Похоже, кто-то заходил в каюту, пока она спала: иллюминатор открыт, одежда ее исчезла, зато оставлены кувшин с горячей водой и полотенце. Дона поднялась с широкой койки, на которой провела последние день и ночь, босиком подбежала к кувшину, умылась. Кто бы ни был хозяин «Мерри Форчун», подумала она, очевидно, в комфорте он смыслит больше, чем в правилах безопасности. Дона расчесала волосы и выглянула в иллюминатор. Она увидела впереди по ходу корабля паруса «La Mouette», отливающие на солнце красным. Снова потянуло запахом жареного цыпленка, и почти одновременно на палубе раздались звуки приближающихся шагов. Дона юркнула в постель, натянув одеяло до самого подбородка.
— Ты уже проснулась? — спросил из-за двери Француз. Получив утвердительный ответ, он вошел в каюту, неся в руках поднос с едой и приветливо улыбаясь. У Доны учащенно забилось сердце.
— Вот — прощаюсь со своими сережками, — вздохнула она.
— Я так и понял, — не удивился Француз.
— Откуда ты знаешь?
— Я спускался вниз, чтобы проведать тебя, но в меня залепили подушкой и посоветовали убираться в преисподнюю.
— Вранье, — недоверчиво хмыкнула Дона. — Здесь не было ни души.
— В тот момент ты была слишком далека от того, чтобы замечать подобные мелочи. Но не будем спорить. Хочешь есть?
— Да.
— Я тоже. Думаю, мы могли бы пообедать вместе.
Выглядывая из-под одеяла, Дона наблюдала, как он накрывал на стол.
— Который час? — спросила она.
— Около трех.
— А день какой?
— Воскресенье. Сегодня утром Годолфин, вероятно, преклонил главу к церкви, если, конечно, не отыскали в этой дыре приличного парикмахера.
Следуя за направлением его взгляда, Дона впервые заметила пышный завитой парик, свисающий с гвоздя над ее головой.
— Когда же он попал сюда? — сквозь смех спросила она.
— Когда тебе было плохо, — ответил он.
Дона сразу прикусила язык. Мысль о том, что он застал ее в позорном, низменном состоянии, повергла ее в глубочайшее уныние. Она плотнее подоткнула под себя одеяло.
— Любишь крылышко? — как ни в чем не бывало осведомился Француз, ловко разделывая цыпленка.
— Да, — нетвердо ответила Дона, прикидывая, как ей управляться с едой, если на ней ничего нет.
Улучив момент, когда Француз отвернулся, чтобы откупорить бутылку, она села и накинула на плечи одеяло. Он уже собирался подать ей тарелку с цыпленком, но остановился, увидев не самую удобную драпировку, которую она себе избрала.
— Можно придумать кое-что получше, — покровительственно заметил он. — Не стоит забывать, что «Мерри Форчун» недавно вернулась из Индии.
Он вышел и, склонившись над стоявшим неподалеку деревянным сундуком, вытащил из него алую с золотом шаль, обшитую серебряной бахромой.
— Возможно, Годолфин намеревался преподнести ее своей жене, — сказал он, возвращаясь и передавая шаль Доне. — Внизу, в трюме, их несусветное количество, выбери себе что хочешь.
Он сел за стол и, взяв руками ножку цыпленка, с нетерпением вонзил в нее зубы. Дона потягивала вино.
— Даже не верится, что сейчас мы здесь, обедаем, а не покачиваемся на дереве в парке Годолфина, — задумчиво сказала она.
— Так бы тому и быть, не поддержи нас вовремя западный ветер, — живо откликнулся он.
— Что нам предстоит делать сегодня?
— Я никогда не строю планов на воскресенье.
Дона тоже взяла кусочек цыпленка руками и принялась уписывать его за обе щеки. С носа корабля долетали звуки лютни Пьера Бланка и нестройно поющие голоса.
— Послушай, Француз, тебе всегда так дьявольски везет? — напрямик спросила Дона.
— Всегда, — скромно ответил он, выбрасывая в иллюминатор обглоданные кости и сразу же подкладывая себе вторую ножку.
Косые солнечные лучи падали на стол, сонные волны плескались о борт корабля, а они наслаждались едой, думая друг о друге и о том, что ждет их впереди.
— Рэшли устроил своих моряков с удобствами, — заключил Француз, оглядывая каюту. — Возможно, поэтому они так беспробудно спали, когда мы залезли на борт.
— Сколько их было на корабле?
— С полдюжины, не больше.
— И что вы с ними сделали?
— Связали спина к спине попарно, заткнули рты кляпами и пустили плавать в лодке по воле волн. Полагаю, их подобрал Рэшли.
— А шторм снова не повторится?
— Нет, с этим покончено.
Дона следила за солнечными зайчиками, которые плясали на потолке и перекрытиях.
— Я рада, что испытала все это, — помолчав, сказала она. — Но я также рада, что все позади, что не надо прятаться на причале, бежать сломя голову, спасаясь от погони… Нет, я не хотела бы повторить все заново.
— Для юнги ты справилась неплохо. — Француз в упор посмотрел на нее и отвел глаза, а Дона в смущении принялась заплетать бахрому на шали.
Пьер Бланк в который раз повторял один и тот же короткий журчащий мотив, хорошо знакомый Доне со времени ее первого посещения «La Mouette» в бухте под Навроном.
— Как долго мы пробудем на «Мерри Форчун»? — поинтересовалась она.
— Тебе уже захотелось домой?
— Нет, просто мне хотелось бы знать.
Француз встал из-за стола и, подойдя к иллюминатору, выглянул наружу: «La Mouette», казалось, застыла на расстоянии двух миль от них.
— Вот так всегда на море, — с наигранной досадой посетовал он. — То чересчур много ветра, то чересчур мало. Даже при легком его дуновении мы были бы сейчас у берегов Франции. Но, возможно, к вечеру и доберемся.
Он засунул руки глубоко в карманы и, не двигаясь с места, стал тихонько насвистывать песенку Пьера Бланка.
— А после, когда поднимется ветер? — продолжала спрашивать Дона.
— Войдем в прибрежные воды и оставим часть команды на борту, чтобы они довели «Мерри Форчун» до порта. Что касается нас, то мы вернемся на «La Mouette».
— А потом куда пойдем? — не отставала Дона.
— Назад к Хелфорду, конечно. Разве ты не хочешь повидать детей?
Она не ответила, невольно любуясь горделивой посадкой его головы и разворотом плеч.
— Может быть, тот козодой в бухте все еще кричит по ночам, — понизив голос, сказал он. — Мы бы нашли его и цаплю тоже. Я ведь так и не закончил рисунок цапли.
— Я не знала.
— К тому же в реке еще не перевелась рыба, — добавил он.
Песня Пьера Бланка запнулась и оборвалась. Было тихо, только вода слегка плескалась о борт судна. Перекликаясь, одновременно пробили склянки на «La Mouette» и «Мерри Форчун». Солнце сияло, все вокруг дышало миром и покоем.
Француз подошел и сел на койку рядом с Доной.
