Липа же решительно выступила вперед.
— Нет, молодой человек, — отрезала она. — Не живет, чему мы все несказанно рады.
Посыльный проводил удаляющегося Геночку тоскливым взглядом. Что-то подсказывало ему, что от этого милейшего пентюха пользы для его миссии будет значительно больше, чем от суровой дамы.
— Вы ошиблись, — продолжила Липа. — Куда вы вообще собирались попасть?
— Музейный переулок, четыре, — растерянно доложил человек, переминаясь с ноги на ногу, как огорченный пингвин. — Квартира два. Зглиницкая Татьяна Леонтьевна.
— Ошиблись, милейший, она давно уже выехала, годик, а то и больше. Теперь здесь живут Матусевичи: видите кнопку? «Матусевич — звонить три раза»? Нет, вот тут, в самом низу.
И потыкала сухоньким пальчиком в стену.
Посыльный послушно наклонился, разглядывая пуговку звонка и надпись:
— Вот ерунда! И что теперь делать? Ну, возьмите себе эти цветы и распишитесь за Зглиницких.
— И думать забудьте! — всплеснула руками дама. — Мы не имеем морального права. А кто это так ошибся?
Посыльный явно замялся:
— Нам не говорят, — произнес он после паузы, — я же мелкая сошка — отнеси, принеси. Послушайте, может, вы ей позвоните, чтобы она пришла сюда, или дадите мне ее новый адрес? Так и быть, съезжу, куда надо. А то у меня в практике еще не бывало, чтобы получатель совсем, вот так, начисто, отсутствовал. Знаете, у нас на фирме строго, да и молодых теперь везде берут охотнее. Я бы не хотел давать повода…
Липа назидательно подняла указательный палец:
— Если бы даже знала, то не сказала бы, молодой человек. Вы телевизор смотрите?
Тот оторопело покивал головой.
— А вот ежели смотрите, то должны знать, что в этих тортах вместо начинки часто встречается взрывчатка.
— Какая взрывчатка?!
— Тринитротолуол, — отвечала бдительная телезрительница тоном эксперта.
Посыльный выпучил на нее глазки.
Из-за угла выглянула довольная Капа, придерживая за спиной ничего не понимающего Геночку. Сухонький кулачок она в профилактических целях держала возле его носа.
— А еще весьма возможна пластиковая, — не унималась Олимпиада Болеславовна. — Что стоит вылепить из нее цветочки и разместить вместо марципановых?
— Бабушка! — невоспитанно завопил посыльный. — Какие цветочки? Окститесь!
— На торте, который вы принесли, — холодно поведала Липа, возмущенная столь фамильярным обращением пришельца. — Вы Форсайта давно перечитывали, голубчик? Кроме того, Зглиницкая выехала с большим скандалом и не заплатила гривну семнадцать за свет, гривну семьдесят шесть за уборку помещения и украла мою метелку. Так что ее адрес мы бы и сами не прочь узнать. А вот Матусевичи оказались весьма приличными людьми, хотя папа Матусевич работал в свое время секретарем парткома на каком-то заводе в Виннице, и я не ожидала, что семья, насквозь проникнувшаяся идеями коммунизма…
Посыльный невольно попятился:
— Так Татьяна…
— И не говорите мне о ней, — строго произнесла Олимпиада. — Я вообще не удивлюсь, если это именно она прислала нам торт с пластиковыми цветочками.
Незнакомец в панике ретировался.
— Куда же вы? — крикнула ему вслед старушка. — Вызовите лифт! На лестнице темно и ступеньки скользкие!
Это была настоящая победа, как при Гавгамелах. Враг разгромлен и с позором бежал с поля боя, но дамы торжествовали викторию недолго. Здравый смысл подсказывал им, что следует собирать военный совет. Для придания ему веса и солидности на кухню были приглашены Аркадий Аполлинариевич и расстроенный Геночка, в голове которого никак не умещалась мысль о том, что аристократичная Капитолина Болеславовна — страшно сказать — показывала ему кулак! Такое поведение требовало объяснений. С этого Геночка и начал:
— Олимпиада Болеславовна! Капитолина Болеславовна! Я требую объяснений!
— Он требует! — вскинулись дамы. — Вы это слышали? Тоже мне — Организация освобождения Палестины. Причешите хвост, Тигр Тамила Илана.
Геночка схватился за сердце и привалился к плите. На его беду, плита оказалась горячей, и он от нее с воплем отскочил.
Аркадий Аполлинариевич нервно протер очки и молвил:
— Я слышал только последний лихой пассаж про долг в пару гривен, но, воля ваша, я в принципе солидарен с Геночкой. Что это вы так разошлись, голубушка? Цветы вот не взяли, голову заморочили человеку, а он при исполнении, между прочим.
— Мужчины, — вынесла приговор Липа, — что с них возьмешь? Ваш удел — революции и войны, а интриги всегда плели мы, Клеопатры и Помпадуры. Нет, как вы могли поверить, что наша Тэтэ даст этот адрес совершенно чужому ей человеку? Совершенно…
— Почему чужому? — изумился Геночка.
— Вы даже не посмотрели, что он принес гвоздики, — укорила его Капитолина. — Единственные цветы, которые Тэтэ не любит. И торт был двухъярусный, моветон какой-то, как на мещанской свадьбе.
— Ничего не понимаю, — признался Геночка.
— Кто бы сомневался, — пропела Олимпиада. — Поэтому мы вас и изолировали.
Капа сжалилась над несчастными:
— Если мужчина не знает, что Тэтэ не любит цветы и эти торты, то адреса он от нее не получит. Кроме того, когда это они являлись не сами, а посредством наемной рабочей силы?
— Может, безногий какой-нибудь? Или паралитик? — предположил мягкосердечный Аркадий Аполлинариевич.
Геночка, подскакивая от возбуждения, как резиновый мячик, вставил веское, хоть и невразумительное, слово, пользуясь поддержкой Аркадия Аполлинариевича:
— Да! Объясните! И вот — всё! Про метелку! Какая метелка, боже ты мой?! И кто такие Матусевичи?
Дамы поглядели на него с нездешней укоризной.
— Мы вам сто раз рассказывали, — вздохнула Капа, всем своим видом давая понять, что она не обольщается насчет умственных способностей молодого соседа. — В сорок четвертом году сюда вселили какую-то большую шишку из СМЕРШа, а через две недели его расстреляли. Ну а пуговка звонка с картоночкой осталась…
— И вообще, — добавила Липа, — ему не цветы было нужно передать, а узнать Таточкин адрес. Видели, как насторожился?
Аркадий Аполлинариевич сделал многозначительное лицо:
— Так вы думаете, все еще продолжается…
— Не хотелось бы, — пожала плечами Олимпиада Болеславовна, — но лучше перестраховаться. Он был крайне упорен, просто-таки маниакально. И мы никогда не получали известий о его смерти. Сейчас так ответственно не работают. Ну а если мы преувеличили опасность, и то был простой посыльный с безвкусным подношением от случайного воздыхателя — что ж. В крайнем случае, спишем на мой склероз. Скажем, что я не только забываю, где у нас кухня, но и кто мои соседи.
