он в который раз подумал, что, если бы не соборы и дворцы, всем этим туристам нечего было бы смотреть. Предки взрывали соборы и грабили дворцы, а предки предков строили соборы и украшали дворцы… А уж сколько поубивали друг друга… Он вспомнил, как они отдыхали с матерью в прошлом году в Греции на море и поехали на экскурсию в Афины. Мать героически выдержала подъем на Акрополь, хотя была страшная жара, с уважением рассматривала разбитые колонны Парфенона, а он огляделся и увидел, что выше, чем Акрополь, поднимается над городом холм с белой церковью наверху.
Вдруг кто-то дотронулся сзади до его руки, он резко обернулся. Светловолосая маленькая девушка смотрела на него задорно, но видно было, что она старается скрыть смущение.
– Добрый вечер, капитан! Вы меня помните? Я Наташа, сестра Володи.
– Добрый вечер, Наталья Александровна!
Они стояли и смотрели друг на друга. Павел ждал, что она скажет что-то еще, но она молчала. Так прошла минута. Румянец все сильнее проступал на ее круглых щеках, и в серых глазах показались слезы.
– Вы что-то хотели спросить?
– Нет… я только хотела сказать, что Володя… он как ребенок, он очень добрый, знаете, не от мира сего… он никому не может причинить зла…
– Наталья Александровна, его никто ни в чем не обвиняет.
Она шмыгнула носом, и ему стало ее жалко. Похожа чем-то на его мать в молодости… Только волосы у нее гладкие и светлые, цвета топленого молока.
– Вы куда идете? В Собор?
– Нет, на набережную… погулять…
– Значит, нам в одну сторону. Пойдемте. Знаете, сейчас смотрел на Собор и вспоминал Парфенон. От него остались только колонны. Когда-то он царил над всей долиной. А теперь над Афинами парит церковь Святого Георгия на холме Ликавит. Как бедные пришельцы с востока смогли две тысячи лет назад перевернуть душу греков… а потом и остальных… загадка… И пали идолы Парфенона!
Наташа споткнулась и упала бы, но он ее поддержал. Ручки тонкие, как лапки у цыпленка. Она смотрела на него, приоткрыв рот.
– Никогда не думала, что полицейские… ой, простите…
– Наташа, я учился в университете. В том же, что и вы. Только на юрфаке.
– Простите-простите… я всегда болтаю глупости… я хотела сказать… в наше время трудно представить, что люди могли поклоняться каким-то идолам… Хорошо, что это навсегда прошло!
Они уже шли по саду, и ветер с реки охладил ее лицо. Умная крошка, хотя выглядит как школьница. И как девственница. Невозможно представить ее с мужчиной. Юбка ниже колен в мелкую синюю клетку, голубая кофточка с кружевным воротником, баретки на низком каблуке. На щиколотках белеют носочки. Теперь никто так не одевается. Ему захотелось произвести на нее впечатление. Думала она, понимаете ли, о полицейских…
– Прошло ли? Вот что такое, например, Марс? Конечно, мы, современные мужчины, не кланяемся статуе бородатого мужика с копьем. Но разве не им мы восхищаемся, разве не его чувствуем рядом, когда хватаем нож или автомат и наслаждаемся видом крови своих врагов? Или когда приличные господа с телефонами и портфелями в руках лезут по головам, рвут друг у друга куски – деньги, женщин, власть, – не Марс ли стоит перед ними, не ему ли поют они гимны? А Венера? Покажите девушку, которая бы и сейчас не служила ей с тем же пылом, с каким древние гречанки несли ей цветы… Разве не Венеру прославляют конкурсы красоты и модные журналы? Разве не экранным венерам подражают и школьницы, и старухи? Да, Олимп снова здесь. И люди взирают на идолов его с надеждой и верой. И лезут к ним по кривым тропинкам, отталкивая друг друга и бранясь… Бедные пришельцы с востока успели перевернуть немало душ. Но главные войны, возможно, еще впереди… И новые Парфеноны еще построят…
– Павел Сергеевич, вы совершенно правы! – воскликнула Наташа. – Я сама про это думала, но не умела так ясно… Вы… вы ужасно умный! Ой, мороженое! Подождите минутку, ладно? Можно я вам тоже куплю?
– Мороженым меня еще не подкупали, и лучше не создавать прецедента. Я сам куплю. Какое вы любите?
– Извините… сливочное… в вафельном стаканчике…
– Будет вам извиняться! Кстати, я тоже ем только сливочное…
И он засмеялся, и она засмеялась, глядя на него. Давно ему не было так легко. Высокий рыжий парень и маленькая светловолосая девушка шли по набережной, ели мороженое и смеялись. За ними, на некотором отдалении, ковыляла старушка с собачкой. Белая ночь опускалась на город. Если бы они взглянули вверх, на меркнущее небо, то увидели бы висящие в нем розовые облака, неподвижные, словно нарисованные. Облака темнели, наливались багровым огнем, и небо из голубого становилось пепельным.
Но они не смотрели вверх. Они смотрели друг на друга.
– Хотите зайти ко мне… к нам… я покажу вам чердак. Оттуда видно весь город.
– Я никогда не была на чердаках! А как мы туда попадем? Разве можно?
– Со мной можно.
Они повернули обратно и вскоре уже входили во двор его дома. В окне спальни матери горел свет. На крыльце Павел поддержал Наташу под руку. Внутри было прохладно и полутемно, и он вдруг опомнился и остановился. Но девушка уже поднималась по ступенькам, и он пошел за ней, стараясь не смотреть на подол синей юбки и тонкие щиколотки в белых носочках. «Ну и что особенного, постоим на крыше пять минут и уйдем…»
– Как красиво! – воскликнула Наташа, восторженно озирая огромное пространство чердака с темными балками. – А это ваше кресло? Старинное!
– Я сижу тут иногда и смотрю на звезды в телескоп.
– У вас есть телескоп?! Настоящий?
– Да, он внизу, дома. Принести?
– Только если я пойду с вами… Тут страшно одной…
– Здесь нечего бояться. Ключи есть только у меня, в другой парадной проход заколочен. На крышу попасть можно только отсюда.
Павел повернул ключ в висячем замке и распахнул дверцу. Они выбрались наружу. Город лежал перед ними – покатые крыши серебрились под ночным небом, светились разноцветные окна, блестела река, на западе небо было багровым, и на нем были ясно видны черные остовы портовых кранов – за ними город кончался и начиналась пустота моря.
– Сколько печных труб! Я не знала, что они сохранились… Смотрите, там сад, по которому мы сейчас шли!
Наташа подошла ближе к краю, ветер с залива разметал
