Он даже не расслышал её.
— Иду! — донёсся из прихожей его лебезящий голос. — Уже открываю!
В квартиру вошли двое мужчин весьма сомнительной внешности. Одного из них, лет тридцати двух, с свинцовым взглядом голубых глаз, звали Кокос. Очевидно, по форме его стриженой головы. Вторым был Кубометр — крепкий низкорослый детина с квадратной челюстью.
— Сколько можно звонить? — Кокос проследовал мимо трясущегося Константина в комнату.
Кубометр остался в прихожей.
Марина уже оделась и, стоя лицом к окну, застёгивала блузку.
— Ну что, поворковали, голубки? — ухмыльнулся Кокос. — А теперь пошли вниз, шеф ждёт.
Она обернулась к нему.
— Какой шеф?
— Там узнаешь. Заодно и познакомишься с ним. Да ты не бойся, не съест он тебя.
— Мы должны прямо сейчас ехать к Карелину? — Она пожала плечами. — Но я его не предупредила. Может, его нет на даче.
— Шеф уже всё проверил. Он на даче.
— Но я… — Марина замялась. — Я не могу ничего обещать, ведь у него охрана!
Ухмылка сползла с лица бандита.
— При чём тут охрана? Он что, при своих пацанах тебя трахать будет?
— Камни лежат в сейфе, — она искала хоть какой-нибудь предлог, чтобы отложить поездку. — А сейф открывается шифром, которого я не знаю.
— Ты вроде говорила, что Карелин открывает его картой с магнитным кодом, — вмешался Константин. — Карту он наверняка держит у себя в кармане.
— Конечно, в кармане, — сказал Кокос. — И вообще, карта — не иголка, её всегда можно найти. Всё можно найти, если захотеть… Короче, подпоишь его клофелином, он вырубится, найдёшь карту, откроешь сейф и достанешь брюлики. Дело плёвое, справишься. И пацан твой останется жив… — Бандит открыл дверцу бара, осмотрел стоявшие там бутылки. — Небось, щас оттрахал тебя? И умно сделал, что оттрахал. Может, это в последний раз.
Издав звук, похожий на отрывистый смешок, он достал из бара бутылку джина.
— Вы правда хотите убить Константина? — пролепетала Марина.
— Мы из-за него налетели на крутые деньги, а такое не прощается, — Кокос откупорил бутылку и отпил из горлышка. — Пусть вернёт должок, или писец котёнку. Усекла?
«Если меня поймают, скажу, что мне угрожали, — пронеслось у неё в мыслях. — Ко мне в квартиру вломились бандиты и обещали убить, если я не принесу им эти камни. Мне пришлось подчиниться. Так и скажу в милиции: обещали убить. И не только меня, но и Константина. Надо получше запомнить внешность этих субъектов, чтобы потом опознать их…»
Оправдание, которое она нашла для себя, её немного успокоило. Действительно, она ведь пошла на кражу не ради наживы, а подчиняясь грубой силе. Действовала по принуждению. Самой ей эти бриллианты сто лет не нужны.
— За сейфом следит скрытая камера, — сказала она. — И потом, даже если у меня будет карта, нет уверенности, что я его открою.
— Ты работаешь в банке, значит, умеешь обращаться с сейфами, — возразил бандит, снова отхлебнув.
Он завинтил на бутылке крышку и засунул бутылку в карман своих широких штанов. Закрыл дверцу бара.
«Он оставил на дверце отпечатки! — подумала Марина. — Отлично! Это подтвердит мои слова о том, что он побывал у меня в квартире».
— А гарантии? — спросила она. — Где гарантии, что вы отпустите Константина, если я принесу вам камни?
— С шефом будешь толковать об этом, а сейчас собирайся по-шустрому и пошли.
— Я хотела бы, чтобы вы вышли на минуту. Мне надо переодеться.
Услышав её слова, в комнату заглянул Кубометр.
— Ты чё, шалава, совсем оборзела, целку из себя строишь? — проревел он. — Надевай свой прикид быстро, а то ща оттрахаем, как мочалку!
Марине пришлось переодеваться при них.
Она выбрала тёмно-красное велюровое платье. Это был настоящий шедевр, подаренный ей недавно Карелиным: открытые плечи, узкий лиф, мягкая драпировка по бёдрам и ниспадающая красивыми волнами длинная юбка. Константин суетился возле неё, шептал:
— Я знал, что ты мне поможешь… Достань им эти брюлики, и я всю жизнь на тебя молиться буду… Буду твоим всегда…
— Завязывай базарить, идёмте! — рявкнул Кубометр.
На подкашивающихся ногах Марина вышла из квартиры.
