Ознакомительная версия.
Лишиться дочери Лиля не могла.
Но как отказаться от Евгения? Тоже невозможно. Проще умереть самой!
…Евгений провел рукой по волосам Лили, прижался с коротким поцелуем к ее губам, потом принялся спокойно, методичными движениями, не торопясь, ее раздевать.
И Лиля раздевала его, сосредоточенно расстегивая пуговицу за пуговицей на его рубашке.
Оба встали – одежда кучей оказалась на полу.
– Какая ты горячая…
– Это ты холодный.
– Я мертвый потому что. Оживи меня.
Оба засмеялись одновременно. Евгений одним движением сбросил покрывало с кровати. Легли на нее, не разжимая объятий, продолжая целоваться.
Евгений прикасался к Лиле, и каждое его прикосновение вызывало в ней бурную реакцию, заставляло ее вздрагивать. Невероятно острые ощущения!
«Наверное, мы извращенцы, – мелькнула у Лили мысль. – Чем больше этих «нельзя», тем сильнее наслаждение!»
– О чем ты думаешь? – тут же спросил Женя.
– О том, что мы с тобой больные люди…
– Почему только мы… Все больные.
«Какая странная кровать. Качает, словно на корабле…»
Как отказаться от всего этого, от столь острых, сильных ощущений? Ведь словно наркоманка… Как оттолкнуть от себя этого мужчину, чужого, но дороже которого нет на свете? Почему дороже? Вика дороже. Сергей все равно дороже, если быть честной.
Этот Женя, по сути, не стоит ничего, ни копейки.
Как воздух. Как солнечный свет… И сколь дорого оно, это бесплатное счастье.
Движение вперед и назад. Соприкосновения холодного и горячего. Влажного и сухого. Все перемешивается в один ком. Все краски сливаются в один цвет. День соединяется с ночью…
И потом словно озарение, словно свет истины, словно удар ножом, насквозь, вместе с криком, с остановкой дыхания…
Маленькая смерть.
И рождение вновь.
…Они лежали рядом на кровати, тяжело дыша и все еще пытаясь удержаться на той вершине, на которую сумели взобраться, но нет – мир вокруг стал быстро приходить в прежнее состояние, опять разделился на отдельные цвета, проявились свет и тени. Все стало реальным и – обычным. Вернулось в прежние границы.
– О, я, дас ист фантастиш… – пробормотала Лиля.
– Изображаешь из себя Лили Марлен?
Лиля повернулась на бок, провела пальцем по лицу Евгения, сверху вниз, по центру, от кромки волос на лбу до кончика подбородка.
Евгений поймал ее руку, поцеловал в ладонь.
– Я такая дура, – шепотом произнесла Лиля.
– Кто бы сомневался!
– Но ты еще глупее. Вот зачем ты оставил свои письма на виду?
– Я не нарочно. Я не думал, что Ира полезет в мою почту.
– А я знаю, почему ты не думал.
– Почему?
– Потому что она тебе и вправду безразлична, наверное, – холодно произнесла Лиля.
– Наверное, – согласился Евгений. Потом добавил: – Я сам о том же думал. Только ты совсем не дура. Ты все знаешь, ты все чувствуешь.
– Я не знаю главного. Я не знаю, как сделать так, чтобы никто не страдал.
– А так не получится, чтобы все были счастливы.
– Получится. Я потому дура, что не согласилась с тобой тогда, в доме отдыха. Ты мне предложил: мы снимем квартиру и будем в ней встречаться иногда. Помнишь? Ты в тот раз очень правильное решение предложил, Женечка. Это лучше всего – встречаться тайно. Стать любовниками – наилучший выход!
– А мне мало этого, – возразил Евгений, притянув к себе Лилю. – Если мы любовники, то мне приходится делить тебя с мужем.
– Ну и что?!
