Он сказал, что любит ее! Еву захлестнула волна облегчения. И в то же время она с тревогой думала: значит, стоит ей снова поступить так, как она считает нужным, он опять начнет наказывать ее?
– Послушай, я просто не хотела втягивать тебя в…
Рорк приложил палец к ее губам:
– Хватит об этом! Я уже втянут в твое расследование, и от этого никуда не денешься. А ты, когда у тебя выдастся свободная минутка от крестового похода за справедливость, подумай об этом.
Ева чуть не заплакала:
– Ты говоришь со мной, как с полной дурой!
Рорк запечатлел на лбу жены легкий поцелуй и начал спускаться по лестнице.
– Займись работой, Ева. Мы поговорим об этом позже.
Ева осталась стоять на лестнице.
– Ну почему он всегда командует?! – с тихим отчаянием прошептала она, услышав, как Рорк отдал какое-то приказание Соммерсету и вышел из дома.
В ее мозгу вертелись остроумные и едкие ответы, которыми она могла бы сразить Рорка наповал, но они, как всегда, появились слишком поздно.
– Лейтенант! – окликнул ее Соммерсет. Он стоял возле начала лестницы, держа в руках ее плащ. Это было что-то новенькое. – Я прослежу за тем, чтобы ваши сотрудники получили все оборудование, которое им понадобится.
– Вот спасибо, Соммерсет! Это отлично!
Ева сунула руки в рукава плаща и уже взялась за ручку двери, когда Соммерсет снова окликнул ее:
– Лейтенант!
– Ну, что еще? – раздраженно откликнулась Ева.
Соммерсет даже бровью не повел от этой резкости.
– Я хотел сказать относительно вашего поведения вчерашним вечером….
– Не лезь не в свое дело! Не хватало еще, чтобы и ты начал меня воспитывать!
Ева распахнула входную дверь.
– Я думаю, – продолжал Соммерсет тем же невозмутимым тоном, – что вчера вы повели себя совершенно правильно.
Если бы старик выстрелил в Еву из ее собственного пистолета, она и то была бы меньше поражена. У нее буквально челюсть отвалилась от удивления.
– Что ты сказал?..
– Я также думаю, что вы не страдаете нарушениями слухового аппарата, а повторять одно и то же по два раза я не привык.
С этими словами Соммерсет повернулся и величественно прошествовал в глубь дома.
Надин Ферст приехала в Управление полиции точно в назначенный срок и через несколько минут уже была готова к выходу в прямой эфир. Насчет прямого эфира они, правда, не договаривались, но Ева, проявив широту души, не стала спорить, и Надин оценила этот благородный жест.
Надин и Ева дружили не первый год и уже не удивляли друг друга, как это бывало прежде.
Интервью в рабочем кабинете Евы шло гладко и профессионально. Никаких сенсаций оно не содержало. Надин прекрасно знала, что если Ева Даллас решила поделиться с ней информацией, то она, во-первых, преследует какую-то определенную цель, а во-вторых, скажет ровно столько, сколько сочтет нужным. Но тем не менее Надин Ферст получит хоть какие-то сведения из первых рук – и раньше своих конкурентов.
– Согласно сведениям, которыми располагает наш канал, – говорила Надин, обращаясь к Еве, – детектив Коли и лейтенант Миллз были убиты совершенно разными способами. Что же заставляет вас думать, что два эти убийства связаны между собой? Тот факт, что оба эти человека работали в одном отделе?
«Умно!» – подумала Ева. Она не сомневалась в том, что Надин уже успела выяснить о причастности обоих убитых копов к расследованию махинаций Рикера. Но у нее хватает ума не называть его имени до тех пор, пока Ева сама не сделает это.
– Вы правы, именно этот факт, а также некоторые улики, которые мы пока не можем обнародовать, дают нам основания считать, что оба полицейских погибли от руки одного и того же убийцы. Оба офицера не только служили в одном и том же отделе, они еще и работали вместе над расследованием некоторых дел. Сейчас мы пытаемся отследить возможную связь этого факта с их гибелью. Полиция Нью-Йорка использует все имеющиеся в ее распоряжении средства для того, чтобы вычислить и отдать в руки правосудия убийцу двоих наших коллег.
– Благодарю вас, лейтенант. – Журналистка повернулась к телекамере. – С вами была Надин Ферст. Мы вели репортаж из Управления полиции Ныо-Йорка для «Канала-75». До свидания.
Затем она отдала микрофон ассистентке, кивнула оператору и села напротив Евы.
«Прямо как кошка, приготовившаяся полакомиться жирной канарейкой!» – подумала Ева.
– Итак… – начала Надин.
– Слушай, у меня нет ни секунды времени. Мне нужно идти в суд.
Надин вскочила как ужаленная.
– Даллас! – возмущенно воскликнула она.
– Почему бы тебе меня не проводить? – равнодушным тоном обронила Ева и рассеянно взглянула на членов съемочной группы, которые суетились, собирая аппаратуру.
– И то верно! – Надин просияла. – Нынче прекрасная погода для прогулки. Люси, – обратилась Надин к своей ассистентке, – поезжайте обратно в студию, а я потом доберусь своим ходом.
– Как скажете. – Сообразительная Люси поняла, что ее начальница рассчитывает узнать что-то более существенное, и, возглавив маленькую процессию, вывела телевизионщиков из кабинета Евы.
– Ну давай же, говори! – взмолилась Надин, когда они с Евой остались вдвоем.
– Не здесь. Пойдем пройдемся.
– Ты это что, серьезно насчет прогулки? – Надин окинула страдальческим взглядом свои модные туфли на высоченном каблуке, совершенно неприспособленные для того, чтобы ходить в них по улице. – На какие муки приходится идти, отстаивая право общества быть в курсе событий!
– Не притворяйся. Ты носишь эту пыточную обувь только для того, чтобы мужики заглядывались на твои ноги.
– Тут ты права, – со вздохом согласилась Надин и вышла следом за Евой из кабинета. – Как дела на личном фронте?
На секунду Ева почувствовала искушение рассказать Надин о своей ссоре с Рорком. В конце концов, она была женщиной, и иногда у нее тоже появлялось желание обсудить дела сердечные с подругой. Однако затем Ева вспомнила, что у самой Надин «дела на личном фронте» постоянно обстоят далеко не самым лучшим образом, поэтому рассчитывать на дельный совет с ее стороны не приходится.
– У меня все нормально, – уклончиво ответила она, нажимая кнопку лифта.
– Не прикидывайся, у тебя все на физиономии написано. Что, проблемы в семейном раю?
В голосе Надин прозвучало неподдельное сочувствие, и Ева воздержалась от резкого ответа, который уже просился на язык.
– Просто я устала, – сказала она.
Выйдя из здания, Ева вздохнула полной грудью. Ей хотелось идти долго-долго, дышать, смотреть вокруг себя и наслаждаться одиночеством, которое дарит уличная толпа.
