— Я Дэйзи Миллер, — представляюсь я, задерживая дыхание, и протягиваю ему руку.
— Джон Итон, — отвечает он и бросает взгляд на наш заколоченный дом, заросший травой. — Здесь кто-то живёт?
— Мой отец, — на его скептический взгляд я добавляю: — Он агарофоб. Не выходит из дома. Вот почему окна заколочены.
Я хочу рассказать ему больше о сумасшествии и контроле моего отца, что с годами только ухудшались, но не могу. Мне нужно идти.
На его лице появляется взгляд полный сочувствия.
— Я понимаю.
— Он будет нуждаться в помощнике два раза в неделю, — говорю я. — Вот почему я наняла вас, — мои слова выходят такими спокойными, несмотря на то, что внутри меня всё танцует. — Мне нужно, чтобы вы зашли и взглянули на его поручения, чтобы закончить это.
Проверьте всё, в чём он нуждается. Он не пользуется электронной почтой и не ответит на звонок, если вы позвоните один раз, поэтому сбросьте и позвоните ещё раз. Так он понимает, кто ему звонит.
Джон Итон таращится на меня как на сумасшедшую.
— Понимаю.
— Когда вы стучите в дверь, вам необходимо постучать четыре раза, — говорю я. — Причины те же.
— Хорошо, — говорит он.
— Войдём и поздороваемся?
Я протягиваю ему сумки с продуктами.
— Я не пойду.
— Извините?
— Я ухожу, — отвечаю я и вручаю ему продуктовые пакеты. К моему облегчению, он их берёт. — Отец… хотел бы, чтобы я осталась. Но я не могу. Я не могу больше оставаться здесь, — на мои глаза наворачиваются слёзы, но я смаргиваю их. Я люблю своего отца, действительно люблю. Но не могу больше жить с ним. Выход в большой мир здесь, ожидает меня. — Я наняла вас, чтобы заботиться о нём. Его пособие по инвалидности переводится на счёт первого числа и автоматически списывается пятого числа каждого месяца. Мне просто нужен кто-то, кто сможет приходить и заботиться о нём, так как он не хочет покидать дом.
— Понимаю, — Джон не выглядит счастливым, он бросает взгляд на дом и затем на меня. — Ты убегаешь?
Мне двадцать один год. Могут ли взрослые по-настоящему убежать? Но я киваю.
— Просто я не могу больше этого выносить.
Вновь сочувствующий взгляд на его лице.
— Я понимаю. Есть ли номер, куда я могу позвонить, если возникнут вопросы? Или если что-то пойдёт не так?
Меня поражают его слова, вина сочится сквозь меня. Что-то… пойдёт не так? Я ухожу от отца, оставляя его на этого человека. Незнакомца. Службу по уходу, которую не волнуют панические атаки отца при любом звуке выброса выхлопных газов автомобилей; которую не волнует, что отец каждый вечер плачет, укладываясь в постель; которую не волнует, что даже намёк на солнечный лучик в гостиной может вызвать истерику.
Но я не могу думать об этом, потому что, начав, в итоге останусь здесь. Я даю Джону номер своего одноразового телефона, хоть и знаю, что никогда ему не отвечу. Меня переполняет слишком сильное чувство вины. Я разобью отцу сердце и очень разозлю его своим уходом, не удосужившись даже попрощаться. Но я знаю отца. Если я попробую противостоять ему, он подавит меня. Не физически, но чувством вины.
Я должна идти. Просто должна.
Когда Джон делает пару шагов к дому, я впиваюсь пальцами в бумажник и пускаюсь бегом. Слёзы текут по лицу, пока я иду, но это слёзы не печали.
Это слёзы радости.
Солнце светит мне, птицы на деревьях поют, впервые в жизни мир широко открыт для меня.
Я свободна.
* * *
Прижимая распечатанные листики к себе, я легко поднимаюсь на пятый этаж жилого дома.
Я только что выдержала шестичасовую поездку на автобусе в Миннеаполис, и сейчас мне приятно размять ноги. Мне бы чувствовать себя уставшей, но во мне полно сил. Я свободна. Я свободна. Я свободна.
Ранее я написала Рейган, что уже еду. Мы договорились встретиться в квартире, а потом пойти поужинать, чтобы узнать друг друга лучше и проверить, подходим ли мы для совместного проживания. Меня не волнует, что она может оказаться неприятной девушкой, я двадцать один год жила со сложным и требовательным человеком. Ничего из того, что она скажет или сделает, не сможет быть настолько уж ужасным. Я всё еще хочу переехать.
Здание выглядит грязным, но оно кипит жизнью. Люди шатаются в коридорах, разговаривают или просто сидят на улице. Я улыбаюсь им всем. Просто не могу остановиться. Я так рада находиться в реальной жизни. Нормальной жизни, как у всех в мои годы.
Я нахожу квартиру Рейган — 224 — в конце коридора. Я стучу, и через секунду она отвечает.
Дверь открывает весёлая блондинка. Высокая, статная и великолепная. На ней облегающая одежда, а волосы свободными волнами спадают по спине. При виде меня она озаряется.
— Ты Дэйзи Миллер?
Я провожу рукой по своему конскому хвосту, чувствуя себя простушкой рядом с ней.
— Это я. А ты, должно быть, Рейган Портер.
— Ты такая милая! Совсем не такая, как я представляла, — она рассматривает меня с возбуждённым выражением лица. — Но… Я ненавижу такое спрашивать. Ты точно не обманываешь меня насчёт своего возраста?
— Мне двадцать один год, — отвечаю я и протягиваю свою идентификационную карту. Это, конечно, не права, ведь отец ни за что не отпустил бы меня из дома на такой долгий срок. Я делаю себе мысленную пометку научиться водить машину в этой новой жизни.
Она берёт мою карту и кивает.
— Извини, я должна была тебя спросить. У тебя есть карта… но… я не знаю. Ты выглядишь гораздо моложе, чем я ожидала, — она косится на меня, — или просто милее, я думаю. В любом случае, как дела?
Её энтузиазм возвращается, и она махает мне рукой.
— Не стой столбом. Заходи!
Я вхожу в квартиру, прижимая бумажник к груди, и оглядываюсь. Квартирка крошечная, площадью равна едва ли четвёртой части дома моего отца. Стены грязные, с трещинами в углах, но на противоположной стене есть три огромных окна, и меня очень радует, что они широко распахнуты. Солнечный свет льётся в комнату и отливается в потёртых деревянных полах. На стенах расклеено несколько постеров из фильмов ужасов, а также здесь есть футон (прим. ред.: традиционный японский хлопчатобумажный матрац) для дивана и раскладное кресло с уродливым кофейным столиком.
Мне нравится всё.
— Знаю, здесь не то чтобы есть на что посмотреть, но я медленно докупаю мебель на распродажах недвижимости, — говорит Рейган с улыбкой. — И я всё куплю.
— Всё прекрасно, — отвечаю я с энтузиазмом. — Мне всё нравится.
Она смеётся.
— Ну, тебя не так уж сложно убедить. Буду называть тебя Поллианной. Мне нравится. Пошли. Покажу тебе оставшуюся часть квартиры.
Ванная комната немногим больше, чем шкаф с древнего вида ванной и унитазом. Моя комната небольшая, но есть кровать и старенький комод, любезно доставшийся мне от предыдущего жильца Рейган, а также тумбочка с лампой. А ещё есть окно. Я подхожу к нему и смотрю вниз. Из окна открывается вид на улицу и здание напротив. Но мне безразлично качество вида, лишь бы он был.
