я перекину тебя через плечо и унесу, как ребенка. Что выбираешь, принцесса?
Сегодня вечером разозлилась не только она.
Я злился, потому что последние полчаса она позволяла какому-то прилипчивому ублюдку себя лапать. Злился, потому что мы ссорились, хотя нам оставалось провести вместе всего две недели. Но больше всего я злился из-за того, как сильно ее хотел, хотя и не мог получить.
Ее скорое возвращение в Эльдорру напомнило о том, что наши отношения – временные. Так было всегда, но не настолько бросалось в глаза.
В конце концов, она принцесса, а я наемный работник, который больше не нужен.
Высокие скулы Бриджит порозовели.
– Ты не посмеешь.
– Проверь.
– Вы забываете, кто здесь главный, мистер Ларсен.
Температура моей улыбки упала еще на десять градусов.
– Хочешь проверить свою теорию?
Бриджит поджала губы. На секунду я подумал, что она останется просто мне назло. Затем, не сказав ни слова и даже на меня не взглянув, она направилась к выходу. Я последовал за ней с таким мрачным видом, что местные тусовщики разлетались передо мной, как стеклянные шарики из детской игры.
Мы сели в первое попавшееся такси и вернулись к таунхаусу Бриджит – едва машина остановилась, Бриджит выпрыгнула и помчалась к входной двери. Я расплатился с водителем и догнал ее за четыре шага.
Мы зашли в дом, наши шаги эхом отдавались от деревянного пола. Когда мы поднялись на второй этаж, Бриджит прошмыгнула в спальню и попыталась захлопнуть дверь у меня перед носом, но я успел просунуть руку.
– Нам нужно поговорить, – сказал я.
– Не хочу. Ты уже испортил мне вечер. Теперь оставь меня в покое.
– Нет, пока ты не скажешь, какого черта творится. – Я впился в нее взглядом, пытаясь понять, что происходит в ее прекрасной голове. – Ты ведешь себя странно уже несколько недель. Что-то не так.
– Все в порядке. – Бриджит оставила попытки скрыться от меня в комнате и отпустила дверь. Я остался на пороге. Стоял и ждал. – Мне двадцать три года, мистер Ларсен. В двадцать три люди тусуются, пьют и спят с парнями.
На моем подбородке дернулся мускул.
– Но делают все это не так, как ты с момента нашего возвращения в Нью-Йорк.
Слава богу, это касалось не парней, а тусовок и выпивки.
– Может, я устала жить, как следует, и хочу пожить, как могла бы. – Бриджит сняла украшения и положила на комод. – Мой дедушка чуть не умер. Стоял, а через секунду рухнул. Кто сказал, что со мной не случится того же?
В ее словах была доля правды, но не более. Я знал каждую ее интонацию, значение каждого движения. Она что-то недоговаривала.
– Значит, ты решила провести свои потенциальные последние мгновения с чертовым Винсентом Хаузом? – усмехнулся я.
– Ты его даже не знаешь.
– Я знаю достаточно.
– Да ладно. – Бриджит повернулась ко мне, в ее глазах сверкнула ярость и какая-то бесконечная печаль. – Каждый раз, стоит мне улыбнуться мужчине, ты бросаешься наперерез, словно медведь. Почему, мистер Ларсен? Ведь в первую встречу вы четко дали понять, что не вмешиваетесь в личную жизнь клиентов.
Я не ответил, но чувствовал, как пульсирует мой подбородок. Тик. Тик. Тик. Бомба, готовая взорваться и разрушить наши привычные жизни.
– Возможно… – Бриджит с задумчивым видом сделала шаг в мою сторону. Ошибка номер один. – Ты хочешь оказаться на их месте. – Она улыбнулась, но взгляд оставался тревожным. – Вы хотите меня, мистер Ларсен? Принцесса и телохранитель. Отличная история для приятелей.
Ошибка номер два.
– А вы хотите замолчать, ваше высочество, – мягко сказал я. – И впредь вести себя предельно осторожно.
– Почему? – Бриджит сделала ко мне еще один шаг и еще, пока не оказалась совсем близко. – Я тебя не боюсь. Все боятся, а я – нет. – Она положила руку мне на грудь.
Ошибка номер три.
Она не успела даже ахнуть, когда я развернул ее и наклонил над комодом – одной рукой схватил за подбородок и запрокинул голову, а другую сомкнул на горле. Мой член вжался в ее задницу, твердый и сердитый.
Я был на грани весь вечер. Черт возьми, да я был на грани уже два года! Как только Бриджит фон Ашеберг вошла в мою жизнь, начался обратный отсчет до моей гибели – и, возможно, все полетит к черту именно сегодня.
– А следовало бы, принцесса. Хочешь знать почему? – прорычал я. – Потому что ты права. Я тебя хочу. Но не целоваться и не заниматься с тобой любовью. Я хочу тебя трахнуть. Наказать за то, что говоришь дерзости и позволяешь другому мужчине к себе прикасаться. Хочу задрать это чертово платьишко и проникнуть в тебя так сильно, что ты несколько дней не сможешь ходить. Я хочу всего этого, хоть и не могу получить. Но если ты не перестанешь так на меня смотреть… – Я крепче сжал ее подбородок и горло. Она смотрела на меня через зеркало, ее рот приоткрылся, а глаза потемнели от страсти. – Я возьму все равно.
Это были резкие, горькие слова, наполненные похотью и гневом. Они должны были отпугнуть ее, но Бриджит совсем не казалась напуганной. Она казалась возбужденной.
– Так сделай это, – сказала она. Я замер, моя рука сжалась вокруг ее горла, а член угрожал пробурить в штанах дыру. – Трахни меня, как только что обещал.
Когда Бриджит произнесла слово «трахни» своим шикарным, поставленным голосом…
Мне потребовался каждый грамм самоконтроля, чтобы не выполнить обещанное. То, о чем она попросила.
И хотя больше всего на свете мне хотелось наплевать на осторожность, послать все к черту и дать ей то, чего мы оба так жаждали, я этого не сделал. Бриджит все еще была пьяна. Может, не так сильно, как полчаса назад, но достаточно, чтобы утратить ясность суждений.
Я подозревал, что в ней говорил алкоголь. Черт, да она только что была готова отправиться домой с Винсентом Хаузом, которого ненавидела!
– Это не было обещанием, принцесса.
Мои пальцы впились в ее кожу.
– А по-моему, было.
Господи. Искушение так близко – я почти чувствовал его вкус. Оставалось только протянуть руку, и…
«О чем ты, черт возьми, думаешь, Ларсен? – зарычала моя совесть. – Она твоя клиентка, и к тому же чертова принцесса! Убирайся к черту, пока не натворил дел, о которых пожалеешь еще сильнее, чем о нынешних!..»
Неважно, что ей оставалось быть моей клиенткой всего две недели. Контракт еще не истек, а сегодня вечером мы уже нарушили почти все профессиональные границы.
– О чем я и говорил, – выпалил я, не
