– Уверяю вас, это будет сделано. Что она хотела?
– Она даже не поздоровалась и сразу спросила: «Рэнди, это правда?» Я в тот момент работал и сначала не понял, о чем она говорит. Но потомстало ясно, что речь идет о происшествии в Лас-Вегасе. Я запаниковал, начал оправдываться… Но Сесили было невозможно обмануть. Она просто приперла меня к стенке. Я рассердился, и мы поругались.
Он замолчал и взглянул на Мирину. Казалось, будто он боится, что она сейчас разобьется на кусочки, как хрустальная ваза.
– Вы поссорились, мистер Слейд? – уточнила Ева.
– Да. Я хотел знать, откуда ей стало об этом известно, но она отказалась говорить. Она была вне себя, лейтенант. Сказала, что ради дочери обязана разобраться с этим делом. И со мной. Потом она резко оборвала связь, а я… я не мог справиться со своими чувствами и напился.
Он подошел к Мирине и положил ей руку на плечо.
– Рано утром, перед рассветом, я узнал из «Новостей», что она убита.
– Она раньше никогда не говорила с вами о случившемся?
– Нет. У нас были прекрасные отношения. Она знала, что я играю, не одобряла этого, но из себя не выходила. Она уже привыкла к этому пристрастию Дэвида. По-моему, она не понимала, насколько нас обоих затянула игра.
– Понимала, – вмешался Рорк. – И просила меня не пускать вас обоих в мои игорные заведения.
– Вот оно что, – усмехнулся Слейд, разглядывая свой пустой стакан. – Значит, поэтому меня не пустили в то казино в Лас-Вегасе…
– Поэтому.
– Мистер Слейд, почему именно сейчас вы решили изменить свои показания? – спросила Ева.
– Я почувствовал, что круг сужается. И понял, что Мирина огорчится еще больше, если узнает об этом от кого-нибудь другого. Мне нужно было самому все ей рассказать. А она решила связаться с вами.
– Мы оба решили. – Мирина взяла его за руку. – Маму не вернуть, но я знаю, как расстроится отец, когда мы расскажем ему. И все-таки придется пройти через это. Я справлюсь, если буду знать, что тот, кто использовал ту старую историю, заплатит за это. Мама никогда бы не пошла на эту встречу, если бы не хотела защитить меня!
Когда они летели обратно, Ева не могла сидеть спокойно и ходила взад-вперед по салону.
– Ох уж эти семьи! – воскликнула она, засовывая руки в карманы. – Ты когда-нибудь думаешь о своей семье, Рорк?
– Иногда.
Поняв, что ей хочется поговорить, он выключил ноутбук.
– Если принять эту версию, получается, что Сесили Тауэрс отправилась на ночную встречу, чтобы защитить свою дочь, счастье которой оказалось под угрозой. Она хотела сама все уладить. Даже если она решила, что от Слейда следует избавиться, прежде всего ей надо было во всем разобраться самой.
– Можно считать это родительским инстинктом.
– Нам с тобой это трудно понять, не так ли?
– Что и говорить, наш опыт в этой области следует признать недостаточным…
– Ладно. – Она присела на подлокотник его кресла. – Значит, если считать нормальным то, что мать кидается защищать своего ребенка, Тауэрс поступила именно так, как и предполагал убийца. Он просчитал ее реакцию.
– Совершенно безошибочно.
– Но ведь Сесили была профессиональным юристом! Как она могла тут же не доложить властям о том, что ее шантажируют?!
– Материнская любовь сильнее обязанностей, – пожал плечами Рорк.
– Не всегда… Но в ее случае было именно так, и убийца понимал это. А кто знал ее настолько хорошо? Любовник, бывший муж, сын, дочь, Слейд…
– И многие другие, Ева. Она часто выступала в защиту прав матерей, в защиту семьи. Известно множество таких историй, я сам читал о ней нечто подобное.
– Знаешь, газетным статьям доверяют далеко не все. Журналисты могут судить предвзято, могут освещать события так, как это выгодно им. Мне кажется, что убийца знал наверняка. Не предполагал, а именно знал! Значит, либо был тесный личный контакт, либо была проведена серьезная подготовительная работа.
– Это вряд ли поможет сузить круг подозреваемых…
Ева не стала обращать внимания на эту реплику.
– С Меткалф то же самое. Встреча назначена, но в дневнике о ней нет никаких подробностей. Как убийца мог просчитать это? Значит, он изучил ее привычки. Моя задача – узнать привычки самого убийцы. Потому что не исключено новое преступление. И доктор Мира это подтвердила.
– Ты с ней разговаривала?
– Да. Она составила его психологический портрет. Преступник – или преступница – завидует сильным женщинам, ненавидит их и восхищается ими. Его привлекают женщины известные, добившиеся чего-то. Мира считает, что он убивает, поскольку хочет проявить свою власть и силу. Но, может, все проще? Возможно, он испытывает наслаждение, продумывая свои планы, рассчитывая все, приводя в исполнение… Вопрос в том, кого он наметил сейчас.
– Ты давно смотрела на себя в зеркало?
– Что?
– Ты забыла, что твое лицо постоянно мелькает в сводках новостей, что твои фотографии – во всех газетах? – Рорку вдруг стало страшно. Он встал, обнял ее за плечи, заглянул в глаза. – Или ты уже думала об этом?
– Знаешь, признаться, это было бы лучше всего, – тихо сказала она. – Потому что я готова к встрече с ним.
– Ты меня пугаешь!
– Ты же сам сказал, что я лучше всех. – Ева усмехнулась и потрепала его по щеке. – Успокойся, Рорк, я не собираюсь делать никаких глупостей.
– Спасибо, утешила…
– Мы скоро приземлимся? – Она наклонилась к илллюминатору.
– Минут через тридцать, наверное.
– Мне нужна Надин.
– Что ты задумала, Ева?
– Я? Я хочу, чтобы обо мне писали все газеты! – Она взъерошила волосы. – Давай сходим с тобой в какое-нибудь модное место, вокруг которого всегда толпятся репортеры. Есть что-нибудь на примете?
– Этого добра всегда хватает.
– Отлично! Значит, договорились. – Она села в кресло и нетерпеливо забарабанила пальцами по подлокотнику. – Пожалуй, я даже куплю себе пару новых платьев.
– Вот это да! – Рорк подошел к ней, легко поднял на руки и посадил к себе на колени. – Но учти: я буду рядом, лейтенант.
– Я не работаю с гражданскими лицами!
– Ты должна привыкнуть к тому, что я буду рядом всегда.
Его рука скользнула ей под блузку, и Ева хитро прищурилась.
– Это намек?
– Да.
– Прекрасно! – Она быстро развернулась и оседлала его. – Намек понят.
Надин оглядела кабинетик Евы и покачала головой.
– Бедновато тут.
– Простите?
– Вы всегда так охраняли эту комнату… Ну еще бы! Святая святых! Никак не думала, что это просто конура со столом и парой допотопных стульев.
– Я привыкла, – сказала Ева спокойно и устроилась поудобнее на одном из допотопных стульев.
Надин не страдала клаустрофобией, но тускло-бежевые стены комнатушки давили на нее. На окне даже не было жалюзи.
