К тому времени как Тьернан вывел Кэссиди из бара на улицу, уже сгущались сумерки. Подначивая и припугивая свою спутницу, Тьернан ухитрился влить в нее еще полстакана ирландского виски, и теперь вид у Кэссиди был восхитительно бесшабашный. Еще немного, и она опрокинется на спину, увлекая его за собой.
К чертям собачьим это ожидание! Тьернан хотел ее, вожделел всем телом, мечтал зарыться лицом в ее изумительные груди, проникнуть глубоко в ее лоно, ощутить ее вкус, вдохнуть запах, попробовать ее всю целиком. Он мечтал о том, как станет ерошить ее буйные рыжие волосы, как подставит под ее поцелуи собственное тело. Мечтал он и о том, чтобы Кэссиди сама захотела попробовать его, а потом хотела бы больше и больше…
Войдя вслед за Тьернаном в лифт, Кэссиди споткнулась и чуть не упала. Затем прислонилась спиной к лакированной ореховой обшивке и закрыла глаза. Верхнюю пуговицу жакета она так и не застегнула, и Тьернану видна была тонкая шелковая блузка, не скрывавшая глубокой ложбинки между грудей. Его так и подмывало наклониться и поцеловать ее.
На двенадцатом этаже лифт остановился и дверцы его разъехались; Тьернан же ждал, надеясь подыскать предлог, чтобы прикоснуться к Кэссиди, и в то же время зная, что никакой предлог для этого ему не нужен. Он сомневался даже, что они вообще выберутся из холла…
Кэссиди величественно проплыла мимо, и Тьернан посторонился, пропуская ее вперед. Пока. Остановившись перед дверью, она принялась рыться в сумочке в поисках ключей.
Тьернан нетерпеливо ждал, борясь с желанием выхватить у нее связку и отомкнуть замки самому. Задержка лишь прибавляла в нем страсти. Каждая лишняя секунда становилась вызовом его выдержке и самообладанию.
Наконец дверь уступила натиску и подалась. Тьернан проследовал за Кэссиди в темный холл, прикрыл за собой дверь и, заметив, что Кэссиди потянулась к выключателю, проворно перехватил рукой ее запястье.
— Темно же, — пробормотала Кэссиди.
— Да.
— Но ведь Мабри должна быть дома…
— А разве Шон не сказал вам? Они должны были заехать к издателю, а потом — поужинать в ресторане. Они вернутся совсем поздно. — Он не выпускал ее руки из своей и почувствовал, как по глянцевой коже Кэссиди прокатилась мелкая дрожь.
— Нет, он ничего не говорил мне, — пролепетала она слабеющим голосом.
— Так я и думал. — Тьернан привлек ее к себе. Кэссиди не сопротивлялась. В воздухе повисло густое облако страха и страсти — возбуждающая и гремучая смесь. Оставалось только поднести зажженную спичку… Никогда еще Тьернан не предавался любви с женщиной, которая, с одной стороны, панически боялась его, а с другой — хотела до беспамятства. Что из этого выйдет?
Он медленно поднял руку Кэссиди и опустил себе на грудь, чтобы она услышала, как колотится его сердце, почувствовала жар его плоти.
— Еще не поздно отступить, Кэсс, — прошептал он ей на ухо, касаясь губами нежной мочки. — Вам ведь страшно?
Тьернан и не ждал ответа. Если бы не выпитое ирландское виски, Кэссиди, возможно, и солгала бы. Однако она совершила ошибку, подняв голову и посмотрев ему в глаза; даже в сумраке пустынного холла Тьернан разглядел в них все, что она пыталась от него скрыть. Страх. Гнев. И — желание.
— Да, — промолвила она. И участь Кэссиди была решена.
Тьернан, не сводя с нее глаз, медленно провел ее рукой по своей груди, постепенно опуская ее к пряжке ремня. Они смотрели друг другу в глаза словно завороженные. При всем желании, ни тот ни другой не смогли бы отвести глаза в сторону. Тьернан опустил ее руку еще ниже, прижав к своей восставшей плоти. Кэссиди лишь издала какой-то сдавленный звук, словно попавший в беду зверек.
В следующий миг она попыталась высвободиться, но Тьернан не отпускал ее. Прислонив свою жертву спиной к стене, он жадно впился в ее мягкие губы. Прежний звук снова вырвался из груди Кэссиди, но только теперь в нем послышались новые нотки. Потаенное и давно сдерживаемое желание? Да, наверное, ведь оно уже ощущалось на ее губах, на ее языке, проникшем в его рот, и Тьернан чувствовал его наряду со вкусом и запахом ирландского виски. Чресла его уже охватило жаркое пламя страсти.
Одной рукой он медленно стащил с плеч Кэссиди жакет, полный решимости раздеть ее прямо здесь и положить нагую на жесткий дубовый паркет холла. Почувствовав, как ее пальцы сами сомкнулись вокруг его трепещущей плоти, он едва не испытал оргазм. Подняв руки, он обеими ладонями сжал лицо Кэссиди, зарывшись пальцами в огненно-рыжие пряди ее волос. Губы их по-прежнему сливались в страстном поцелуе, и Тьернан почувствовал, как обмякло, подавшись к нему еще сильнее, тело Кэссиди, как растекалось оно под его напором.
Внезапно Тьернан отстранился; дышал он тяжело и прерывисто и даже не пытался скрыть от Кэссиди, насколько возбужден. Сама же она, потупив взор, склонила голову, покорно дожидаясь своей участи. Тьернан принялся резко, нетерпеливо (и куда только подевались его рыцарские манеры?) расстегивать шелковые пуговицы на ее блузке. Впрочем, он сам тут же ответил на свой вопрос: жил он взаймы и не мог позволить роскоши тянуть время.
Одним рывком он вытянул блузку из юбки и распахнул. Тонкий ажурный лифчик с кружевами едва прикрывал грудь Кэссиди, и Тьернан провел пальцами по прикрытым тончайшей материей коричневым ореолам, чувствуя, как набухают розочки сосков. Пригнувшись, он захватил один из них губами, поочередно посасывая и нежно покусывая сквозь ажурную ткань. Кэссиди вздрогнула и, запрокинув голову, опустила руки на его плечи. Вся ее поза выражала покорность; эта женщина была готова ему отдаться. Руки Тьернана уже прокрались вверх по ее бедрам, увлекая за собой юбку, как вдруг сзади послышался испуганный крик, а следом за ним — презрительное фырканье.
Кэссиди не шелохнулась. Тьернан почувствовал, как тело ее напряглось и почти тут же по нему пробежала горячая, почти обжигающая волна стыда. Он приподнял голову, и на одно — безмерно мучительное, полное страдания и боли — мгновение их глаза встретились. В следующий миг Кэссиди закрыла глаза и, прижавшись спиной к стене холла, глухо простонала.
Тьернан одернул ее юбку и лишь затем обернулся, прикрывая Кэссиди своим мощным телом. Все трое стояли в дверях, пожирая их глазами. Марк казался шокированным и испуганным, Мабри озабоченно хмурилась. А вот Шон — прах раздери его черную ирландскую душу! — пялился на них, злорадно ухмыляясь.
Кэссиди оттолкнула Ричарда и со всех ног бросилась по коридору. Тьернан попытался было ухватить ее за запястье, но Кэссиди вырвалась и помчалась так, что только пятки засверкали. Пару секунд спустя дверь ее спальни хлопнула. Несложно было догадаться, что в следующее мгновение в замочной скважине повернется ключ.
