— Пиппа, ты была у врача? Он что-то сказал тебе?
— Нет, — ответила она. — Со мной все в порядке. Я просто хочу знать, что ты станешь делать, если меня не будет. Ты женишься снова?
Лоренсу едва удалось успокоиться. В прошлый раз она, правда, не думала о смерти, но тоже была весьма подавлена.
— Ты не ответил на мой вопрос.
— Не знаю, дорогая. Я никогда не думал об этом.
— Я хотела бы, чтобы ты женился. Я хочу, чтобы ты был счастлив, дорогой, понимаешь?
— Я счастлив с тобой.
— О Лоренс, я сейчас расплачусь.
— Пип, дорогая, — тихо сказал он, — а ты не думаешь, что беременна?
Она засмеялась сквозь слезы.
— Нет. У меня сейчас менструация.
— Может, из-за этого у тебя такое плохое настроение? — предположил он.
— Возможно, — неуверенно ответила она. Лоренс запаниковал. Она явно что-то скрывает от него, но если Пиппа была у врача, и у нее обнаружили что-нибудь серьезное, она не стала бы говорить об этом по телефону.
— Я возвращаюсь домой, — сказал он. — Ближайшим рейсом…
— Нет, не делай этого. Извини, что я тебя испугала. Со мной все в порядке, я просто глупо веду себя.
— И все же я возвращаюсь…
— Нет, Лоренс, прошу тебя. Со мной все в порядке. К тому же завтра я улетаю в Италию. Лучше расскажи мне о своих делах.
С трудом соображая, Лоренс рассказал ей о звонке Коэна. Хотя Пиппа явно обрадовалась за него, и голос ее зазвучал почти обычно, беспокойство не покинуло Лоренса.
— Ты в самом деле не хочешь, чтобы я вернулся? — спросил он.
— Да, я же сказала тебе, что улетаю завтра в Италию.
— А когда мы оба вернемся, как насчет уик-энда?
— С Томом или без Тома?
— Как захочешь.
Пиппа засмеялась.
— Том всегда хочет быть со своим папочкой, — сказала она.
— Ты что-то темнишь! — воскликнула Элен, когда Кирстен позвонила ей. — Ты же говорила, что Дзаккео будет в Риме?
— Он вернулся, — невозмутимо ответила Кирстен, но Элен поняла, что она улыбается.
— Не дурачь меня! — рассмеялась Элен. — И чем же вы теперь занимаетесь? Нет, можешь не рассказывать. Я и так все знаю.
— Что ты имеешь в виду? Он только что взял трубку, так что не надо…
— Кирстен! В сегодняшнем номере грязной газетенки Кемпбела целый разворот занят фотографиями, где ты абсолютно голая выделываешь кульбиты в бассейне, а Дзаккео любуется тобой.
— Что? — У Кирстен перехватило дыхание. — Как, черт возьми?.. Кто сказал ему, что я здесь?
— Понятия не имею, — ответила Элен, отыскивая взглядом пепельницу, — но он как-то узнал. Имей в виду, кроме фигового листочка, прикрывающего стратегическое место из уважения к цензуре, все остальное — как на ладони. Но выглядишь ты потрясающе!
— Не могу поверить! — воскликнула Кирстен. — Ведь предполагалось, что никто не узнает, где я. А что он написал?
— Ничего хорошего. Тебе правда хочется знать?
— Нет! Боже, кто же сказал ему, где я? Вот что я хотела бы узнать!
— Может быть, Джейн? — предположила Элен, затягиваясь и поглядывая из окна своей квартиры на оживленную Кроуч-Энд-Хай-стрит.
— Не говори глупостей, — оборвала ее Кирстен.
— Но она знает об этом. Так что, если ни ты, ни Дзаккео не звонили Кемпбелу…
— Очень весело, — возмутилась Кирстен. — Но это не Джейн.
— Почему?
— Ей неоткуда узнать, если только ты не сказала ей, куда я еду…
— Я? Да ты сама рассказала ей!
— Ничего подобного.
— Извини, но так оно и есть. Ты, правда, разговаривала со мной, но Джейн при этом была. Помнишь, что я говорила об этой девушке? Она непостижимым образом заставляет забыть о своем присутствии. Ну, ладно, я сказала то, что пришло в голову. Скорее это сделала Пиппа. Ей могла рассказать Джейн. Но вернее всего, проболтался Дзаккео. Пиппа — его издатель, а она в дружеских отношениях с Кемпбелом.
