Ознакомительная версия.
– Я рад, что ты это сказала.
– Я тоже, – ответила Эйлин и поцеловала его в ответ, медленно, глубоко.
Эйнджел взял ее за плечи и притянул к себе, она что-то пробормотала, и он отстранился.
– Что?
– Виски, мой бокал…
Он улыбнулся, забрал у нее бокал и поставил на пол рядом со своим.
– Разве не говорят, что занятие любовью – панацея от всего на свете? По-моему, это правда. По крайней мере, для меня точно.
Поцелуй длился целую вечность. Эйлин понимала, что ей уже не изменить того, что должно было случиться. Да она и не хотела ничего менять.
Держа Эйлин за плечи, Эйнджел изучал ее. Она выглядела чертовски соблазнительно. Он чувствовал, как напряжено ее тело. Опустившись на колени, он принялся массировать ее ступни. Каждое его прикосновение для нее было все равно что удар тока. Его руки скользнули по икрам, нежно, но твердо помассировали бедра.
– Уже поздно, – прошептала она.
– Да, пора в постель.
– Я не знала, что ты так рано ложишься…
Эта новая женщина, которую Эйлин открывала в себе, была раскованной и чувственной.
– Мне нравится розовый, – сказал он.
Она не сомневалась, что он видит соски, отчетливо выделяющиеся под тонкой тканью ночной рубашки.
Его руки ласкали ее бедра, пальцы скользнули между ног, и Эйлин откинулась на спинку кресла, судорожно вцепившись в его руки.
– Тебе не нравится? – спросил он.
По ее телу пробежала дрожь, щеки запылали.
– Ты не знаешь? – спросил Эйнджел и нежно погладил ее живот. – Не знаешь, нравится ли тебе это?
– Нравится, – прошептала она.
Тяжело дыша, она принялась расстегивать пуговицы на его рубашке. От его прикосновений у нее путались мысли, она не могла сосредоточиться. Расстегнув все пуговицы, Эйлин прижалась губами к его груди, коснулась кончиками пальцев плоских сосков.
– Боже… ты такая… ты сводишь меня с ума, – простонал он.
Его пальцы у нее между ног двигались все быстрее, Эйлин зажмурилась. Одной рукой он стянул с нее халат, прижался губами к соскам, проступающим через тонкую ткань рубашки.
Эйлин вцепилась в его плечи, каждой клеточкой своего тела ощущая приближающийся оргазм. Одним движением она стянула через голову ночную рубашку.
– Господи… – прошептал Эйнджел.
Снимая рубашку, она подняла руки над головой, и он увидел полные округлые груди с возбужденными сосками. Темными, крупными сосками. Он припал к ним губами и принялся ласкать кончиком языка. Каждый издаваемый ею стон сводил его с ума.
Вскочив на ноги, он сорвал с себя рубашку, стянул джинсы, потом опустился в кресло и привлек Эйлин к себе. Он погрузился в нее так глубоко, что открыл глаза и посмотрел ей в лицо, боясь увидеть гримасу боли, но ее глаза были закрыты, на губах блуждала улыбка.
Его движения все ускорялись, Эйлин крепко обхватила его за шею, и наконец мир вокруг них взорвался ослепительным фейерверком.
– Эйнджел, – простонала она, – не останавливайся.
Он прижал свои губы к ее губам, одним резким движением встал, оставаясь в ней, и понес Эйлин в спальню. Там они упали на кровать, по-прежнему составляя единое целое, и их накрыла волна наслаждения. Но уже через мгновение он почувствовал, как рука Эйлин скользнула у него между ног.
– Ты сексуальный маньяк? – прошептал он ей на ухо.
Эйлин кивнула.
– Какое счастье, – сказал он.
Кожа на шее Эйлин была нежной как шелк и пахла мылом. Они лежали на постели, в которой Эйнджел раньше спал один. Держа Эйлин в объятиях и поглаживая ее нежную кожу, он решил, что никогда больше не ляжет в постель без нее.
