— Что-о?!
— За вами приглядывать нужно. Время от времени с вас нужно спесь сбивать.
— Да я вас знать не знаю! Да нет… Это же просто безобразие! Вы что, считаете меня полной идиоткой?
— Ну… Женятся ведь не всегда только на идиотках.
Взволнованная женщина, не уловив иронии, воскликнула:
— Да ведь мы с вами встретились только вчера! — Затем в глазах ее мелькнула догадка. — А!.. Вы, должно быть, пошутили!.. Простите, но чувство юмора у вас… несколько специфическое.
— Да не до шуток мне! Я двадцать пять лет мечтал вам сделать предложение! И… сделал. А вы отказываете. Это жестоко.
Елена Ивановна посмотрела на Чудина долгим, внимательным, изучающим взглядом. Затем встала, прошлась по комнате. Остановилась, еще раз оглядела сидящего перед ней седовласого мужчину, вздохнула и подошла к телефону.
Набрав номер, она спросила в трубку:
— Зинаида Николаевна? Это Елена Ивановна вас беспокоит. Вы не могли бы рассказать мне еще раз, как именно вы обнаружили, что дверь в квартиру Шиманских приоткрыта? Так… И что вы сделали? Вы сразу заглянули? Нет? А что?.. Ах, вы сначала позвонили в дверь? А потом подождали… И только после распахнули дверь пошире и увидели?.. Спасибо. — Она повернулась к Павлу Прокофьевичу: — Все так просто, что даже и неинтересно. Пальцев убийцы следствие вообще не обнаружит: с орудия убийства он их стер, а на звонке последний отпечаток принадлежит соседке.
— Вот ведь канальство! — в раздражении хлопнул себя ладонью по колену Павел Прокофьевич. — Ну для чего этой кикиморе понадобилось нажимать на звонок?! Ну неужели не могла так просто дверь приоткрыть и заглянуть? И этот ваш Виктор Петрович — тоже олух царя небесного.
Рюмки ворует у подозреваемых! На предмет снятия отпечатков пальцев… А спросить у соседки: а вы, мол, не нажимали кнопочку звонка — на это ума у него не хватило!
— Да ведь она ему не открывала дверь! Он думал, что в ее квартире никого вообще нет! Он с ней беседовал всего лишь раз, когда она рассказывала о парнишке в синей куртке.
— Простите, но вы ведь говорили, что в день убийства именно она вызвала милицию!
— И назвалась вымышленным именем, указала номер чужой квартиры.
— Заче-ем?!
— Ну… Такой человек. Всего боится, ни во что не хочет ввязываться.
— Немедленно звоните вашему Виктору Петровичу…
Кронин был озадачен, смущен и, уж конечно, огорчен. Свалять такого дурака! Ну как он не додумался спросить у Зинаиды Николаевны: «А вы-то сами, уважаемая бабушка, не нажимали на звонок, случайно?» И еще эта рюмка… Торжествовал, что так удачно и незаметно прихватил ее! А Павел Прокофьевич все видел! Надо немедля отвезти эту рюмку на дачу. Впрочем, завтра там будет проводиться обыск, вот тогда и вернет.
— Виктор Петрович, что вы замолчали? — послышался в трубке голос пожилой актрисы.
— Переживаю свой промах.
— Ерунда! Вспомните: Зинаида Николаевна сидела за своей дверью тихо, как мышка, вы думали, что там никого нет…
— Но ведь потом мы с ней долго беседовали.
— Ну и что же?! Вы говорили о парнишке, звонившем в дверь, которому открыла сама Алина.
— Вот тогда и спросить бы: а не звонила ли после парнишки сама Зинаида Николаевна!
— Виктор Петрович, рассуждая логически, такой вопрос вам даже в голову не мог прийти.
— Почему это?
— Да потому, что дверь Шиманских была полуоткрыта! Зачем звонить? Нужно ведь было просто заглянуть! И только Зинаида Николаевна додумалась звонить в открытую дверь.
— Ну вы и адвокат! — хихикнул Чудин.
Елена Ивановна лишь сердито сверкнула глазами в ответ на его реплику.
— Спасибо, Елена Ивановна, за доброту и поддержку, но я не стою их. Уверен, что ваш друг считает так же.
