Кто спорит, иметь пушечную подачу – классно, и парень, конечно, был благодарен тренеру, что с его помощью стал подавать со скоростью за двести. Но давалось ему увеличение силы удара очень не просто. Проведешь на корте шесть часов в день (против трех-четырех, как прежде) – и впору сдохнуть. Мышечная боль, казалось Кириллу, будет теперь с ним всегда, даже в коротких отпусках. А что самое обидное: сколько он ни тренировался, на турнирах всегда находились те, кто и «быстрее, и выше, и сильнее». Или – просто удачливее.
…Турнир, который начинался завтра, как назло, собрал всех, кому Кирилл уже проигрывал. Да еще и тренер устроил жесточайший разнос за пропуск целых двух тренировок:
– Нашел время шляться в самые ответственные дни!
Хотя сам Кирилл считал, что поездка в Калядин его, наоборот, вдохновила. Да благодарная улыбка Али стоит ста, тысячи тренировочных часов на корте! А одобрительное бабушкино: «Эта женщина – с твоей стороны, отличный выбор»! А робкая благодарность Алиной дочери, Настеньки: «Спасибо вам, Кирилл Игоревич, что мою маму спасаете!»
Кирилл слушал вполуха ругательства тренера, а про себя улыбался, думал: «Размету, к черту, всех. Тебе назло. А кубок отвезу в Калядин».
Да и призовые за первое место (пять тысяч долларов) Алле сейчас очень не помешают.
В итоге расхрабрился окончательно и на последнюю тренировку – накануне турнира – просто забил. Отключил телефон (какой смысл выслушивать очередные претензии тренера?) и завалился перед телевизором. Даже кое-что себе позволил – не пива, конечно, но упаковочку «начос» с любимым (но чертовски вредным) холодным чаем. Ничего не случится с его спортивной кондицией.
Посмотрел пару неплохих фильмов, разгрузил мозг. Ближе к полуночи на городской позвонила бабушка. Отчиталась:
– Аля твоя мечется, конечно, страдает, но потихоньку начала привыкать. Сегодня вечером все вместе – Настенька помогала! – пельмени лепили.
– Как она себя чувствует? – обеспокоенно поинтересовался Кирилл.
– Физически прекрасно, – заверила бабушка. – Второй триместр вообще самое спокойное время беременности. А морально… тяжело ей, конечно. Очень она обижена на своего мужа.
– Я думаю! – горячо воскликнул Кирилл. – Сволочь такая! Я б его своими руками убил! Ну, или в глаз дал бы.
– Он тогда сразу догадается, – мгновенно отреагировала бабушка.
– Понимаю, – уныло вздохнул Кирилл.
– Аля, кстати, – сменила тему Виктория Арнольдовна, – завтра утром в церковь собирается. Хочет у Николая Угодника для тебя удачи на турнире просить.
– Правда? – недоверчиво спросил Кирилл.
– Честное благородное. И еще сказала, что у меня очень мудрый внук. И вообще замечательный.
Тут уж Кирилл совсем окрылился. Может, получится, как в самых его дерзких мечтах? Пройдет время, Алла привыкнет к мысли, что он может быть не только учеником, но и возлюбленным? Он станет выигрывать престижнейшие турниры, Аля – ездить с ним, болеть за него на трибуне и горячо поддерживать ночами, на кровати кинг-сайз пятизвездочного отеля…
Надо бы уже спать, чтоб завтра, в день первого круга соревнований, с утра быть свеженьким, но разве уснешь, когда одолевает тебя предвкушение успеха? До часу ночи по квартире бродил, а в пять минут второго в дверь позвонили.
* * *
Проигрывать врагу обидно.
Проигрывать женщине – невыносимо.
Василий, конечно, и раньше подозревал, что Вера втянула его жену в суррогатное материнство неспроста. Но когда выяснилось, насколько все просчитано, просто в депрессию впал. Обидно, горько. И еще непонятно: как женщины могут быть такими жестокими?!
Он вспоминал Веркины старания в постели, ее сладостные стоны, восхищенные комплименты (насквозь, получается, лживые) – и руки сами собой сжимались в кулаки.
И главное: выхода нет! Со всех сторон подлая баба его обложила. И даже не удосужилась выждать сорок восемь часов, что обещала ему выделить на поиски Аллы.
Уже на следующее утро после исчезновения жены в квартире – очень рано, еще семи не было – затрезвонил телефон. Василий спросонья потянулся к мобильнику, уронил его с тумбочки, сообразил, что звонит городской, пошаркал к нему, натыкаясь на мебель…
Это была его мать. Она рыдала – отчаянно, громко. Вася с трудом сквозь ее судорожные всхлипы добился ответа: к ней только что приходили двое. Огромные, невоспитанные бугаи. И требовали денег. «Какие-то двести пятьдесят тысяч долларов. Уверяют, что ты им должен, Васенька. Это правда?!»
Он тяжело вздохнул. Будь проклята Вера! Будь проклят банк! Будь проклята его наивность!
Постарался успокоить мать:
– Временные трудности, в бизнесе такое бывает.
И заверил:
– Не волнуйся. Я решу эту проблему.
– Уж, пожалуйста, – скорбно молвила родительница. – Сделай так, чтобы меня больше не беспокоили.
И хоть бы поинтересовалась, как получилось, что он задолжал?! Не говоря о том, чтоб помощь предложить…
Едва успокоил колотящееся сердце, снова звонок. На этот раз Вера.
Послать ее не успел – подруга жены елейным голоском провещала:
– Васенька, я тут думала всю ночь. И решила сделать тебе предложение, от которого ты не сможешь отказаться. Послушай внимательно. Если поможешь мне найти Аллу, я все силы приложу, чтобы в банке с тебя долг списали. Весь, полностью. Но – внимание! – если с ребенком все в порядке будет, Але я тоже весь ее гонорар выплачу. До копеечки! Ты только представь: и банку – ты ничего не должен, и жена тебе в клювике пять с половиной миллионов принесет. Вы – в одночасье! – богачами станете! Пусть она возвращается, пожалуйста!
– Ты нам уже много чего пообещала, – тяжко вздохнул Василий.
Но Вера не унималась:
– Нет, Васенька, на этот раз мне нет смысла лукавить! Слишком много на карту поставлено. Лучше уж заплатить вдвое и получить свое, чем вообще остаться ни с чем. Хочешь, я даже у шефа твоего, господина Кахиани, документик вытребую? Следующего содержания: если Алла Кузовлева выполняет свои обязательства передо мной, он к тебе никаких претензий иметь не будет?
Он молчал.
Вера продолжала напирать:
– Вася, ты же умный человек, финансист. Должен понимать, что я тебе очень выгодную сделку предлагаю!
– Иди ты к дьяволу, – буркнул Василий.
И швырнул трубку.
Но только не прошло и часа, ему действительно позвонил бывший шеф. Сам! И подтвердил Веркины слова:
– Сделаешь, чего Бородулина просит, своими руками твою расписку порву. Обещаю.
Василий призадумался. Клятвам господина Кахиани, разумеется, грош цена, но если бы получилось сначала вернуть расписку, а уже потом отдать ребенка…
В любом случае Аллу надо искать. Каяться перед ней, вымаливать прощение. И убеждать, что исчезать с Веркиным отродьем в животе (или на руках) – путь тупиковый.
