Рэнсом кисло улыбнулся – несмотря на собственный стыд, видеть рядом с собой Мадлен искреннюю, пусть и негодующую, было гораздо приятнее, чем лицезреть ее равнодушие и надменность.
– Именно эти слова я услышал и от Джо.
– Кого ты ударил?
– Доби Дьюна.
– Рок-звезду?
– Именно.
– Такой тощий, который всегда носит кожаный костюм, расстегнутый до… – Она замолчала и провела рукой чуть ниже пупка. – Ему ты врезал?
Рэнсом кивнул.
– И здорово ему досталось?
– Да нет, не очень. Я стукнул его несерьезно. Но гордость его была задета довольно сильно. А эти раны самые страшные, как ты понимаешь…
– Понимаю. – Она опустила глаза, не в силах выдержать его взгляд. – Но зачем тебе понадобилось с ним драться?
– Хороший вопрос, Мэдди. К сожалению, у меня нет на него такого же хорошего ответа. А как раз ответ мне и необходим – для того, чтобы развязаться с многочисленными юристами и адвокатами Дьюна. Иначе долго придется мыть полы тюремной камеры…
– Но что же произошло?
Рэнсом стряхнул пепел с сигареты и посмотрел Мадлен прямо в глаза. Внезапно он с удивлением заметил, что они покраснели, как будто она провела бессонную ночь. Да, наверное, неплохо порезвилась со своим дружком. Одна только мысль о том, что Мадлен могла заниматься любовью с кем-то другим, в одно мгновение изменила его настроение. Он вдруг почувствовал себя агрессивным, готовым в любой момент взорваться – точь-в-точь как в тот день, когда ударил Дьюна…
– Ты сегодня выглядишь не так хорошо, как всегда, – заметил он.
– Я прекрасно понимаю твое желание сменить тему разговора, – невозмутимо ответила Мадлен. – И все же… Чем ты занимался, работая с Доби Дьюном?
Он улыбнулся, польщенный неожиданным живым интересом, который она проявляла к его персоне.
– Недавно он приобрел огромный участок земли с домом на побережье Калифорнии. Бассейн, студия звукозаписи, великолепно оснащенные рабочие кабинеты… Ты ведь знаешь, звезд всегда преследуют толпы людей, некоторые им угрожают, постоянно надоедают. Доби Дьюн хотел, чтобы в своем новом доме он чувствовал себя в полной безопасности. И вдобавок чтобы были какие-то запасные средства предосторожности на случай, если основные выйдут из строя. – Рэнсом пожал плечами. – Разумеется, это для меня совершенно обычное задание. Оно не должно было быть долгим, да и особо трудным.
– Но оказалось наоборот?
– Я не учел одного обстоятельства – самого Доби Дьюна. Отвратительный, вспыльчивый, нахальный тип, постоянно сквернословил, провоцировал окружающих. И все сходило ему с рук – благодаря славе и, конечно, огромным деньгам.
– Мистер Рэнсом, теперь-то я начинаю понимать. Вас лучше никому не провоцировать.
Она посмотрела на него с сочувствием, и он почувствовал к ней почти симпатию.
– В том-то и дело. Однако моя вина в случившемся ничуть не меньше его собственной. Если не больше. Я ведь профессионал, а он легкомысленный недоумок гитарист, у которого слишком много денег и слишком мало мозгов. – Рэнсом тяжело вздохнул, вспоминая. – Однажды он… В общем, довел меня. Я был жутко взвинчен.
В состоянии «жуткой взвинченности» Рэнсом находился уже со времени своего возвращения из Монтедоры, однако ему не хотелось говорить об этом Мадлен.
– И что произошло?
– У Дьюна была подружка, которую он постоянно оскорблял и унижал при посторонних; видимо, это доставляло ему какое-то садистское удовольствие. Я уверен, что, когда они оставались наедине, он ее даже бил, но я никогда… – Рэнсом снова нервно пожал плечами, пытаясь успокоиться. – Ну а когда он перешел уже всякие границы и начал орать на нее, обзывая как попало в моем присутствии и присутствии еще как минимум десяти человек, я высказал все, что думал о нем.
– Да, но…
– Прости, Мадлен, дай договорить. Я не просто покритиковал его или сделал замечание – я совершенно вышел из себя. Ну а потом и он рассвирепел и ударил меня. А я, – закончил Рэнсом, изо всех сил сжимая кулаки, – я ударил его в ответ.
– Но ведь все-таки он ударил тебя первым, – горячо возразила Мадлен. – Конечно…
– Дела мои плохи, Мэдди. Я находился в тот момент в его доме, вмешался в семейную ссору по собственной инициативе – а кто я такой? И наконец, я первым его оскорбил.
– Но ведь ударил-то тебя первым он!
– Он всего-навсего тощий певец-гитарист, а я хорошо тренированный боец. Я его пощечину едва заметил, а от моего удара он перелетел через всю комнату, и у него потекла кровь.
– А-а-а, – медленно кивнула Мадлен, – понимаю…
– Его личный секретарь связался с адвокатами еще до того, как я вышел из этого проклятого дома.
– О Господи… Так, значит, он собирается с тобой судиться?
– Именно это обсуждают юристы Доби Дьюна и нашей компании. А Джо чуть с ума не сошел, когда я заявил ему, что не собираюсь извиняться перед Дьюном.
– Но почему бы тебе и в самом деле не извиниться? – удивилась Мадлен.
– Хотя бы потому, что я нисколько не жалею, что его ударил. Мне только очень жаль, что у моей компании теперь неприятности из-за меня.
– Но почему тогда…
– Ты пойми, дело не в том, что я не хочу извиняться перед ним, – Рэнсом невольно вздрогнул, – я просто не могу…
Несколько мгновений Мадлен неотрывно смотрела на Рэнсома.
– Понимаю, – сказала она наконец.
– Сама посуди, что мне было делать? Спокойно стоять и смотреть, как его несчастная девчонка плачет, пока он орет на нее и говорит такие вещи, которые ни один нормальный человек не посмел бы сказать женщине наедине? Кроме того, я привык отвечать ударом на удар. Если он не хотел драки со мной, ему не следовало начинать первому. – Рэнсом погасил сигарету в блюдце. – Ну, я и сказал Джозефу Марино, что извиниться не смогу. А как раз в этот момент нам позвонил твой отец и сказал, что ищет кого-нибудь, кто бы сопровождал тебя в Монтедоре.
– С глаз долой – из сердца вон? – улыбнулась Мадлен. – Или же мистер Марино втайне надеялся, что неделя пребывания в Монтедоре сделает тебя кротким? И ты уже на все будешь согласен?
Рэнсом горько усмехнулся:
– Пожалуй, ты права. Он думал, что я буду ползать на коленях, только бы не ехать в эту страну… Из последней поездки оттуда я вернулся сам не свой…
– Тебе там не понравилось?
– Когда я вернулся оттуда полгода назад, то кидался на людей, как собака. У меня ужасно испортился характер, – медленно проговорил Рэнсом и увидел, как щеки Мадлен заливает румянец.
– М-м-м, – только и выдавила она из себя.
– Джо подумал, у меня аллергия на эту страну.
Мадлен не отворачивалась от него, но Рэнсому казалось, она очень хочет это сделать. Наконец она произнесла всего два слова – так тихо, что он едва расслышал их:
