— А что, собственно, плохого в том, что мне хочется произвести на твою семью благоприятное впечатление? — спросил он после некоторой паузы.
— По-моему, у них уже сложилось о тебе совершенно определенное мнение. Ты — тот человек, который способен сделать их нищими. Пожалуй, для них этого достаточно.
— А ты, оказывается, не слишком-то хорошего мнения о своих родственниках, — удивленно заметил Макс.
— Я для них собака на сене. Сама деньгами не пользуюсь и им не даю. А во всем остальном у нас с ними прекрасные отношения.
— А почему их не было на суде?
— Что?
— Почему они не пришли в суд, чтобы поддержать тебя? — полюбопытствовал Макс.
— Я сама этого не захотела. Видеть их среди этой толпы… Ведь старшему, Саймону, было тогда всего пятнадцать. Чем он мог бы мне помочь? Да все они — чем бы они помогли мне? Я сама попросила Констанцию, чтобы они оставались дома. Кроме того, мне не хотелось, чтобы они видели меня на.., скамье подсудимых. Мне не хотелось, чтобы они слышали, как… — Голос ее дрогнул, но Сара все же продолжила:
— Анне тоже было бы лучше не приходить на суд. Мне было так неприятно видеть ее там. Это мой адвокат, он ее вызвал. Решил, что ее показания могут помочь мне. Но я-то знала, что ничего хорошего из этого не выйдет. Она просто растерялась перед толпой. Макс, почему ты так на меня смотришь? О чем ты думаешь?
— Думаю, — ответил Макс, — что ты сделала все для того, чтобы защитить свою семью.
— Не будем об этом. Все они не имели никакого отношения к тому, что случилось. Братья были тогда еще подростками, Люси — вообще ребенком. Анна… Анна просто вне подозрений, вот и все. Впрочем, ты сам это поймешь, когда увидишь ее. Констанция? У нее не было никаких причин для того, чтобы разделаться с Уильямом. Так что, как видишь, я никого не защищала.
— Ты никогда не называешь братьев сводными братьями, — заметил Макс.
— Это тебя удивляет? Но мы же выросли вместе. Жили под одной крышей. Я всегда считала их своими братьями безо всяких оговорок.
— Но Констанцию своей матерью ты не называешь никогда.
— Она сама так предпочитает: Констанция, и все. Скажи, куда ты клонишь?
— Никуда. Просто пытаюсь составить представление о твоей семье. Когда ты виделась с ними в последний раз?
— Констанцию, Люси и Анну я не видела уже три года, мы только обменивались письмами. Братьев я видела время от времени. Хотя и не была особенно рада этим встречам, откровенно говоря. У них теперь своя жизнь, у меня своя. Но мы встречались с ними, потому что есть вещи, о которых не напишешь в письме, о которых можно говорить только с глазу на глаз.
— Учила их уму-разуму? Губы Сары дрогнули.
— Напрасно, — сказал Макс, расценив это как молчаливое согласие. — Это совершенно бесполезно — учить уму-разуму парней в таком возрасте.
— Думаешь, у тебя это лучше получится?
— Надеюсь. Ведь я тоже когда-то был молодым парнем. Какие они из себя?
— Кто?
— Твои братья. Ты никогда ничего мне о них не рассказывала.
— И ты никогда ничего не рассказывал мне о своей семье! — заметила в ответ Сара.
— Но я спросил первым.
— У нас нет времени. Мы почти приехали.
— А ты коротко. Пара минут-то у нас еще есть. Сара недовольно посмотрела на Макса, но кивнула головой.
— Я уже говорила, что Саймон и Мартин считают себя коринфянами, — сказала она. — Их послали учиться в Оксфорд, но они вместо того, чтобы набраться там ума, нахватались этой дури. Конечно, они разные. Саймон постарше, поразговорчивей, он заводила. А Мартин.., ну что Мартин? Ведь ему всего семнадцать. Трудный возраст, сам знаешь.
Сара так грустно вздохнула при этом, что Макс невольно улыбнулся.
— А Люси? — негромко спросил он.
— Не знаю, — снова вздохнула Сара. — Честное слово, сама не знаю. Когда я видела ее в последний раз, она была еще очаровательным ребенком. А теперь она просит дать ей денег на то, чтобы провести сезон в Лондоне. Наверное, это внушила ей Констанция. Но я не дала своего согласия. Констанция думает, что мне жалко денег, но дело не в этом. Точнее, не только в этом. В нашей семье никто и никогда не проводил сезон в Лондоне. Это не для нас — балы, наряды. Кроме того, кто в Лондоне знает Люси? Кого она знает в этом городе? Кто придет там в гости к ней, кто позовет ее саму в гости? Никто. Но даже если предположить, что перед Люси откроются двери лондонских домов, разве они не закроются в тот же день, когда кто-нибудь припомнит о том, что ее сестру судили за убийство? А это просто сломает Люси. Констанция писала о том, что хочет дать Люси шанс. Но я против.
— И потому ты для них — собака на сене.
— И поэтому тоже.
— А Анна? Какая она?
— Тихая. Задумчивая. Без запросов. Она была такой с раннего детства. Не думаю, чтобы она изменилась за эти годы. — Саре не хотелось говорить о своей сестре, и она поспешила сменить тему:
— А теперь твоя очередь, Макс. Расскажи о своих родителях. Кто они? Где они живут?
— Мой отец — лорд Линдхерст, — сказал Макс, скрестив на груди руки. — Они с матерью живут на другом конце Винчестера.
— Мне доводилось слышать о замке Линдхерст, — кивнула Сара, — хотя я никогда его не видела.
— Этот замок принадлежит моему отцу. В нем я и родился.
— Должно быть, это стоит сумасшедших денег — содержать замок, — заметила Сара.
— К чему это ты?
— К чему? — Она посмотрела прямо в глаза Максу. — К тому, что ты не похож на охотника за чужим наследством, Макс. Ну, твой титул в обмен на мои деньги, ты понимаешь, о чем я?
— Не совсем.
— Ну и ладно. Тем более что мое наследство не продается. Да его, кстати, может и не хватить на то, чтобы содержать замок… О, вот мы и приехали!
Макс проглотил готовую сорваться с языка реплику и выглянул в окошко. Карета остановилась перед главным входом дома Карстерсов, украшенным колоннами.
— А где же Стоунли?
— В миле отсюда. Почему ты спросил?
— Неважно. Просто пытаюсь освежить свою память. Дом был окружен с обеих сторон густыми деревьями и кустарником, сквозь которые ничего нельзя было рассмотреть. На самом деле Максу хотелось узнать, в какой стороне был расположен дом Уильяма и Анны, но он решил, что сейчас неподходящий момент для подобных вопросов. Кроме того, Макс заметил, что Сара напряглась, как натянутая струна.
— Волнуешься? — спросил он.
Сара медленно повернула голову, окинула Макса долгим взглядом и ответила вопросом на вопрос:
— Это тебя удивляет?
Нет, то, что она волнуется, Макса не удивило. Его поразило другое: она боялась. Она ужасно боялась чего-то.
— О чем ты задумался на этот раз, Макс?
— Ни о чем. Честное слово, ни о чем.
