Вместо обустройства нового жилища она решила заняться продажей дома в Озерном. Домашний очаг, родовое гнездо, которое с размахом и любовью строил ее отец для будущих детей и внуков, превратилось в обременительную собственность, заниматься которой не хотел ни Максим, ни его новая семья, ни сама Марьяна. Содержать дом и участок было хлопотно и накладно, а воспоминания о прежнем счастье — такой спустя пять лет после смерти отца казалась та большая, сложная, наполненная тревогами и ожиданиями жизнь — только мучили ее.
С отцом она по-прежнему вела мысленный диалог, но чувствовала, как отдаляется, исчезает среди множества теней, населяющих безвозвратные долины. Иногда Марьяна и сама хотела оказаться там — среди дорогих ей и любящих ее людей. Но в декабре, промозглом и мглистом, весь Петербург превращался в долину теней, и она все больше времени проводила в Озерном. Оставалась ночевать в пустом доме, разбирала вещи, бумаги отца, свои детские дневники и студенческие тетради. Часто доводила себя до слез щемящей грустью об утраченных навсегда возможностях. Сейчас ее до глубины души трогала наивность замкнутой девочки, безнадежно влюбленной в мужа старшей сестры, и целомудренная страсть молодой женщины, которой так хотелось нежности и тепла, которая так боялась поверить, что она достойна любви и счастья. Марьяна отдавалась жалости к себе, как отдаются тайному любовнику, с горечью в груди, со сладкими слезами.
Ей хотелось верить, что Георгий не лгал ей, когда делал признания, обнимал, ложился с ней в постель. Он ждал от нее покоя, домашнего тепла, товарищества и поддержки. Марьяна вспоминала, как сблизила их смерть ее отца, работа и общее дело. Дружбу, сходный взгляд на вещи легко принять за влюбленность. Но возможно, эта душевная близость и была настоящей человеческой любовью. Марьяна ждала, что со временем их взаимная приязнь станет нерасторжимой. Они бы сделались роднее и ближе, искреннее и проще друг с другом. Георгий научился бы дорожить этим чувством, как и она.
Все это было возможно, если бы не грубая физиологичная страсть, которой Марьяна не могла простить Измайлову. Они могли быть счастливы, если бы ее тихой любви не заслонил развращенный с детства гомосексуал, до сих пор внушавший ей необоримую гадливость. Под привлекательной оболочкой в нем скрывалась нравственная гниль, заразная душевная болезнь. Не только сама она, многие говорили об этом.
Эти люди, как болотные пузыри, рождались на отравленной почве нищеты, в спальных районах больших городов, в убогих деревнях и поселках, где спивались поколения их предков. Происхождение и генетический отбор лишали их морального закона, которым руководствовались в других социальных слоях. Насилие, инцест, животный разврат, беспробудное пьянство и убийство друг друга — все, что вызывало возмущение цивилизованного человека, было для них обыденностью жизни. С этого дна можно было подняться разве что на уровень обслуги, домашней или сексуальной.
Ради удовлетворения похоти Георгий вытащил погибшего мальчишку из его среды и теперь расплачивался семейным неблагополучием, осуждением коллег и партнеров. Но то, что общество перестало отторгать подобные союзы, возмущало Марьяну до глубины души. Любой преступник должен нести наказание, а Георгий был наказан недостаточно. Он больше ничего не скрывал, даже выставлял напоказ неприглядные подробности гомосексуальной связи, подавая пример другим мужчинам своего круга.
Марьяна знала, что молодой любовник, хитрый и цепкий, удерживал Георгия путем манипуляций, обмана, шантажа. История его сожительства с больным и некрасивым Майклом Ковалем доказывала, что ради денег и комфорта он готов терпеть любое унижение. Измайлов, в сущности, тоже был жертвой его интриг. Только недавно Марьяна осознала, что было ее ошибкой. Она боролась с Георгием, вместо того чтобы бороться за него.
Конечно, она понимала, что кому-то ее рассуждения могут показаться старомодными. Гей-браки заключались повсюду, однополые союзы входили в моду и в юридическую практику многих стран. Но их противники находили поддержку у всех мировых религий. Великие учения осуждали порок и блуд, предостерегали от соблазна внешней красотой, в которой проявляется звериная и дьявольская сущность. Эту тему часто обсуждали на форуме брошенных жен, мужья которых были уличены в гомосексуализме.
Левону не нравились ее отлучки, он хмурился, когда заставал ее за чтением Библии или эзотерических книг, которые давала ей Светлана. Подруга, психолог, а с недавних пор и практикующий астролог Света вернулась в жизнь Марьяны как-то незаметно и снова сделалась необходимой. Однажды, разложив перед Марьяной звездные карты, она заявила, что Измайлов должен непременно вернуться в ее жизнь.
Учитель Светланы, знаменитый маг и психотерапевт, разработал «действенную медитацию», способную вернуть любимого человека. Пошаговая методика разделялась на этапы.
— Во-первых, нужно понять, что твое состояние тебя разрушает. Эта боль уничтожает твою личность. И если ты не можешь переключиться, значит, ты должна его вернуть, — поясняла Света. — Во-вторых, нужно осознать, что над возвращением счастья надо работать. Любой жизненный сценарий, даже самый болезненный, нужно принимать как урок, из которого необходимо сделать выводы. Наша задача — перевести историю с Измайловым из негатива в позитив.
Цель методики была проста и заключалась в том, чтобы найти гармонию с миром, заново полюбить себя, а затем вернуть дружбу Измайлова. Возобновить товарищеское общение, снова стать для него приятным собеседником, преданным партнером. Заставить его пожалеть об упущенных возможностях. И постепенно сделаться незаменимой. Марьяна дала себя уговорить и согласилась опробовать методику. Слова подруги возвращали надежду на счастье. Не то уцененное, с распродажи, с чужого плеча домашнее благополучие, которым окружил ее Левон, но счастье подлинное, чистой воды и весомой каратности, которого она заслуживала.
Рассуждения учителя Светланы о новом духовном уровне, энергетических полях и трансформации воли вселенной Марьяна пропускала мимо ушей. Ее волновало одно — обещание превратить ее из растоптанной жертвы в любимую и любящую женщину. Она была готова заплатить за это любую цену. И платила Светлане за ее сеансы, понимая, что усилия специалиста должны достойно вознаграждаться для того, чтобы он эффективнее работал на результат. Левона они пока рассматривали как «временный вариант», плотву «на безрыбье». Света за глаза называла его Вини Пухом и дедушкой Лениным, вышучивая его привычку продевать большие пальцы в проймы жилета. Левон в свою очередь подсмеивался над Светой, астрологией и прочим «шаманством», считая лучшим лекарством от депрессии баню, водку и домашние пельмени.
