молча, смотрели на маму. Ни на кого мы не обращали внимания, никого не было, кроме нас. Папа, я и мама. Как раньше, как всегда. Всегда вместе, всегда рядом.
Когда мы ехали на кладбище, наши родственники плакали и постоянно что-то говорили. Меня это очень раздражало, мне хотелось им сказать:
Но я сдержала свои эмоции, ведь это никогда бы не одобрила мама. На улице было очень холодно, но я не чувствовала этого. Мне казалось, что маме холодно, ведь она была одета в летнее платье. Когда мы стояли на улице и прощались с мамой, пошёл снег.
– Пожалуйста, укройте маму. Ей же холодно.
После этого все замолчали, а папа подошёл ко мне и крепко-крепко взял меня за руку. Как тогда на кухне взяла меня мама.
Я закрыла глаза, открыв их, я уже не увидела маму.
Дальше я не помню ничего, правда, ничего. Мне казалось, что я должна уйти отсюда и тогда это всё закончится.
Я сказала папе, что больше никуда не поеду. Что очень хочу домой.
Папа поговорил с моей бабушкой, и мы с ней уехали домой, папа остался.
Вечером приехал папа и спросил меня, хочу ли я кушать. Я сказала, что ничего не хочу и что мне очень страшно.
Папа обнял меня и заплакал, я тоже заплакала. За это время мы первый раз с папой обнялись и заплакали. После этого хоть на время, но стало намного легче. И мне и папе.
Глава 3 – Жизнь продолжается
Прошло около двух месяцев после того, как мы с папой потеряли самое дорогое и самое важное для нас в этой жизни.
В школе я ни с кем не разговаривала на тему случившегося.
Тем более, после некоторых событий, которые случились в моём классе, я поняла, что всем, по сути, наплевать на тебя: все либо делают вид, что сочувствуют, либо наоборот демонстративно хотят тебя ударить по больному.
Конечно же, моя учёба стала мягко сказать «прихрамывать» после этих тяжелых дней моей жизни. Но учителя шли мне навстречу и ставили хорошие оценки. Может быть, я их не заслуживала, просто в моём случае было очень сложно сразу переключиться на учёбу, хотя я и старалась.
Один раз по литературе нам задали выучить стихотворение. Весь день дома я его учила, но мысли о маме никак не давали мне сосредоточиться на поставленной задаче. И выучила я его, честно говоря, не очень. Но Марина Владимировна всё – равно мне поставила пять:
– Хорошо, Лина. Ты просто немного перенервничала. Садись, пять.
– Марина Владимировна, – нагло произнес мой одноклассник Игорь со своего места, – а у меня неделю назад умерла кошка, но вы мне, почему– то не поставили за стихотворение отлично, а поставили два. Почему такая несправедливость?
– Угрев, что ты такое говоришь. Как тебе не стыдно?! Быстро выйди из класса.
– Как всегда, ухожу, – нагло продолжал Игорь, но всё-таки вышел из класса.
Я еле сдержала слёз, но не показала виду. Зато дома оторвалась на полную катушку. Моя подушка в те дни была для меня подружкой, которой я всё рассказывала и плакала. Папе я не хотела показывать своих слёз.
Или вот ещё один случай из школы. Моя не очень дальновидная одноклассница Яна спросила как-то у меня:
– Лина, а почему ты ходишь не в чёрной одежде? Ты должна несколько дней ходить только в чёрной одежде и с чёрной повязкой.
Вот, что я должна была ей ответить?!
После этого если кто-то снова пытался начать эту тему и поддержать меня, я сразу всё это пресекала. Ни с кем я не хотела обсуждать тему моей мамы, это была закрытая тема для всех.
Домашними делами мы практически с папой не занимались. Папа варил нам пельмени на обед и ужин. Иногда к нам приходила бабушка – помогала всё убрать и готовила нам покушать.
С папой мы ни о чём не говорили. Даже пытались друг друга избегать. Так дальше жить было просто невозможно.
Ближе к Новому году мы заговорили с папой, как раньше.
Вечером папа пришёл с работы и зашел ко мне.
– Можно?
– Да, конечно.
– Уроки сделала?
– Да.
– Как будем отмечать Новый год?
– Как раньше, пап.
После моих слов про то, что будет как раньше, произошла небольшая пауза. Ведь как раньше уже никогда не будет. Вспомнив про это, мне сразу стало грустно.
– Бабушка зовёт к себе. Может, поедем?
– Нет, пап, давай дома. Я сама всё приготовлю. Я же не маленький ребёнок.
– Это да, – улыбнулся папа. – А у меня кое-что для тебя есть, – загадочно продолжил папа.
– Что? – удивленно спросила я.
– Держи конвертик. Это мама тебе передала.
Увидев этот конвертик, я вспомнила, как мама писала записки и складывала их в конвертики. Их там было много. Целая коробочка.
– Пап, там же было много записок?
– Ах ты, хитрая! – улыбнулся папа. – Не всё сразу. Мама сказала давать тебе их по одной и в нужное время.
– Правда? – обрадовалась я.
– Да.
– Пап, обними меня. Обещай, что ты не оставишь меня?! – неожиданно для папы произнесла я.
– Да, что ты, конечно, я всегда буду рядом.
Папа обнял меня. Я понимала, как нам сейчас тяжело и от того, что мы не разговариваем и стараемся себя вести, как чужие люди, нам легче не станет. Нам надо набраться сил и жить дальше. Мы же с ним вдвоём, мы не одни, мы сможем. Тем более мама бы никогда не одобрила такое наше поведение.
– Папа, мы ёлку с тобой не купили?
– Да, правда. Поехали, купим.
– Поехали.
Мы радостные, как маленькие дети, поехали на рынок, выбирать ёлочку. Мы выбрали самую красивую зеленую, пушистую ёлку и поехали домой.
Раньше нас всегда встречала мама и хвалила нас за наш выбор. Зайдя домой, нам стало снова немного грустно, что нас никто не встречает. Но мы сразу постарались переключиться на наше новое задание: нарядить нашу ёлку.
Мы, как маленькие дети, с папой радовались и выбирали игрушки, которыми будет украшать нашу ёлочку.
Ёлочка у нас получилась очень красивая. А когда мы включили огонёчки, то она стала ещё лучше.
Мы смотрели с папой на эти огонёчки и понимали, что жизнь продолжается. И сейчас в этой комнате мы не вдвоём смотрим на мерцающие разными цветами огоньки, а втроём, как раньше, как всегда.