— Что вы, что вы! Павел Прокофьевич, напротив, полагает, что вы сделали много за столь короткий срок. Больше того! Он приготовил вам сюрприз. Если позволите, мы к вам сейчас заглянем…
Через четверть часа Гринева и Чудин уже сидели в кабинете следователя. Все трое не сводили напряженных взглядов с крохотного магнитофончика.
Прослушав запись, Кронин внимательно посмотрел на самозваных сыщиков и произнес:
— Даже не знаю, как мне поступить.
Пожилая актриса поежилась под его строгим взглядом. Ее напарник, не желая праздновать труса перед дамой, заносчиво спросил:
— Мы что-нибудь нарушили?
— Всего-навсего несколько статей Уголовного кодекса.
— Ах, ну конечно! — возмущенно заговорила Елена Ивановна. — Наш закон защищает права преступников, а не потерпевших, я давно догадывалась об этом. Мы не имели права забираться на их ворованную дачу и ставить «прослушку» — это незаконно. А убивать — законно? Да?
— Следствие не располагает данными об убийце.
— И не будет располагать, — горячо ввязался в спор изобретатель, — если следовать букве закона, а не духу. Между людьми должен главенствовать закон совести и справедливости?
— А это, по-вашему, справедливо — обвинять людей без доказательств?
— Лепницкая призналась в том, что устроила пожар и похитила из музея ценные полотна. Это вам тоже ни о чем не говорит?
— Скорее всего она откажется от своих слов. И пока я не докажу, что пожар — ее рук дело, она чиста перед законом.
— Глупость какая…
Чудин поник головой, опустил плечи и, тяжко вздыхая, молчал.
— Смотрите, что вы сделали с человеком, — принялась укорять следователя Елена Ивановна. — Павел Прокофьевич был полон энтузиазма и желания помочь вам, а вы…
— Нет, нет!.. — замахал руками Чудин. — Я был не прав, не защищайте меня, дорогая Елена Ивановна. И вот что — давайте уж и в остальном признаемся.
— Это в чем же еще? — насторожился следователь.
— Ни в чем! — решительно воскликнула Елена Ивановна. — Мы больше ничего не натворили!
— Только проникли незаконно на чердак и обнаружили тайник в буфете. А в тайнике — кассеты с видеопленками, — произнес покаянным тоном Чудин.
— Если вы скажете еще раз, что умеете врать, я не поверю вам! — возмущенно воскликнула Гринева.
— Но ведь они же их должны изъять! — оправдывался Павел Прокофьевич. — Вдруг эти записи проливают свет на разгадку преступления!..
— А почему вы, собственно, отправились на дачу? — неожиданно даже для самого себя спросил Кронин.
— Потому же, почему и вас туда потянуло, — не преминула съехидничать актриса, — стало быть, мы думаем в одном направлении. И думаем правильно! — резюмировала она.
— Так, говорите, буфет на чердаке? — задумчиво протянул Виктор Петрович.
— Там, внутри, есть пластина, — охотно поделилась Елена Ивановна, — я нечаянно надавила на боковую стенку, а она и отъехала в сторону… Я уверяю вас, не зря они припрятали эти кассеты. Что-то там есть. И это что-то связано с убийством! И Прибыткова, как вы слышали, призналась, что ей страшно.
— Все эти дамочки сомнительного поведения кажутся очень подозрительными, — поддержал Елену Ивановну напарник. — Вы уж простите нас, Виктор Петрович, за то, что путаемся под ногами, но… у меня появился сыщицкий азарт. Елена Ивановна так заразительно демонстрировала свои способности, что увлекла меня. Вы ведь знаете, что она даже сыграла некоторых персонажей, чтобы глубже проникнуть в их душевный мир и понять, кто есть кто.
Кронин невольно улыбнулся. Эта пара немолодых людей показалась ему настолько трогательной!
«Милые, милые, — подумал он, — не сдавайтесь. Живите азартно и не давайте старости ни одного шанса!»
— Что это вы так подозрительно ухмыляетесь? — за державшись на пороге после того, как Чудин вышел, спросила Елена Ивановна. — Вы принимаете нас за умалишенных? А вот увидим, что дадут вам эти пленочки! Да и за признание Лепницкой в поджоге вы у нас, уж извините, в долгу. Так что нечего тут снисходительно усмехаться. Мы, между прочим, открываем свое дело. В понедельник оформим лицензию. Милости просим обращаться в детективное агентство «Грич».
— Как-как?! — с изумлением глядя на нее, спросил изобретатель.