Эйлин повернулась и посмотрела на Эйнджела. Даже в полутьме он увидел, как блестят ее глаза. Она поцеловала его.
– Как ты? – спросил Эйнджел, когда оторвал свои губы от ее губ.
– Прекрасно, – ответила Эйлин и вздохнула.
Зазвонил ее мобильный телефон. Эйнджел поцеловал ее, и они слились в страстных объятиях.
Телефон настойчиво звонил. Эйлин потянулась к трубке.
– Это может быть Аарон, – сказала она и нажала кнопку. – Слушаю. Алло?
– Кто это?
– Не знаю. Повесили трубку.
– Может, ошиблись номером. Если бы это был Аарон и он хотел до тебя дозвониться, то не стал бы вешать трубку.
Он был прав. Эйлин почувствовала, что ее клонит в сон.
– Ты не устал? – спросила она.
– Ужасно.
Он скользнул под простыню и принялся осыпать поцелуями ее грудь.
– Ты меня дразнишь, – прошептала Эйлин. – Знаешь, кажется, усталость прошла.
Телефон зазвонил снова.
На четвертом звонке она ответила:
– Да?
– Здравствуй, дорогая, пожалуйста, не вешай трубку.
– Для звонков уже слишком поздно, Чак.
Если бы Эйнджел был хорошим мальчиком, он вышел бы из комнаты и позволил бы ей поговорить с бывшим мужем.
Но он не был хорошим мальчиком.
Сидя на краешке кровати, Эйлин прижимала телефон к уху. Она не сказала ни слова с того момента, как упрекнула Чака за поздний звонок.
Эйнджел встал, подошел к окну и поднял занавеску. Бледная луна освещала парковку перед магазином Эйлин и новый жилой комплекс по соседству. По земле стелился туман, обволакивая стволы деревьев и кусты.
– Ты что, пьян? – резко сказала Эйлин.
Эйнджел чуть заметно улыбнулся. Чаку Моггриджу никак не понять, что он не нужен Эйлин.
Обернувшись, Эйнджел посмотрел на нее. Ее еще влажные волосы волнами падали на плечи. Она опустила глаза, и тень от густых ресниц легла на щеки. Он не мог насмотреться на нее.
Эйлин почувствовала на себе взгляд Эйнджела. Он улыбнулся, но она не ответила на его улыбку.
– Я не надеюсь, что ты мне поверишь, – сказал Чак. Похоже, он действительно был пьян. – У меня нет никаких прав. Я их не заслуживаю. Но я все еще спрашиваю: ты выйдешь за меня опять, милая?
Эйлин не сводила глаз с Эйнджела. Он такой крепкий, сильный, настоящий. Рядом с ним она чувствовала себя по-настоящему защищенной.
– Эйлин, – мягко сказал Чак, – я люблю тебя. Я уже заплатил за все свои ошибки. Послушай, я работаю у Дахона только потому, что не люблю бездельничать. У меня куча денег. Мы можем пожить вместе, чтобы заново узнать друг друга. Позволь мне увезти тебя куда-нибудь. Ты можешь нанять кого-то, чтобы присматривать за магазином. Черт, да твой братец тебя боготворит, вот пусть и позаботится о твоем имуществе. Мы можем на недельку съездить на Карибы. Или на Гавайи. Солнце, песок. Ты и я, и шанс на…
– Нет! – Эйлин не могла поверить, что слышит это от Чака. – Мы в разводе.
Он засопел.
Боже, надеюсь, он не собирается заплакать. Чак всегда был грубым, особенно с ней.
– Я хочу быть Аарону настоящим отцом. Я отвратительно вел себя с самого его рождения, но я люблю его и знаю, как важен отец для мальчика. Особенно теперь, когда у него проблемы и он может пойти не туда.
Ознакомительная версия.
