– Да что ты! На днях я побывала у зубного врача, так что теперь меня уже ничем не испугаешь!
– Ну-ну! В таком случае тебе не помешает заранее знать, что утечка информации касается Макса Рикера, так что твоей симпатичной попке может не поздоровиться.
– Рикер?! Вот это да! – возбужденно воскликнула Надин и застрекотала со скоростью пулемета: – Даллас, давай поженимся! Что у тебя на него есть? Информация надежная? Профессиональный нюх подсказывает мне, что тут пахнет жареным! Слушай, а ведь я, возможно, сумею заработать на этой теме премию «Эмми»… то есть нет, Пулитцеровскую!
– Угомонись, Надин! Жду тебя ровно в десять тридцать. Но если ты сболтнешь кому-нибудь хоть слово, считай, что наша сделка не состоялась. А я вдобавок еще поджарю тебя на медленном огне.
– Мою симпатичную попку? – напомнила Надин. – Не волнуйся, я нема как рыба. В половине одиннадцатого – жди!
Ева положила трубку и стала вспоминать, что еще нужно сделать. Затем повернулась и увидела, что в комнате, кроме них с Макнабом, уже появилась Пибоди и теперь они оба смотрят на нее.
– В чем дело? – спросила она.
– Ни в чем, лейтенант, – ответил Макнаб. – Работаем. Я отсмотрел уже десять минут записи.
– Работай быстрее!
– Я стараюсь. Вот если бы еще удалось позавтракать…
– Ты находишься здесь уже на протяжении восьми часов, поэтому я сомневаюсь, что в холодильнике хоть что-то осталось.
Ева снова посмотрела на дверь в кабинет Рорка, борясь с искушением постучаться. Ее спасло появление Фини.
– Все, устал! – тяжело отдуваясь, выдохнул он, положил на стол компьютерные дискеты, плюхнулся в кресло и вытянул ноги. – Проверил бортовой компьютер вдоль и поперек и даже наискосок. Несанкционированного проникновения не было – готов поклясться.
– Так, значит, они использовали персональный пароль Миллза? – нахмурилась Ева.
– Нет, иначе нам пришлось бы предположить, что Миллз сам сообщил убийце этот пароль. – Фини вытащил из кармана пакетик с орешками и принялся грызть их, кидая скорлупу в корзину для бумаг и часто промахиваясь. – Дело в том, что у Миллза не было персонального пароля. Он использовал универсальный, предусмотренный для экстренных случаев. Это старый пароль, но все еще действует. Несколько лет назад техническая служба начала устанавливать в служебных машинах новые компьютерные системы, однако до Миллза очередь не дошла – он пользовался устаревшей. Впрочем, это уже не имеет значения. Главное – тот факт, что преступник не взламывал защиту компьютера.
Ева кивнула. Все сходилось, и под ложечкой у нее снова неприятно засосало. По лицу Фини она поняла, что он думает о том же и испытывает те же чувства.
– Что ж, судя по всему, человек, которого мы ищем, является полицейским – либо действующим, либо в отставке.
Под ботинком Фини хрустнула скорлупа от ореха, и он вздрогнул.
– Ясно, что оба убитых знали преступника и доверяли ему. Или, по крайней мере, не видели для себя угрозы с его стороны. – Ева взяла ватманский лист, толстый фломастер и начала рисовать схему, состоящую из прямоугольников. – Вот – Коли. Вот – Миллз. Вот – Мартинес, – комментировала она. – Со всеми тремя напрямую связана капитан Рот. Посередине – Макс Рикер. Кого еще здесь не хватает? – Из ящика письменного стола Ева достала список сотрудников, которые принимали участие в охоте на Рикера, и обвела многозначительным взглядом лица присутствующих.
– Мы должны проверить всех этих копов! Проверить со всех сторон. Это нужно делать тихо, без всякого шума. Главное внимание обращайте на финансовое состояние каждого из них. Коли и Миллз имели очень подозрительные доходы, которые дают основания полагать, что они были нечисты на руку. Так что следите за деньгами.
– Проклятье! – прошептал Макнаб. Прищурившись, он внимательно изучал список полицейских. – Лейтенант, даже если эти двое оказались продажными и брали взятки у Рикера или кого-то из его подручных, зачем было их убивать? Зачем еще одному продажному копу уничтожать их?
– А ты полагаешь, что у воров существует какой-то кодекс чести?
– Нет, но… Я просто не вижу в этом смысла.
– Самозащита. Попытка прикрыть собственную задницу. Угрызения совести. – Ева пожала плечами. – Причины могут быть какими угодно. А может, все гораздо проще: Рикер заметает следы. Тридцать сребреников… – пробормотала она. – Рикер любит серебро. Даже если мы не найдем в этом списке убийцу, то вполне можем обнаружить здесь очередную жертву. Тридцать сребреников – символ предательства. Может быть, тот, кто убивает наших коллег, хочет таким образом сообщить нам, что они были продажными? Но если это так, мы обязаны выяснить, зачем он это делает. И для начала мы должны узнать, сколько еще полицейских из этого списка оказались нечисты на руку.
– Какая же поднимется вонища, когда все это выплывет наружу! – схватился за голову Фини. – Многие из наших будут недовольны – скажут, что ты запачкала грязью полицейский жетон.
– Он уже запачкан кровью. Ладно, мне пора в управление, а оттуда в суд. А вы сегодня поработайте здесь. Я попробую организовать, чтобы сюда принесли еще пару компьютеров.
Дверь в соседнюю комнату по-прежнему оставалась на замке, и Ева не хотела унижаться перед подчиненными, стучась в кабинет собственного мужа. Поэтому она вышла в коридор, подошла к другой двери в кабинет Рорка и, проглотив собственную гордость, постучала в нее.
Рорк открыл практически сразу. В руке он держал атташе-кейс.
– Лейтенант? А я уже собрался уходить.
– Я тоже. Мои ребята сегодня будут работать здесь. Было бы очень здорово, если бы им смогли установить еще один или два компьютера.
– Соммерсет обеспечит их всем необходимым.
– М-м-м… Хорошо. Спасибо.
Рорк пошел к лестнице, и Ева двинулась следом за ним.
– Ты хотела сказать что-то еще?
– Вообще-то да. Очень тяжело работать, зная, что ты все еще дуешься на меня.
– И что ты предлагаешь в связи с этим?
Это было произнесено таким официальным тоном, что ей захотелось его ударить.
– Я же уже извинилась перед тобой! Что я еще должна сделать, черт побери?
– Да, ты извинилась. И как невежливо с моей стороны продолжать… дуться! Кажется, ты так это сформулировала – «дуться»?
– Ты более злопамятен, чем я, – мрачно проговорила Ева. – Так что мы с тобой не на равных. Это нечестно.
– В жизни вообще редко что бывает честно. – И все же жалобный голос Евы тронул Рорка. – Я люблю тебя, Ева, – сказал он. – Этого ничто не в силах изменить. Ничто. Но боже мой, как же ты расстроила меня!
Он сказал, что любит ее! Еву захлестнула волна облегчения. И в то же время она с тревогой думала: значит, стоит ей снова поступить так, как она считает нужным, он опять начнет наказывать ее?