Во дворе ей пришла мысль броситься бежать, но при взгляде на бледного, с трясущимися губами Константина она отказалась от этой затеи. Бегство ничего не даст ни ей, ни тем более ему. Милиция вряд ли станет всерьёз заниматься поисками этих бандюг, зато Константин будет убит. В этом она уже не сомневалась.
Её повели не к чёрным иномаркам, а к её «Опелю», возле которого стояли двое. Один — невысокий жилистый мужчина лет сорока, с аккуратной шкиперской бородкой, — улыбался Марине. Он явно старался выглядеть добрячком. Зато на грубом лице второго, высокого и плечистого, никаких эмоций не просматривалось. Его свинцовые глаза глядели на Марину без всякого интереса, как на неодушевлённый предмет.
— Можешь звать меня Алексей Алексеевич, — представился бородач. — А это Станислав, — он кивнул на верзилу. — В курс дела тебя уже ввели, так что не будем терять время. Самая пора отправляться к твоему другу.
Залезая вслед за Бородой в «Опель», она успела заметить, что Константина посадили в «Ауди».
За руль «Опеля» сел Кокос, рядом с ним устроился Холодец — высокий бандит со свинцовыми глазами. Борода и Марина расположились сзади.
— Вообще-то, мне надо бы сначала ему позвонить, — сказала Марина. — Я всегда так делаю.
Борода хмыкнул:
— Зачем? Пусть это будет для него приятным сюрпризом, — и он, прищурив глаз, оглядел её стройную фигуру с высокой грудью. — Гриша обрадуется.
«Опель», а вслед за ним «Мерседес» и «Ауди» выехали со двора и покатили по освещённому фонарями проспекту. Борода задавал вопросы: давно ли она знает Карелина? Часто ли к нему ездит? Чем он расплачивается за секс? Особенно его интересовало, когда и при каких обстоятельствах Марина видела бриллианты.
Марина исподволь рассматривала собеседника, отмечая, что никакого добродушия в нём, пожалуй, и нет. Это главарь банды, а его улыбка — всего лишь маска, под которой он прячет свою звериную натуру. Разговаривать с ним Марине не хотелось, но она понимала, что лучше его не раздражать. Отвечала скупо, отделывалась одной или двумя фразами. Карелина знает третий год. Ездит к нему в основном по выходным, иногда чаще. Бриллианты видела в феврале этого года. В тот вечер Карелин выпил больше обычного и, куражась, достал из сейфа шкатулку с крупными ограненными камнями, про которые заявил, что это алмазы, и что, может быть, когда-нибудь они достанутся ей.
— Так и сказал — достанутся тебе?
Она пожала плечами:
— Да пьян он был.
— Сколько всего было камней?
— Я не успела сосчитать, он показывал их секунды. По-моему, шестнадцать.
— Какой они были величины? Нарисуй здесь, — он протянул ей раскрытый блокнот и ручку.
Марина задумалась. Бандит уже знает, что камни величиной с лесной орех, так что хитрить нет смысла. Она нарисовала на листке кружок.
— Примерно такие.
— Хорошо, — кивая, Борода забрал у неё блокнот.
Всё сходилось. В той авиакатастрофе пропало шестнадцать алмазов — самых крупных и качественных из всего, что было добыто на южноафриканских копях за последние двадцать лет. Они были гордостью компании «Де Бирс». Доход от их продажи должен был исчисляться восьмизначной цифрой.
Глава 3
Знаменитое крушение авиалайнера над океаном вызвало сенсацию в мире. Об этом трубили все средства массовой информации. И очень скупо сообщалось о пропавших в катастрофе алмазах. Борода услышал о них случайно, из разговоров на воровском сходняке. Московские криминальные авторитеты — люди, как правило, хорошо информированные, и потому Борода нисколько не удивился, когда знакомый вор в законе по кличке Шанхай поведал ему о шестнадцати крупных бриллиантах, которые находились на борту взорвавшегося самолёта. Шанхай добавил, что у ФСБ есть подозрение, что камни уцелели. Они находятся у Карелина, который в ту пору был главой концерна «Росдрагметаллы» и имел совместные дела с компанией «Де Бирс». Однако ничего доказать было нельзя. Карелин свалил всё на погибших в авиакатастрофе агентов. А незадолго до упомянутого сходняка ОМОН устроил налёт на «Омега-банк». Следователи тщательно обыскали здание сверху донизу, посягнули даже на святая святых любого уважающего себя банка — на сейфовые ячейки частных вкладчиков, чьё содержимое являлось коммерческой тайной. По мнению Шанхая, менты искали не какую-то там финансовую отчётность, как было объявлено, а те самые брюлики, которые Карелин вполне мог «заныкать» под шумок авиакатастрофы.
