– Ладно, не расходись, – говорю с улыбкой, чтобы голос звучал мягче. – Слава Богу, все благополучно закончилось.
– Да уж… ну, твой реально Бог, – хихикает, а я краснею, полностью с ней согласная. – Хотя, было мерзко. Но тоже поделом! Чем он там в обезьяннике признание подписывал?
– Тебе лучше не знать… – бормочу и кошусь на Туманова, а тот пожимает плечами и крутит указательным пальцем в воздухе. – Слушай, на счет подработки…
– Блин, со всем этим совершенно из головы вылетело, – виновато вздыхает. – Сейчас звякну и перезвоню, лады?
– Нет, не надо, – тараторю, пока она не отключилась. – Я как раз поэтому. Мой… как бы это выразиться… расстроился. И сказал, хер мне, а не работу. Как ты можешь догадаться, взяла, что предложил.
Яна прыскает и срывается на хохот, а когда немного успокаивается, говорит весело:
– Поняла. Лады, давай тогда. Пойду завидовать!
– Через пару деньков, когда отойдет, – снова вздыхаю и прощаюсь.
– Слышишь? – шепчет Туманов и замирает.
Тоже прислушиваюсь и сижу так секунд десять, а потом отрицательно мотаю головой и уточняю тихонько:
– Что?
– Как пуля над головой просвистела, – рычит приглушенно и строго.
– Ну хватит уже, – прошу с дрожью и обнимаю его за шею, заискивающе заглядывая в глаза. – Я все поняла, правда. Так обрадовалась, когда она предложила, что забыла подумать.
– Забыла она, – ворчит и обеими руками подгребает меня поближе. – Похер, если в «Дублин» больше не сунутся, рано или поздно достану, – говорит размеренно, глядя в глаза. – Но, если с тобой что-нибудь случится, мне жизни уже не будет.
Не знаю, что он имел ввиду. То ли что совесть заест, то ли намек на Борисова, плевать. Тону. Тону! Копаюсь пальцами в его волосах, чудовищное притяжение с каждой секундой сокращает дистанцию между нашими губами. Он навстречу тянется или я – не важно. Важно лишь то, что он все ближе, не отстраняется, не сопротивляется, по-прежнему смотрит мне в глаза. Кажется, еще мгновение и я вновь почувствую его вкус, вновь пропущу через тело разряд. Сердце грохочет в висках, пульс сумасшедший, волнительно, будто ни разу в жизни ни с кем не целовалась! И тут в его кармане раздается трель мобильного.
Туманов подается назад, выскальзывая из моих рук, достает из переднего кармана телефон и отвечает на вызов.
– Да, мам. Привет. Готова? Окей, сейчас вызову. Да, ждем.
На его коленях становится несколько неловко, но последнее слово врезается в голову шаровой молнией.
– Ждем? – повторяю, когда он сбрасывает вызов.
– Обед, – напоминает, как ни в чем не бывало. – Я говорил.
– Это я помню, – улыбаюсь милой голодной пираньей, почуявшей кровь. – Здесь?
– Почему нет? Она хотела посмотреть квартиру.
– Через сколько?
– Минут сорок, сейчас вызову ей такси.
Подрываюсь с него и мчу на кухню, на ходу засекая время.
– Пару легких салатов, пару закусок на скорую руку и какую-нибудь мешанину на горячее в духовку, – бормочу себе под нос, вышвыривая продукты из холодильника на столешницу.
– Саш, не суетись, – посмеивается по-доброму, проследовав за мной. – Я заказал доставку ко времени.
– Какая чудная идея! – восклицаю радостно, складывая руки у груди. Родион слегка сощуривается, заподозрив подвох, а я рявкаю: – Я что, безрукая?!
Туманов дважды моргает, подхватывает свою тарелку с нетронутым завтраком и стремительно сваливает, закрыв за собой дверь, а я звоню брату.
– Выручай! – стону в динамик.
– В чем дело? – напрягается Васька. – Я выезжаю. Куда?
– У тебя остались банки, которые я крутила? Капуста, огурцы, помидоры, салаты, компот, хоть что-нибудь!
– Да полно всего, Саш, – удивляется брат. – Ты ж только сделала месяц назад. Даже жена столько не съест.
– Я все слышала! – возмущается Иринка.
– Если только меня, – хмыкает братец и, судя по хлопку, получает по заслугам. – Так, короче! – спускает собак на меня.
– В центр, за сорок минут, – тараторю заискивающе.
