— Уже не интересно, чья тачка? — хмыкнул Саша, а я протянула с ленцой:
— Неа.
Конечно, я опоздала. Прошла в адвокатскую контору, проигнорировала гневный взгляд Олега, подписала кипу бумаг, получила красивую папку с тесненной красной обложкой, получила наставление, что паспорт надо принести до конца завтрашнего дня, если хочу получить печать о расторжении, покивала, крепко обняла бывшего мужа и быстро вышла, вновь сев в машину к Саше.
— В кабак? — спросил весело, а я попросила:
— На пару остановок вперёд.
— Звучит, как будто ты спешишь от меня отделаться, — хмыкнул, плавно трогаясь с места.
— Так и есть, — ответила честно, а он хрюкнул и засмеялся. — Но, ты же не ради меня ехал. Вернись на пост, вдруг Нике нужна помощь.
— Отмазка так себе, но я тебя услышал, — ответил серьезно. — За нами какой-то мужик тащится, сбросить или пофик?
Я развернулась и увидела машину Максима прямо за нами. Как и его самого за рулем, скрываться он и не думал.
— Я бы предпочла остаться без сопровождения, — ответила, сев прямо.
— Понял! — сказал с готовностью и резко развернулся через две сплошные.
Я тихо взвизгнула и зажмурилась, на ощупь ухватившись за ручку над дверью, Саша поддал газу и закружил по городу, сильно напоминая по стилю вождения Васю. Через минут пятнадцать резко остановился и спросил заботливо:
— Ты как?
— Ты кто? — спросила хрипло, справляясь с подступающей тошнотой.
— Водитель скорой, — ответил с широкой улыбкой.
— Тогда понятно… — фыркнула, покачав головой.
— Ага. Вылезай, за остановкой пару минут подожди, я его подальше увезу.
— Спасибо! — сказала торопливо и потянулась к двери, но вовремя опомнилась и поморщилась, развернувшись и спросив заискивающе: — Займи до зарплаты?
Саша заржал, достал бумажник, вытащил всю наличку и сунул мне в руку, поторопив:
— Давай шустрее.
Я ещё раз поблагодарила, вышла и спряталась за остановкой, увешенной плакатами, периодически выглядывая и просматривая на дорогу. Максим так и не проехал, прошло гораздо больше двух минут и я решила, что пора двигаться дальше. Села на первый подъехавший автобус и поехала до конечной.
Глава 12
Всего в черте города было семь кладбищ. Для такого крошечного городка количество приличное, площадь, которую они занимали, будоражила воображение, но я никогда не задумывалась над тем, какой процент усопших умерли своей смертью. Шла по первому, к последним захоронениям, мельком смотрела на молодые лица на чёрном мраморе и покрывалась гусиной кожей. Начала я с того, что располагался ближе всего к ферме. Конечно, ничто не мешало приехать Ирме из другого города, но тогда моя теория трещала по швам, а я успела убедить себя в обратном.
На входе я купила красных хризантем у старушки, мысленно поблагодарив Сашу за то, что наличных он с собой таскает достаточно (очень неплохо получают водители скорой в соседнем городе, в кармане сумма больше, чем вся моя зарплата), на встречу мне шло довольно много народу, вообще было на удивление многолюдно и, свернув на очередную дорожку, я поняла причину — похороны.
Женщина рыдала над свежей могилой, её окружили близкие, предлагая то платок, то воду, то сесть, то уйти, но ей не было ни до кого дела.
Я хотела пройти мимо, обойти процессию, быстро просмотреть надписи на могилах, но замерла рядом со всеми, уставившись на фотографию в рамке, не веря своим глазам, пока громкий всхлип женщины не вывел меня из транса.
— Клади, милая, не стесняйся, — услышала ласковый голос рядом и резко обернулась, увидев старушку рядом с собой.
Она слегка подтолкнула меня в нужном направлении, я сглотнула и нерешительно подошла к могиле, присев и опустив цветы. Женщина увидела мою руку, посмотрела на меня мутными от слез глазами и скупо улыбнулась, а я почувствовала себя чудовищем, но в голове вертелась лишь одна мысль — как они так быстро смогли его похоронить? Даже если тело оставили на видном месте, это морг, вскрытие, заморочки с полицией, ведь речь об убийстве, куча бумажек, а не прошло ещё и суток.
