то смотри, сам наверное не в силах уже никого заделать, — я не могла не пошутить. Думаю он оценит, и он оценил.
— Да твой батя, звезда, еще всех твоих ровесниц переимеет, — он протянул мне руку.
И я, вцепившись ему под локоть, последовала с ним на кухню.
— Какой позор! Мерзость. Как не стыдно? — добавила я, поднимая голову на здоровяка, — позор вам, Владислав. Позор.
— Слышь ты, малявка, — папа остановился, резко подхватил меня. Закинул на плечо и понес.
Я растерялась.
— Папа! Папа! Отпусти меня! Папа!
— Ага, — он продолжал нести меня, пока я болталась.
Мать твою, как тут высоко.
Какой он черт побери сильный то все таки.
Как пушинку…
— Папа! Я тебе не игрушку и не маленькая, папа! — я продолжала требовать.
Он усадил меня на диван на кухне и подмигнув, отошел к кофемашине.
Я надула губы и сложила руки на груди.
— Для меня ребенок, — он открыл шкафчик, — сделать тебе кофе?
— А тебе кофе для сердечка не вредно? Песок скоро посыпется.
— Не переживай, звезда. Для тебя я еще лет 30 рассыпаться не буду, — папа достал зерна.
Да уж.
Я прислонилась к спинке, мягкой спинке дивана.
Хорошо то как. Очень хорошо.
Внутри какое-то спокойствие, особе прям.
Приятно растекается по груди. Умиротворение.
Я видимо просто со всем смирилась.
Коля вошел слегка недовольный. Ну как слегка. Ахренеть какой недовольный.
— Здравствуй дорогая, — он присел рядом и взял меня за руку.
Венки даже у него на лбу вздулись. Ох.
— Привет, что у тебя случилось,—
— Сука мать, вот что, — вмешался папа.
Опять она… У меня уже на нее триггер начинается.
— Все в порядке, решу, — коротко ответил брат, — ты как? Тебя там не обижают?
Я понимала, что он спрашивает о своем друге.
— Нет, все хорошо, — я не стала рассказывать им такииие пикантные подробности нашей встречи.
Но улыбка все равно снова появилась.
У меня так скоро щеки с ними накачаются и будет квадратное лицо!
— А то смотри, найдут кого-нибудь на трассе, под каким-нибудь камазом, — оскалился отец.
— Ага, или меня, — отшутилась я, сжимая пальцами руку брата.
— Сплюнь, — тут же гаркнул Коля.
Какие мы суеверные, посмотрите только.
— Все тиха, закрыли тему, все хорошо. Все отлично. Я рада, особенно после вчерашних папиных «уроков», — я вспомнила ощущение пистолета в руках.
Отдачу оружия. Непередаваемые ощущения… Видимо это все и правда в моих венах. В генах или где там еще?
— Договорились, — папа поставил кружку с кофе на стол, — для тебя.
— Спасибо, — тут же ответила я.
— Я сегодня поеду в клинику, ты хочешь со мной? — брат развернулся в мою сторону. Буквально часа на три, покажу тебе все.
— Да, хочу, а во сколько? — я подошла к столу и села на стул, двигая кружку ближе к себе.
— В обед, успеешь собраться?—
— Конечно, — я отлехнула горячего кофе.
Очень интересно, чем же он там таким занимается и кого лечит.
Что там вообще такое происходит? Очень и очень интересно.
Разносторонние мои домочадцы. Только и успеваю на экскурсии ездить.
Ну ничего, скоро все узнаю и это станет моей рутиной.
Папа сел напротив, а Коля наоборот встал, поправил рубашку, кивнул мне и вышел в коридор.
— Что там мама опять? — я развернулась к Халимову старшему.
Может он хоть мне расскажет? Столько разговоров, а ничего не известно.
— Спиздила лекарство с поставки для клиники, — отец немного погрустнел.
— Да уж.
— Да все бы срать, только дети ждут, а сама понимаешь, нужно теперь реально еще дольше ждать. В этом только ее вина, на ее совести, — папа сложил руки на стол, — сука, как я только мог вас с ней отпустить, знал же какая она гнилая.
— Пап, что было то прошло, давай будем будать о будущем и о том, как нам сделать так, чтобы она больше так не делала. Я бы очень хотела ей в глаза посмотреть и спросить, зачем? Чего она добивается?
— Выполнения условий договора.
— Никакого договора больше нет, ибо я тут. По вине между прочим ее работницы. Суки Вики.
— Понимаю дочь, не бери в голову. Найдем решим, посмотришь и поговоришь. Все будет в порядке, это вообще не твоя, так скажем война. А наша. Моя и твоего брата. Тебе итак херни хватило со всеми этими, — папа мотнул головой, — новшествами. Выдохни и поиграй в больнице с детьми. Я вечером пожарю мясо, позови Алика, — папа сделал акцент на последнем слове.
— Хорошо, — я опустила голову, — хорошо.
Бесит меня это все, как бы они не говорили, что это не мое дело. Это — мое. Я тоже часть этой чокнутой семьи и хочу быть в курсе.
Понимаю, что они заботятся и хотят отгородить. Но мне иатк этих ограждений хватило. На всю жизнь, выкинутые на помойку года. ГОДА!!!
Все равно на душе кошки скребут. Все равно. Тошно.
Алик
Я знаю лишь один способ получить то, что ты хочешь — надавить, причинить боль, растоптать и использовать все в свое благо.
Так и сейчас.
Когда я начал пытать этого ублюдка, во мне проснулась не так давно забытая злость.
С появлением Карины я стал совсем мягким, пора напомнить себе, кто я есть.
Серый бетонный подвал с теплым светом — идеальное пристанище.
— Ну давай, скажи мне, куда ты отвез груз, — я погрузил кинжал на раскаленную печь.
— Да пошел ты, — этот светловолосый идиот плюнул в пол.
— Неверный ответ, — я приподнял горячий кинжал и поднес к паху мужчины.
Легкое движение руки и крики.
О да, я уже и позабыл это чувство.
Он принялся вырываться, но ему никуда не деться. Он подвешен за руки и его ноги разведены, прикованы на надежные цепи.
Он кричал громко, обзывал меня, а я лишь ухмыльнулся в ответ, наблюдая за его сморщенным, похожим на изюм лицом.
— Давай я спрошу еще раз, — я проделал тоже самое действие.
— Гори в аду, сукин ты сун!
— И снова неверный ответ, тебе в школе часто ставили двойки? — я подошел и прислонил раскаленное лезвие к его голому бедру, — наверное часто.
Он пытался сдерживаться, но…
— Ты не переживай, останутся шрамы на всю твою короткую жизнь.
Снова крики, крики, ох, мальчик не смог сдержаться.
Я сделал глубокий надрез прямо под его коленом.
— Ты знаешь, какая тут находится артерия? Если я сделаю тебе надрез в другом месте, примерно вот тут, — я провел рукой по нужному месту, — ты умрешь от потери крови. При твоем физическом истощении и при том, что ты