— Я спрошу у него, — сказала Кирстен. — Но не думаю, что это Дзаккео. По-моему, он ни с кем не разговаривал по телефону с тех пор, как приехал. Так что попытайся узнать у Джейн, не сболтнула ли она что-нибудь Пиппе. Я хочу наконец выяснить, кто снабжает Кемпбела информацией.
— Хорошо, — сказала Элен без особого энтузиазма. — Я ведь звоню в основном для того, чтобы попросить разрешения остаться в твоей квартире на сегодняшнюю ночь. Дело в том, что сегодня вечером Мелисса Эндрюс устраивает вечеринку для своей прыщавой дочки, и я обещала ей помочь. А поскольку они живут в двух шагах от твоей квартиры, я хотела бы переночевать у тебя.
— Милости прошу, — ответила Кирстен.
— Спасибо. А теперь расскажи, что у тебя с Марильяно.
— Не сейчас, — Кирстен понизила голос, увидев, что Дзаккео вошел в комнату.
— Ага! Как я понимаю, он рядом с тобой. Ну тогда отвечай мне только «да» или «нет». Ты с ним трахаешься?
— Это не твое дело.
— Да или нет?
— Теперь да.
— Теперь? — повторила Элен, озадаченная ответом. — Очевидно, что-то за этим скрывается. Расскажешь, когда вернешься. Ну и как он? Он оправдывает свою репутацию?
— Вполне возможно.
Элен хотела рассказать Кирстен, что написано в утренних газетах, но потом решила не делать этого. Скоро Кирстен сама все узнает и наверняка расстроится. Заголовок гласил: «Лиса кружит возле курятника». Изложив всю подноготную Дзаккео, а также сведения о его литературной работе и о крупном состоянии, Кемпбел сообщал, что писатель — близкий друг «одного из давнишних предметов страсти Куколки Кирсти», служанка которого уже угодила в сети, расставленные Мередит. Таким образом, остается лишь выяснить, какие планы строит Куколка Кирсти в Италии. Жизнь Кирстен преобразилась под пером Кемпбела в мыльную оперу, и как было известно Элен, вся страна с нетерпением ждала продолжения этого сериала. Впрочем, и Элен захватывало это чтиво, а когда появлялись фотографии Кирстен, она начинала понимать, почему паршивая газетенка Кемпбела идет нарасхват. Если бы Кирстен была не так ослепительно красива, никто ею не заинтересовался бы, но такая потрясающая красота вызывала зависть и ненависть. Некоторые пытались высмеивать Кирстен, как это сделали обозреватели утреннего выпуска светской хроники, который Элен только что смотрела по телевизору.
— Ну что ж, — резюмировала Элен, — придется набраться терпения и подождать, пока я не узнаю все подробности, но какими бы они ни были, живи в свое удовольствие, крошка!
— Так и будет, — улыбнулась Кирстен. Пообещав позвонить через несколько дней, Элен повесила трубку.
Перечитав статью Кемпбела несколько раз, Элен почти выучила ее наизусть. В тот же день ближе к вечеру она стояла, опершись о дверной косяк, в доме Мелиссы Эндрюс с большим бокалом водки в руках. Элен чувствовала себя старой развалиной. Ей так не повезло в жизни, думала она, что она даже не может найти подходящего мальчика, который отвлек бы ее от мрачных мыслей. Услышав донесшиеся из сада крики, она обвела взглядом цветущих молодых людей и тут же почувствовала приступ тошноты. Конечно грустно, когда тебе за сорок, ты толстеешь, и тебе нравятся такие же толстеющие сорокалетние мужчины, но если тебя безумно влечет к мальчикам со свежей кожей, узкими бедрами, стройными телами, едва развитой мускулатурой и неопытными пенисами, это — настоящая пытка. Черт возьми, чему бы только она не научила их, попадись они ей в руки, но тут не разгуляешься, во всяком случае, под бдительным взглядом Мелиссы. Ее хватил бы удар, узнай она, что Элен хочет совратить кого-нибудь из сынков ее буржуазных друзей.