– Вертолет пришлешь? – ворчит Васька.
– Туманов позвал на обед маму, мне сказал только что и заказал какую-то гребаную доставку! – взвизгиваю возмущенно, выходя из себя. Васька молчком отключается, а я отправляю ему адрес сообщением и ору в сторону двери: – А ну иди сюда!
– Почему накосячила ты, а картошку чищу я? – бурчит Туманов через пять минут, сев за стол от меня подальше. – Я что, в армии?
– Хуже, – ухмыляюсь ехидно. – Ты помолвлен.
Глава 37
– Ты на громкой, – хмуро отбивает Туманов, едва Зотов отвечает на вызов.
– Дрочишь? – лениво уточняет Дмитрий и громко зевает.
– Да лучше б дрочил, – цедит чуть слышно, бросая на меня недовольный взгляд. – Режу картофель кружочками по пять миллиметров в толщину.
Зотов пару секунд обдумывает, а потом громко ржет.
– Завали, – обрубает его задорный смех Туманов. – Охранник жив. Демидов, падла такой…
– Вот сука! – возмущается Зотов. – Поеду навещу. Развлекайся, – последнее добавляет игривым голосом и быстро отключается.
– Вот сука, – вздыхает Родион, но пост не покидает, покорно исполняя все поручения.
Через полчаса сбегаю привести себя в порядок. Еще через семь минут выбегаю, на ходу застегивая пуговицы на новой блузке, и застаю Туманова с братом в прихожей. На полу два пакета, Васька пыжится от гордости за свою самоотверженность, не иначе, Родион почему-то пришибленный.
– Только не говори мне, что она не приедет, – шиплю гневно и разворачиваюсь к нему спиной. Родион наклоняется и откусывает этикетку на вороте блузки, а потом запускает руку, проскальзывая по шее, и достает оставшийся торчать пластиковый хвостик.
– Шесть минут, – показывает мне экран своего мобильного, где медленно ползет по карте такси.
– Я пошел, – брякает брат, а я хватаю его за футболку и тяну на себя и вниз.
– Спасибо, – немного расслабляюсь и целую его в подставленную щеку. – Как тебе удалось?
– Кореш в ППС, – важничает брат.
– Связи, – фыркаю несколько насмешливо, а Васька смотрит с укоризной. – Нервы, – вздыхаю и стыдливо опускаю глаза.
– Ты не можешь не нравиться, – заявляет брат со всей серьезностью. – Потому что ты – чудо. И, так уж и быть, я дам тебе шанс самой рассказать Ире и отцу о грядущем счастливом событии.
– Блин, – брякаю уныло. – Вчера вечером только, я просто не успела…
– Понимаю, – вымучивает улыбку брат, целует меня в голову, жмет руку Родиону и выходит, взмахнув на прощанье рукой.
– Все кувырком! – раздосадовано всплескиваю руками.
– Виноват, – вздыхает Туманов, поднимая пакеты с пола и утаскивая их на кухню.
Возвращаюсь в комнату подкрасить ресницы, а когда захожу на кухню вижу, как он придирчиво разглядывает банки, поочередно доставая из пакетов.
– У нас же нет планов на вечер? – произносит задумчиво, грея в руках маринованные огурчики.
– У меня есть права, и я не пью, – хмыкаю, уловив мысль.
– Совсем?
– Даже не пробовала.
– Ты, бармен, не пробовала алкоголь? – таращит на меня глаза, а я пожимаю плечами. – Не верю.
– Я видела последствия еще до того, как стала барменом. Васька тоже ни капли, но планирует тяпнуть рюмочку, когда на свет появится новый человечек.
– Все с чего-то начинали, – бормочет задумчиво, вновь возвращаясь взглядом к банке. – Реально сама закрывала?
– У меня батя алкоголик, – хмыкаю. – Пенсии хватает на квартплату и пузырь, но не на закуску. А я как-то не спешу от него избавиться, но и спонсировать не готова.
– Понял. Открою?
– Зря, что ли, машина ППС через весь город мчала? – сдавленно смеюсь и подхожу ближе, распахивая дверцу навесного шкафчика в поисках подходящей посуды.
– Они сирену и мигалки выключили только у дома, – прыскает Туманов. – В окно выглядываю, а там Зотов по струнке у тачки. Ка-а-рма, мазафака, – тянет довольно.
Смеюсь громче и качаю головой: как дети.
– Донес он ночью мысль?
