передала ей свои обязанности и пошла в свою каюту, где стюард включил обогреватель.
Как только я очутилась в глубокой ванне, все мои недавние приключения сразу показались еще более фантастическими, чем когда-либо. Безмятежная красота Дубровника стала казаться такой далекой. Мистер Верритон украдкой заходит в темный старый дом… о, все это совершенно невероятно.
Я откинулась и с наслаждением ощутила, как горячая вода плещется у моего подбородка. Это было превосходно. Огромный корабль почти не шевелился.
Я как раз собиралась идти на ланч, когда зазвонил телефон. Когда я взяла трубку, голос Чарльза произнес:
— О, Джоанна, с тобой все в порядке? Я звонил тебе несколько раз. Я беспокоился, потому что…
— Чарльз! — от звука его голоса тепло разливалось у меня по всему телу. Мне показалось, что мы сто лет не видались. — Я только-только вернулась и обсохла.
— Я спускался на лифте на палубу С и посмотрел немного, как люди возвращаются на борт, но врач поймал меня и отправил назад в каюту. Что бы он ни говорил, завтра я буду на ногах. Нога много лучше. Я мог бы спуститься на лифте на шлюпочную палубу и посидеть немного на солнце.
— Это прекрасно! Ах, да, спустись, пожалуйста.
— Что случилось? — с подозрением в голосе спросил он. — Я беспокоюсь за тебя. Я с ума схожу от того, что не могу тебя видеть. И пропустить Дубровник… Посмотрим, может быть я спущусь в комнату отдыха сегодня вечером…
— Лучше не надо, — сказала я. — Лучше пусть сначала нога совсем заживет. Увидимся утром. Я… мне много надо тебе рассказать.
— Джоанна… — но тут появились дети и мне пришлось повесить трубку. Потом я пожалела, что не согласилась на его предложение. Но в комнате отдыха, наверняка, будет очень людно и шумно в такую погоду, и мы не сможем поговорить.
Нам не разрешат больше сходить на берег. Они и так вконец измотаются, пока доставят на борт оставшихся пассажиров.
Они занимались этим весь день, и я долго наблюдала за ними с одной из крытых палуб. Это зрелище и волновало и завораживало.
Время от времени дождь переставал и та странная зыбь на море пропадала, но потом снова обрушивался ливень и начинали бушевать волны. Один раз море так разыгралось, что шлюпка вынуждена была развернуться прямо у шварт-трапа и возвратиться назад, в далекую гавань. По-моему, среди других пассажиров в шлюпке стоял Эдвард Верритон.
Порой пароход разворачивался так, что оказывался в опасной близости от скалистого берега. Странно было видеть так близко отсюда отели, виллы, укромные парки, машины, поднимающиеся вверх и спускающиеся вниз по крутым дорогам.
Просто срам: до Дубровника рукой подать, а мы с таким же успехом могли бы находиться в сотнях миль от него. Когда дождь ненадолго перестал, я выбралась на открытую палубу и стала с тоской смотреть в сторону обнесенного стеной города. Я гуляла по его улицам, и это останется в моей памяти навсегда. Но мне бы хотелось пробыть там подольше. Мне много пришлось пережить здесь, но все равно я обожала его.
Слоняясь по пароходу, я раз прошла мимо миссис Верритон. Она сидела на крытой палубе, закутавшись в плед. Она подозвала меня. Ее прекрасные несчастные глаза искали мое лицо.
— Джоанна, что произошло прошлой ночью? Что там случилось с этой куклой?
Мне хотелось бы сказать ей правду, всю правду, но я знала, что не могу себе этого позволить. Скоро, очень скоро она должна будет все узнать, но не мне ей об этом рассказывать. Мне следовало довести свою роль до конца. Пока не придет помощь, если она когда-нибудь вообще придет.
Поэтому я посмотрела на нее слегка озадаченно и немного смущенно.
— Я… я не знаю, миссис Верритон. Мистер Верритон, по-моему, рассердился. Он… мне кажется, подумал, что Кенди доставала куклу. А он, конечно, хотел сделать ей сюрприз, да ведь?
— Да, разумеется, — согласилась она. Мне показалось, что ей хочется еще что-то добавить, но она только вздохнула и закрыла глаза. Я продолжала бродить по пароходу и смотреть на город до четырех часов. Я видела, как вернулись Крейги и Эдвард Верритон. У него не было с собой куклы. Интересно, это потому, что Кенди, вероятно, теперь уже ничего не надо, или он просто забыл? Настроение у него, должно быть, хуже некуда после того тайного свидания. Я снова боялась встречаться с ним.
Шлюпки по-прежнему курсировали между гаванью и пароходом; над морем и островами снова и снова проносились тучи, мир вокруг казался чужим и диким, а на «Каринове» тем временем продолжалась обычная безмятежная жизнь. Когда я стояла на прогулочной палубе, до меня сначала донесся звон чайных чашек, а потом рядом неожиданно появилась Кенди. Одетая в джинсы и алый свитер, она выглядела так, словно в любой момент готова была закружиться в танце.