Подошёл рабочий, вогнал в землю крест с табличкой и я прочитала имя. Трунев Владислав Сергеевич. Либо Виталий вовсе не Виталий…
Я вновь присела, упав коленями на землю и разглядывая снимок, а женщина взяла меня за руку, оказав поддержку.
— Вот так… — сказала тихо, свободной рукой вытерев слёзы, — был и нет…
«Не Виталий! — ахнула мысленно. — Но как похож! Брат?!»
— Зина, поднимайся, — сказал кто-то строго, — поднимайся, хватит, — мужчина поднял её и добавил: — Воспитывать надо было, теперь нечего слёзы лить.
Я поморщилась от такой грубости и подняла взгляд, но для женщины подобное было вполне привычно. Она молча повиновалась, отряхнула колени и пошла с кладбища, медленно переставляя ноги.
— Ишь ты какой ушлый, — проворчала всё та же старушка, найдя в моих глазах понимание, — она, значится, воспитывай, а он где был? Где-где, водку жрал, вот где, некогда ему было. Тьфу! Паршивый мужик! Паршивый!
— Влад… — промямлила я, а она вздохнула:
— Повесился, — краска начала медленно покидать моё лицо, а она всплеснула руками: — Да что ты, милая! Не беременная часом?
— Нет, — ответила и тяжело поднялась.
— И к лучшему, к лучшему… — пробормотала старушка. — На поминки поедешь?
— Нет, я… посижу.
— Посиди, посиди… я тоже не поеду, Зину жалко, один сгинул, второй, похоже, тоже, но этот её… паршивый мужик! Проведаю свою Божиночку и домой, слушать их проводы ещё ночь напролёт…
— Божиночку? — промямлила, пытаясь сообразить, что вообще происходит, а она улыбнулась:
— Божий человек, не с этого мира. Хорошо ей теперь, успокоилась наконец. Она тут, совсем рядышком…
Я поплелась вслед за ней, уже догадываясь, чью фотографию увижу, прислонилась к чужой оградке и попыталась свести все воедино.
— Всем двором за неё бились, отдавать никак не хотели, следствие там какое-то… — проворчала, убирая сорняки, — а уж как Владик помог, такой скандал закатил, мигом все бумаги оформили… очень любил её. Вот теперь рядышком… маленький был — всё к ней бегал, мать на трёх работах, брат, хоть и старший, бестолковый, про отца и говорить нечего… хороший был парень, если б не окружение… эх, жалко его.
— Ага, — промямлила в ответ, осторожно пятясь, — пойду я, тяжело мне тут.
— Иди, милая, иди, — подбодрила, продолжая заниматься делами, — а я и у Степановых приберу, у ентих тоже некому больше… ну и лето, столько народу погорело, скоро уж и хоронить негде будет, вон как разрослось, забор уже, а за ним овраг, дальше-то и некуда, если только засыпать, а кому это надо? До живых дела нет, до мёртвых и подавно…
«Степановы, точно, — всплыла в памяти фамилия хозяев фермы, — все тут…».
Я развернулась, чтобы пойти обратно, и увидела у могилы Владислава молодого парня, ковыряющего свежую землю носком ботинка с задумчивым видом. Узнала его. Один из тех, кто засветился на фотографиях. Стоит, хмурится, руки в карманах. Замерла, но только привлекла его внимание. Прищурился, медленно достал руки из карманов и рванул в сторону забора с такой скоростью, что я слегка растерялась, но лишь на мгновение, кинувшись за ним с неясной целью.
Через забор он перемахнул ловко, можно было и не мечтать догнать его, но во мне проснулся упёртый баран и помог преодолеть преграду. А старушка была права — овраг был, поросший кустарниками и деревьями и довольно глубокий, а склон крутой. И там, на дне, кто-то глухо стонал и шевелил листву. Похоже, этот был не местным.
Я осторожно слезла и начала спуск, уже не торопясь. Нависла над корчащимся от боли парнем и констатировала очевидное:
— Вывих.
— А то я не вижу! — ответил язвительно, продолжая стенать и держаться за больную ногу.
— Нога синеет… — заметила пространно.
— Вижу! — рявкнул в ответ, а я похлопала ресницами и спросила удивленно:
— Так возмущаешься, будто я тебя толкнула!