– Нет. Ты моя Лиля, – словно заклинание, угрожающе повторил он. – И мне мало таких встреч на стороне, мне мало… Я хочу быть с тобой всегда, днем и ночью. Каждый день!
– Я тебе надоем.
– О, как я мечтаю о том, чтобы ты мне хоть чуточку надоела, – засмеялся он тихо, целуя ее в лоб. – Чтобы не думать о тебе постоянно. Помнишь эту избитую фразу: в паре один любит, другой позволяет себя любить? Так вот, я тебя люблю, а ты позволяешь себя любить.
– Неправда! Неправда! Я люблю тебя. Просто я женщина, я осторожна и труслива, я предусмотрительна. Давай пока ничего не будем менять. Давай останемся любовниками. Я настаиваю, – глядя в глаза Евгению, мрачно добавила Лиля.
– Лиля, но…
– Я тебя прошу.
Он сел.
Лиля смотрела на его спину. Широкие плечи, узкий таз. Он худой, но эта юношеская худоба его красит. Блеск цепочки на шее. Лиля протянула руку, прикоснулась ладонью к этой спине…
– Хорошо, – сказал он, не оборачиваясь. – Я согласен. Только я тебе хочу сказать: это неправильно. Так мы убьем всё.
– Что «всё»?
– Всё, – он взмахнул рукой. – Вот это. Всю красоту убьем. Нашу любовь убьем.
– Пускай убьем.
– А, вот оно что… Я тебя понял. Ты хочешь поскорее разделаться со мной. Довести роман до логического конца и поставить последнюю точку!
– Рано или поздно все закончится, не веришь же ты в любовь вечную, до гроба, Лазарев? Ты, такой циник… «Мы убьем нашу любовь!» – передразнила она. – Мы убьем ее, если станем мужем и женой.
– А я бы хотел, чтобы ты стала моей женой, – он обернулся и хитро подмигнул Лиле.
Она засмеялась (а ведь, кажется, чуть не поссорились сейчас!), Евгений опять потянулся к ней, обнял, защекотал.
Они дурачились, смеялись, целовались… Потом вспомнили про шампанское и Лилин любимый клубничный ликер.
– Слушай, про бокалы мы забыли. Из чего пить?
– А вон стаканы, какая разница!
Евгений сделал коктейль, принес стаканы в кровать к Лиле, они чокнулись.
– За тебя.
– За тебя.
Выпили, глядя друг на друга.
– Что ж, будем любовниками, – сказал, усмехнувшись, Евгений. – Повешу на свой почтовый ящик пароль, никто туда больше не войдет. В телефонной книге ты станешь Львом Юрьевичем…
– Не надо Львом. Никаких первых букв «л», жена может догадаться. И что-нибудь посложнее… Арсен Ибрагимович я.
– Сильно… Ну, за знакомство, Арсен! Что еще? А, квартира. Я сниму квартиру, и мы там будем встречаться.
Лиля кивнула. Мучительные сомнения на какое-то время отступили. Обман – зло, стать любовниками при законных супругах, жить во лжи – тоже плохо, но гораздо хуже – сломать свои семьи, сделать несчастными детей, что сына Евгения, что дочь Лили.
Потом они опять занимались любовью, потом пили свой коктейль, болтали…
Самым трудным оказалось расставание. Оба тянули, не хотели уходить из номера, все говорили и говорили, целовались и целовались сладкими от клубничного ликера губами…
Лиля вернулась домой, когда уже все спали (первый час ночи), внутренне готовая врать и оправдываться.
А что, она была у Чащина, они обсуждали сценарий, спорили, не могли договориться, как переделать одну очень важную сцену. Нормальный творческий процесс!
Переоделась, пошла в душ, намазала себя с ног до головы пахучим гелем… Все-таки Лиля по-прежнему боялась, что от нее будет пахнуть как-то не так, она торопилась смыть с себя все те прикосновения и поцелуи, которые оставил на ее коже Евгений.
Ознакомительная версия.
