— Успокойтесь, друг мой. Мадемуазель просто решила убедиться в исправности моего пистолета.
— Но, милорд, в моей гостинице! — простонал месье Плансон. — Какая прекрасная salle[30] испорчена! Mon Dieu[31], вы только взгляните на эту дыру!
— Включите ее в счет, старый плут, и избавьте меня от лицезрения ваших жирных боков, — отмахнулся милорд.
В дверях возник слуга маркиза.
— Флетчер, уведите этого глупца.
— Слушаюсь, милорд, — бесстрастно произнес Флетчер и вытащил месье Плансона за дверь.
Мисс Чаллонер не знала, как загладить свою вину.
— Умоляю, простите меня! Я не знала, что вызову такой переполох.
У Видала блеснули глаза.
— Вы испортили прекрасную salle и не менее прекрасный костюм.
— Каюсь, — мисс Чаллонер понурила голову. — Но, в конце концов, вы сами виноваты… Вы же сами велели мне стрелять.
— Может, и велел, но, честно говоря, я не думал, что вы на это решитесь, — улыбнулся его светлость.
— Вам не следовало подходить ко мне, — сурово напомнила мисс Чаллонер.
— Очевидно, так, — согласился его светлость. Он принялся стаскивать камзол. — Должен вас поздравить, я знаю еще только одну женщину, у которой хватило бы духу спустить курок.
— Кто же она? — с интересом спросила мисс Чаллонер.
— Моя мать. Перевяжите мне руку, а то будет испорчена не только salle, но и ковер Плансона.
Мисс Чаллонер, не раздумывая, приблизилась и достала из кармана маркиза носовой платок.
— Вы уверены, что рана несерьезна? — обеспокоилась она. — Кровотечение сильное.
— Совершенно уверен. Похоже, вы не имеете привычки падать в обморок при виде крови?
— Не настолько уж я труслива, сэр, — обиженно ответила мисс Чаллонер и решительно разорвала рукав его светлости. — Боюсь, кружева безнадежно испорчены. Вам очень больно?
— Совсем нет. — Видал был само великодушие.
Мисс Чаллонер наложила на рану свой маленький платок, а затем туго перевязала руку огромным платком милорда.
— Спасибо, — с чувством поблагодарил маркиз, когда девушка покончила с перевязкой. — Если вы поможете мне надеть камзол, мы поговорим.
— Вы думаете, что так будет лучше? — неуверенно спросила мисс Чаллонер. — А если рана снова начнет кровоточить?
— Моя дорогая девочка, это всего лишь царапина, — усмехнулся Видал.
— Я ужасно испугалась, — прошептала мисс Чаллонер, — мне показалось, что я вас убила.
Видал снова усмехнулся.
— Вы не настолько хороший стрелок, моя дорогая. — Он осторожно надел камзол, затем пододвинул к камину стул. — Садитесь, — приказал он. Мери замешкалась; маркиз извлек из кармана один из своих пистолетов и протянул девушке. — Выстрелите еще раз… Глядишь, во второй раз получится лучше.
Мисс Чаллонер села и серьезно пообещала:
— Если я и выстрелю, то лишь в себя.
Маркиз наклонился к ней и отобрал пистолет.
— В таком случае, пусть он останется у меня. — Видал задумчиво смотрел на нее. — Похоже, с вами лучше играть в открытую, — внезапно сказал он. — У меня такое чувство, будто мое первое впечатление о вашем характере было правильным.
— И какое же это впечатление, сэр?
— Я решил, что вы чертовски добродетельная особа.
— Да, милорд, это так, — просто сказала мисс Чаллонер.
— Тогда, ради всего святого, объясните, зачем вам понадобилось разыгрывать передо мной разбитную девицу?
Она сложила руки на коленях.
— Если я скажу правду, милорд, боюсь, это рассердит вас.
— Сильнее вам рассердить меня уже не удастся, — усмехнулся он. — Я хочу знать правду. Прошу вас.
Мисс Чаллонер с минуту молча смотрела на огонь. Маркиз сидел неподвижно, наблюдая за ней. Наконец Мери заговорила в своей сдержанной манере:
— Софи решила, что сможет заставить вас жениться на ней. Она очень молода и, боюсь, не очень умна. Наша мать тоже… — тут Мери густо покраснела, — … не слишком разумная женщина. Я была уверена, что вы не собираетесь жениться на Софи. Я полагала, что вы попытаетесь сделать из нее любовницу, и ужасно испугалась за нее, так как… так как она вела себя очень глупо; я не сомневалась, что вы непременно погубите ее. — Она вздохнула. — Ваше письмо было адресовано мисс Чаллонер. Я старше, и потому письмо попало ко мне. Я догадалась, что послание от вас и тем не менее вскрыла его. Софи ничего не знает, милорд.
— Значит, вы солгали мне в Нью-Хейвене?
Мисс Чаллонер покраснела.
— Да, сэр, солгала. Я хотела устроить так, чтобы вы больше никогда не встретились с Софи. Вот и решила убедить вас, что она над вами зло подшутила. Тогда вы бы разочаровались в ней окончательно.
— Вы были правы, — угрюмо согласился Видал.
— Да. Только я и представить себе не могла, что вы похитите меня вместо Софи. Как не предполагала и того, что буду вынуждена рассказать вам все это. Я думала, вы меня сразу отпустите, я вернусь в Лондон, и только матушка и Софи будут знать о случившемся. Теперь я понимаю, какую непростительную глупость совершила. Но это чистая правда, милорд.
— Глупость? Да это было форменное безумие! Боже милостивый, в какой же переплет вы угодили! — Он вскочил и прошелся по комнате. — Романтичное создание, вам не стоило подвергать себя такому риску ради Софи. Сестру, возможно, вы и спасли, но на ее месте вскоре появятся другие стрекозы.
— О нет, — взмолилась Мери. — О нет, милорд!
— А я говорю, да. И что прикажете делать, чтобы вызволить вас из этой передряги?
— Если вы сможете посадить меня на почтовое судно, милорд, дальше я со всем справлюсь сама, — сказала она.
Глаза его светлости весело блеснули.
— Неужели вы успели соскучиться по морю?
— Выбирать не приходится, — тяжко вздохнула Мери. — Смею вас заверить, на обратном пути меня не укачает.
Улыбка исчезла с лица маркиза. Он нетерпеливо мотнул головой.
— Нет, вам не следует так поступать. Вам нельзя сейчас появляться дома.
Мери удивленно посмотрела на него.
— А куда еще мне ехать? Я должна вернуться в Лондон.
— Вы не можете вернуться, — повторил он. — Как вы не понимаете, что вы со вчерашнего дня находились вместе со мной? Бедняжка, это не Софи, а вы погибли.
— Вовсе нет, — спокойно ответила Мери. — Я смогу придумать какую-нибудь историю, которая удовлетворит всех.
Видал ухмыльнулся.
— Когда узнают, что вы находились на борту моей яхты, никто не поверит в вашу невинность, моя милая.
— Но откуда… — Она замолчала, вспомнив об оставленной дома записке.
Он прочел ее мысли.
— Оставили письмо, да? Разумеется, оставили!
