— А это мысль, — резко ответила она. — Итак?
Он прислонился к дверному каркасу, беспечный, непринужденный и такой чертовски сексуальный, что она почти заставила себя отвести взгляд. Она упорно старалась игнорировать физическое влечение к нему, и чаще всего ей это удавалось, но иногда, в такие моменты как сейчас, его зеленые глаза, казалось, почти пылали, и она представляла, что снова может ощущать как его твердое, мускулистое тело прижимается к ней. Тот факт, что она уже дважды чувствовала его эрекцию, когда он обнимал ее, делал борьбу более трудной. Взаимное сексуальное желание было мощным магнитом, но то, что она испытывала влечение, вовсе не означало, что она должна поддаваться ему. Иногда она, например, хотела перебежать дорогу на красный свет, потому что так хотелось, потому что не желала останавливаться, да просто, потому что могла — но никогда этого не делала, оттого что поступать так было глупо. Секс с Данте Рейнтри попадал в ту же самую категорию: глупость.
— Я почти так же смертен, как и ты. Слава Богу. Насколько ни плоха смерть, бессмертие было бы еще хуже.
Лорна отступила.
— Что означает почти?
— Это отдельный разговор, а у меня сейчас нет времени. А отвечая на другой твой вопрос — я не знаю. Может быть да, может быть нет.
Она чуть не подавилась от возмущения.
— Что? Что?! Ты действительно не знаешь, застряну ли я здесь, если с тобой что-нибудь случится, но все равно собираешься уйти и оставить меня здесь?
На миг задумавшись, он ответил:
— Ага, — и вышел за дверь.
Лорна подпрыгнула и поймала дверь, прежде чем та захлопнулась:
— Не оставляй меня здесь! Пожалуйста. — Она ненавидела умолять и ненавидела его за то, что он вынудил ее это сделать, но была внезапно встревожена безрассудной мыслью застрять здесь на всю оставшуюся жизнь.
Он сел в «ягуар»:
— С тобой будет все в порядке, — после чего шум закрывающейся двери гаража заглушил все, что она еще могла бы сказать.
Взбешенная, она хлопнула кухонной дверью и в приступе негодования повернула замок на ручке и задвинула засов, открываемый с той стороны ключом. Запирать от него собственный дом было бессмысленно, поскольку у него имелись ключи, но его раздражение на то, что их придется поискать, того стоило.
Она услышала мотор удаляющегося «ягуара» и как дверь гаража начала опускаться.
Черт его побери, черт его побери, черт его побери!!! Он действительно уехал и бросил ее на произвол судьбы. Нет, не бросил — посадил на цепь.
Ее одежду доставили ранее, и она сменила испорченные штаны, а также его слишком большую шелковую рубашку. Итак, надежды, что у нее появится лазейка убежать, нет. У него не было причин оставлять ее здесь при условии, что он мог легко воспрепятствовать ее побегу с помощью одной из своих омерзительных мысленных команд.
Она бессильно осматривала кухню. Положение дрэнира, короля, как бы этот дьявол себя ни называл, оказывало слишком большую честь его заднице. Он слишком часто делал то, что хотел, не заботясь о желаниях других людей. Было очевидно, что он никогда не был женат и, скорее всего, никогда не будет, потому что любая женщина ценит свою соль[9]…
Соль.
Она оглядела кухню и нашла большие солонку и перечницу из нержавеющей стали, стоящие на столе. Затем принялась открывать двери шкафов, пока не обнаружила кладовую, и очень удовлетворительные запасы соли.
Она заметила, что он клал полную ложку сахара в свой кофе. Лорна тщательно высыпала соль из солонки, и заменила ее сахаром, а затем засыпала в сахарницу соль. Теперь он не очень-то насладится вкусом первой чашки утреннего кофе и тем, что решит посолить.
Далее она настроилась на творческий лад.
Спустя приблизительно час после его отъезда зазвонил телефон. Лорна проверила номер звонившего, но не потрудилась отвечать; она не его секретарь. Кто бы это ни был, он не стал оставлять сообщение.
Она исследовала дом... ну, в общем, обыскала его. Он был слишком велик для одного человека. У нее не было ничего, что помогло бы оценить площадь в квадратных метрах, но она насчитала шесть спален и семь с половиной ванных комнат. Его спальня занимала весь верхний этаж, являя собой обширное пространство, которое по площади было больше, чем необходимо для жизни четырем обычным семьям. Это была очень мужская комната, преимущественно в сине-стальных и светло-оливковых тонах, но, то тут, то там: в произведениях искусства, в неожиданно обнаруженном декоративном кубке, в подушке — виднелись глубокие и насыщенные вкрапления красного.
Здесь также была обособленная зона с диванами для просмотра телевизора широкоформатного экрана, который выдвигался при нажатии кнопки дистанционного управления и также скрывался обратно. Она выяснила это, потому что нашла пульт и опробовала на нем все кнопки, просто чтобы посмотреть, для чего они предназначены. Еще здесь был уголок с маленьким холодильником и кофеваркой на случай, если он не захочет спускаться вниз за кофе или какой-нибудь едой. Здесь она также поменяла местами соль и сахар и подмешала в кофе землю из горшочков комнатных растений.
После чего села в середину его очень большой кровати с крайне удобным матрацем и задумалась.
Дом был большой и благоустроенный, но она не стала бы называть его дворцом. Здесь не было показушности. Он любил земные блага, но дом все же походил на место, в котором живут, а не на витрину.
Она знала, что у него есть деньги и много — достаточно, чтобы позволить себе дом в десять раз больше этого. Добавить сюда факт, что он жил один, без штата прислуги, которая заботилась бы о нем и о доме, и она вынуждена была сделать очевидный вывод: уединенность для него важнее удобств. Итак, почему он вынуждал ее оставаться здесь?
Он сказал, что чувствует за нее ответственность, но он мог с успехом чувствовать свою ответственность, если бы она находилась и в любом другом месте, потому что благодаря своему проклятому недавно обнаруженному таланту, который заставлял людей поступать в соответствии с его желаниями, она не сможет уехать из города, если он прикажет ей остаться. Возможно, он заинтересовался ее необученной «силой» и хотел посмотреть, что из этого можно сделать, просто чтобы удовлетворить свое любопытство. И опять же не было нужды держать ее здесь, чтобы давать уроки или провести пару экспериментов.
Он хотел секса, возможно, именно это являлось его мотивом. Рейнтри мог заставить ее заниматься с ним сексом, но он не был насильником. Возможно, он был сумасшедшим, определенно хулиганом, но не насильником. Он хотел ее согласия, настоящего согласия. Поэтому он держал ее здесь? Чтобы соблазнить? Он не сможет этого сделать, если продолжит уходить и оставлять ее одну, не говоря уже о том, что это сводит ее с ума.
